Главный элемент, вокруг которого строится летний мир лесной лягушки, – это временные водоемы, и жизнедеятельность данных животных почти полностью сформирована так, чтобы извлечь из этого все возможные преимущества. Особые поведенческие механизмы лесных лягушек размывают наши представления о «сотрудничестве» и «конкуренции» или же придают этим понятиям новый смысл.

11 марта 2006 года. Вот-вот начнут возвращаться первые птицы, и я, хорошо поработав пилой, молотком и гвоздями, соорудил девять скворечников. Я развесил их вокруг дома с мыслью о домовом крапивнике (Troglodytes aedon), древесных ласточках, ну и, может быть, лазурных сиалиях (Sialia). И рассчитал верно. К восьми утра на бобровую запруду прилетели первые красноплечие трупиалы: я видел «на посту» четырех птиц, которые кричали свое «унг-ля-ррри» с верхушек кустов и рогоза. Через час они взлетели на холм к нашему дому и сели на кормушку. Прошлым летом они здесь питались подсолнуховыми семечками, которых снаружи даже не видно, а достать можно только через узенькую щель. Сегодня птицы ведут себя так, как будто они знакомы с устройством кормушки, поэтому я полагаю, что некоторые из них возвращаются сюда не первое лето. В следующие несколько недель они станут являться к кормушке ежедневно. Трупиалы часто прилетают небольшими группами: все-таки это стайные птицы, хотя они и рассеиваются, когда летят обратно на запруду. Там они держатся так, чтобы продолжать видеть и слышать друг друга. Сегодня же вернулись и граклы, – я видел, как они втроем кружили над запрудой. Позже один довольно ручной самец прилетел к нашему дому и уселся на большой черемухе, затеняющей фасад. Надеясь, что это может быть Кракл, которого мы спасли в прошлом году из кишевшего клещами гнезда и который стал нашим другом и любимым питомцем детей, я позвал: «Кракл! Кракл!» Птица не улетела. Вместо этого она вытерла клюв о ветку, как будто смутилась или не могла решить, что делать дальше.

Ранние пташки, которые возвращаются, когда до настоящего лета еще далеко, наполняют меня надеждой и свежими силами. Как и пение лесных лягушек, это знак того, что жизнь опять готова к большому старту. Птицы напоминают мне, что в ней неизбежны риск и неопределенность, и я ценю этот дар.

Ранней пташке перепадает первый червяк, а у рано прилетевшего самца еще и больше шансов занять хорошую территорию. Но, если бы вернуться рано было легко, так делали бы все птицы. Если кто-то прибыл рано, значит, остальные прибыли поздно: не бывает победителей без проигравших. Выгода для птиц должна быть уравновешена ценой за то, чтобы появляться первыми, иначе это делали бы все. А цена велика: можно столкнуться с плохой погодой и нехваткой пищи – и в обоих случаях погибнуть.

Эти строки я пишу опять в середине марта, но уже год спустя, в 2007 году; снова пришло время возвращаться первым перелетным птицам, но температура падает, и, по словам метеорологов, в ближайшие несколько дней выпадет от 30 до 45 сантиметров свежего снега.

Прогноз оказался точным. За первой метелью сразу последовала еще одна. В этом году многим ранним пташкам пришлось бы голодать. У дорог в лесах Мэна, возле моего лагеря, вдоль снежных валов собирались стайки из десятков и сотен прилетевших овсянок юнко. Я проваливался рядом с ними в снег почти по пояс – там, где они должны были бы восстанавливать истраченные запасы «топлива». Позже тем летом я совсем не видел этих птиц там, где они обычно обитают.

Разные виды птиц в среднем всегда возвращаются в разное время. Те, кто питается оставшимися на деревьях почками, семенами и ягодами, могут жить на севере всю зиму. Но те, кто питается на открытой земле, как юнко, должны улетать осенью после первого снегопада, а вернуться могут только после того, как снег растает. Затем прибывают те, кто поедает летающих насекомых, а если птица охотится за гусеницами, ей нельзя рисковать и возвращаться раньше, чем деревья оденутся листвой в конце мая или начале июня.

