С другой стороны, Кнорр понимал, что существует вероятность того, что компания «Бэд-Ньюз» сама забрала все эти вещи и объявила их украденными, чтобы замести следы. Хуже было то, что под видом кражи они могли унести вещественные доказательства.

Кнорр чуял недоброе, поэтому радовался, что Бринкман получил ордер, собралась команда, и до начала обыска оставалось чуть менее часа. Они подошли поближе друг к другу, чтобы в последний раз повторить план действий, когда внезапно зазвонил телефон Бринкмана. Он отошел в сторону, чтобы ответить на звонок, затем сложил телефон и повернулся к полицейским.

— Все кончено, — произнес он, — нам связали руки.

— Что? — переспросил Кнорр.

— Это Браун. Они с Пойнтдекстером утверждают, что мы не можем воспользоваться этим ордером — в нем какая-то ошибка. Еще он сказал, что Вик продал этот дом.

Кнорр присвистнул:

— Да что же это такое?

— В течение десяти лет он не ставил под сомнение ни один из моих ордеров.

Кнорр достал свой телефон.

— Майка Джилла, пожалуйста, — попросил он, а после короткого ожидания продолжил: — Майк, это Джим Кнорр. У нас проблемы.

❖

Вечером следующего дня Кнорр ехал на баскетбольный стадион Камден-Ярдс в Балтиморе. Команда «Ориолс» принимала «Блу Джейс» из Торонто, и Кнорр вез на игру сына и его друга. Телефон Кнорра зазвонил. Это был Майк Джилл, и он хотел поговорить насчет федерального ордера, чтобы в ближайшие дни добыть недостающие свидетельства.

Кнорр не хотел отступать. После несостоявшегося обыска Бринкман предполагал, что Пойнтдекстер обнародует свои возражения. После того как они будут улажены, Бринкман сможет получить новый ордер и продолжить расследование. На бумаге все выглядело хорошо, однако Кнорр был слишком задет и рассержен, чтобы сидеть сложа руки. Он отправился в Вирджиния-Бич к Брауни. Они с Бринкманом не записали ни одной беседы со стариком на бумагу. Кнорр потратил целый день на запись всего, что рассказал Брауни, и выуживая из него подробности того, где закопали собак. Если Майк Джилл хочет получить федеральный ордер и искать убитых собак, Кнорр был в полной готовности.

Единственное, что его смущало, это организация. Нужно было собирать новую команду и включать туда агентов министерства сельского хозяйства, полиции Вирджинии и спецназ. Он не знал, где кто находится и как быстро может прибыть. Кроме того, еще два свидетеля предложили дать показания против Вика, и они с Бринкманом собирались встретиться с этими людьми на следующей неделе.

К концу телефонного разговора Джилл решил подождать неделю. Если допросы заключенных принесут результаты, необходимость ордера станет еще очевиднее. К тому же за это время Кнорр сможет собрать команду. Когда Кнорр завершил разговор, они уже подъезжали к Камден-Ярдс. Он взглянул на сына и его приятеля, которые стали свидетелями разговора о закулисных маневрах в столь конфиденциальном деле. Они, в свою очередь, смотрели на него, ожидая объяснений.

— Вы ничего не слышали, — бросил Кнорр. — Понятно?

29 мая, во вторник, когда Джим Кнорр готовился к встрече с одним из трех заключенных, назначенной на следующий день, разразилась гроза. Офис шерифа выпустил пресс-релиз. В нем говорилось:

Ордер на обыск по адресу Мунлайт-роуд, 1915, выданный 23 мая 2007 года, не был использован по требованию шерифа округа Сарри и прокурора штата.

Расследование продолжается.

Из текста заявления было неясно, почему обыск прекратили. Шериф Браун хранил молчание, а Пойнтдекстер позднее заявил журналистам, что им с Брауном «не понравилась формулировка».

Если вначале прокурор обещал, что не будет обсуждать это дело в средствах массовой информации, то теперь его слова часто цитировались в прессе, чем только больше все запутывали.

«Неразбериха в деле Вика и вопросы возникли из-за комментариев Пойнтдекстера по поводу доказательств, найденных месяц спустя после обыска на участке Вика», — писал Джордж Дорманн на сайте SI.com.

«То Пойнтдекстер утверждает, что отсутствуют доказательства вины Вика, то что он не сомневается в том, что проводились бои собак, то что на участке Вика не обнаружено каких-либо следов собачьих боев, то что есть свидетели, утверждающие, что Вик стравливал собак. А когда в четверг телерепортер канала WAVY-TV поинтересовался у Пойнтдекстера, имеются ли свидетельства участия Вика в боях собак, тот ответил:

— Да, у нас есть информанты. Есть люди, которые пожелали сделать такие заявления».

Во многом проблема состояла в отсутствии ясности. Иногда утверждения прокурора основывались на том, что он видел и о чем ему сообщали. А порой он имел в виду то, что мог доказать на основании найденных улик. Например, он сказал в интервью журналу «Атланта джорнал конститьюшен»: «На сегодняшний день у меня нет ни одного отчета о расследовании. На моем столе нет ничего по этому делу. Но я контактирую с людьми, которые утверждают, что могут предоставить мне все необходимое». Иными словами, то, что он знал, — это одно, а что мог использовать в суде — это другое.

По отдельности каждое заявление Пойнтдекстера имело смысл, однако, собранные вместе, они противоречили друг другу. Поскольку расследование длилось уже второй месяц, никаких обвинений не выдвигалось и не ожидалось в ближайшем будущем, журналисты, защитники животных и даже некоторые юристы обращались к Пойнтдекстеру.

«Он [Пойнтдекстер] побывал на участке Вика и видел то, что мы изъяли, — писала Кейти Строуз, офицер управления по надзору за обращением с животными на „Yahoo!“ 15 мая, — Там он заявил, что у него достаточно оснований для предъявления обвинения. Он не сказал кому, но сказал, что оснований достаточно. А сейчас, слушая его заявления, невольно задаешься вопросом: „Что творится в округе Сарри?“ Прокурор округа Сарри не внушает мне симпатии».

Марк Кампф, бывший офицер управления по контролю за обращением с животными в Норфолке и Ньюпорт-Ньюс, специализировавшийся на делах об организации боев собак, заявил газете «Вирджиниан, Пайлот»: «Здесь [в деле Вика] больше доказательств, чем было представлено, чтобы осудить других обвиняемых в Вирджинии».

«Подавляющее большинство дел об организации собачьих боев основано на косвенных уликах. Зачастую приговор выносился после предъявления гораздо меньшего числа доказательств, чем имеется у [Пойнтдекстера], — сказал Этан Эдди, юрист Общества защиты животных в интервью нью-йоркской газете „Дейли ньюс“. — Справедливости ради нужно заметить, что этот процесс длится дольше обычного». Пойнтдекстер только подогревал ажиотаж своими заявлениями типа: «Если люди на том участке совершили преступление, в чем я уверен, оно и завтра останется преступлением, и через шесть месяцев, и вчера тоже было преступлением», или: «У меня есть дела поважнее».

Оправдывая то, что он не оформляет второй ордер на обыск, Пойнтдекстер утверждал, что, как ему докладывали, в деле уже имеется достаточно вещественных улик. Он также заявлял, что, если второй ордер был оформлен с нарушениями, с неверной, по его мнению, формулировкой, то и в первом ордере не все было законно. Кнорру оставалось только удивляться подобным заявлениям, поскольку ответы на все эти вопросы были даны на заседании 21 мая.