Красноплечие черные трупиалы. Стаи красноплечих трупиалов обычно начинают заглядывать с разведкой в северные места гнездования в первую неделю марта. Самцы сидят по 20–30 птиц рядом, высоко на деревьях вдоль заснеженных болот. Они уже полностью оделись в свое чернильно-черное брачное оперение, готовые показать по сияющему алому эполету на верхней части каждого крыла. Но, пока самцы находятся в стае, они почти полностью скрывают эти яркие «погоны» другими перьями.

Прилетев на болото, стая без конца стрекочет высоко на клене или другом еще голом дереве. Наконец одна или две самые активные и предприимчивые птицы слетают на ивы. За ними – еще пара. Затем в первый раз звучат их характерные «позывные», трель «унг-ля-ррри», которую эти птицы издают только у себя «дома». В это же время они впервые показывают кричаще алые участки перьев на плечах, до того прикрытые. Должно быть, пока что самцы демонстрируют их друг другу: самки вернутся не раньше, чем через несколько недель.

В течение получаса вся стая может собраться на дереве, а потом и улететь. Но с этого времени она уже будет появляться почти ежедневно, и всякий раз самцы станут распределяться по болоту и занимать посты каждый на своей рогозине или калиновом кусте. С каждым днем птицы чуть пораньше прилетают с кормовых участков в окружающих полях и лесах, где снега уже нет. В начале апреля, когда лед на запруде тает, трупиалы готовы оставаться на болоте почти все время, и к этому моменту (если не с прежних лет) они все уже знают друг друга. Прилетающих позже, чужих на этой запруде, яростно изгоняют, причем гонит не только хозяин территории, ему активно помогают соседи.

Настает день, когда светит яркое солнце. Лед тает. Первые расписные черепахи вылезают из ила и греются на солнце на полузатонувших корягах, выпь кричит из своего укрытия среди прошлогодних стеблей рогоза, и блеет кажущийся лишь точкой высоко в небе кулик. Вот теперь и прилетают самки красноплечих трупиалов, бурые, как воробьи, и скользят над самой землей среди зарослей осоки и рогоза. Позже, когда новые листья осоки начинают пробиваться сквозь слой прошлогодних бурых листьев, вы можете – если будете терпеливы – увидеть, как одна из невзрачных самочек несет в клюве давно отмерший коричневый стебель осоки. Где-то строится гнездо, увеличиваются яичники, созревают будущие яйца. Одно за другим они оденутся в яйцеводе небесно-голубой скорлупой с лилово-черными разводами и пятнышками. Самка будет сидеть в гнезде четыре утра подряд, откладывая яйца по одному в день. В эти четыре дня или прямо перед ними можно увидеть, как она изображает «птенчика», трепеща крыльями, после чего происходит копуляция.

Вальдшнеп. Американские вальдшнепы (Scolopax minor) прилетают на первые проталины в конце марта или в начале апреля. Тогда же возвращаются гуси, чтобы посмотреть, свободна ли запруда ото льда. Обычно лед еще стоит, и они, пройдясь, улетают, чтобы сделать вторую попытку через несколько дней.

Вальдшнепы (лесные кулики) почти сразу после возвращения начинают устраивать впечатляющие показательные полеты. Эти птицы добывают земляных червей, протыкая сырую почву своим особым длинным клювом, у которого верхняя половина немного выступает над нижней у острия. Тычут ли они в землю в случайных местах? Как они питаются и питаются ли вообще, когда только вернулись (а почва по ночам часто промерзает до состояния камня), – загадка. Кроме еды по возвращении самцу точно нужно много открытого неба для брачного танца и небольшой участок открытой земли для взлета и посадки.