Несмотря на такие перепады настроения, Бринкман не сомневался, что Брауни хочет рассказать правду. Мести он не боялся. Однако он опасался, что старик либо уйдет куда-нибудь бродяжничать, либо кто-нибудь убедит его не раскрывать то, что он видел и слышал на Мунлайт-роуд, 1915. Бринкман считал, что Брауни нужно на некоторое время поместить в безопасное место, предпочтительнее за пределами округа Сарри.

Дело было масштабное и запутанное, и Бринкман боялся, что в Сарри не найдется достаточного количества специалистов, чтобы довести расследование до конца. Сам он частенько работал в одиночку или прибегал к помощи полиции штата, не доверяя тем, кто его окружал. За годы работы у него даже выработалась привычка хранить собранные в ходе расследования доказательства под замком в ящике своего стола или в машине из опасения, что они могут попасть к кому-то в руки.

Он чувствовал, что не все в округе Сарри считают, что Майкла Вика нужно преследовать по закону. Возможность обыскать дом Вика возникла неожиданно, и так же быстро без обычной волокиты согласования между местным полицейским начальством был подписан ордер на обыск. Когда Бринкман в первый раз позвонил по телефону из дома Вика и попросил прислать еще людей для полномасштабного расследования, офицер, принимавший звонок, сказал:

— У вас там и так куча народа слоняется.

Вечером Бринкман, стоя вместе с другими полицейскими и наблюдая, как выводят собак, громко заметил:

— За это расследование я вылечу с работы.

Несложно было понять, откуда исходит неудовольствие. Позднее в интервью «Вирджиния Пайлот» Бринкман утверждал, что через несколько дней после обыска его шеф, шериф Харолд Браун, сказал ему, что прокурор Джералд Пойнтдекстер, представляющий штат Вирджиния в округе Сарри, недоволен им. Вскоре после этого Бринкмана вызвали на встречу с Пойнтдекстером, который когда-то представлял Майкла Бодди в деле о вождении в нетрезвом виде. Бринкман уже сталкивался с Пойнтдекстером.

— Каждый наш с ним разговор был неловким, унизительным, на грани ссоры, — признался Бринкман газете «Вирджиния Пайлот», — все сводилось к вопросу расы.

Затем Бринкман рассказал, что Пойнтдекстер, будучи темнокожим, ясно дал ему понять, что ему не понравится, если молодого афроамериканца, поднявшегося из самых низов и ставшего знаменитостью, низвергнут с высот, и сам он в этом участвовать не намерен. (Впоследствии Браун и Пойнтдекстер отрицали то, что такой разговор имел место.)

Когда затем Пойнтдекстер напомнил репортерам, что все улики в этом деле были косвенными и что, даже если бои собак и имели место, это вовсе не означает вину Вика. Бринкман расценил это заявление как попытку выгородить Вика в глазах общественности.

Попытки развалить дело на уровне штата представляли серьезную проблему.

В Вирджинии собачьи бои и жестокость по отношению к животным уголовно преследуются. Где, как не здесь, рассматривать это дело. Именно это соображение и изложил Бринкман Джиму Кнорру. Он понимал, что если задействовать федеральных чиновников, то Пойнтдекстера можно обойти. (Новый федеральный закон, признающий собачьи бои уголовным преступлением, вот-вот должен был подписать президент Джордж Буш, однако закон опоздает.) Бринкман и Кнорр надеялись на то, что им удастся оперировать другими федеральными законам. Готовых ответов у них не было, но они знали, как их можно найти. Там, в полутемном зале итальянского ресторанчика в сельском торговом центре Вирджинии, двое друзей обсуждали предстоящее расследование.

❖

На следующий день Бринкман и Кнорр стояли перед домом 600-Э по улице Мейн-стрит в Ричмонде, штат Вирджиния. Это был двадцатитрехэтажный офисный центр из желтого бетона, украшенный рядами черных окон и пересекающимися плоскостями фасада. Среди прочих в нем помещался офис Чака Розенберга, прокурора Восточного района Вирджинии. У Бринкмана и Кнорра была назначена встреча с помощниками прокурора, Брайеном Уистлером и Майком Джиллом.

Бринкману приходилось раньше работать с федеральными чиновниками, а Кнорр, хорошо осведомленный об интригах в центральном правительстве, чувствовал себя не в своей тарелке. После последней встречи с Бринкманом Кнорр позаботился о Брауни, поместив его в дешевый отель в Вирджиния-Бич. Кнорр снял ему номер за собственные деньги, а отправившись к своему боссу за компенсацией, услышал, что агентство не хочет тратить деньги на «это пустяковое собачье дело».

Настойчивость Кнорра привела к тому, что немного денег он все же получил, однако не без борьбы. Кнорру нравилось работать на министерство сельского хозяйства, и он считал, что агенты не менее старательные и трудолюбивые сотрудники, чем остальные, однако руководство агентства погрязло в пустяковых делах и бюрократии. В стенах офиса любили повторять, что «когда нет дел, нет и проблем, а серьезные дела порождают серьезные проблемы». Агенты частенько шутили, что вместо орла на гербе министерства должен красоваться страус, спрятавший голову в песок.

А как обстоят дела в прокуратуре Восточного района Вирджинии? Возможно, выслушав доводы Бринкмана и Кнорра, они решат, что в деле мало улик, или сочтут, что есть проблемы посерьезнее, чем какой-то футболист со своими собаками.

В безликом конференц-зале Бринкман и Кнорр рассказали все, что им было известно. Они также сообщили, что на участке Вика зарыты трупы собак и что они ищут возможность произвести вскрытие трупов, если они обнаружатся.

Помощники прокурора выслушали их внимательно. Беседу вел Майк Джилл. На Бринкмана и Кнорра он произвел хорошее впечатление. Обычно прокуроры либо разговаривают с полицейскими свысока, либо стремятся получить совсем прозрачные дела и выдвигают требования в таком количестве, что этим только тормозят расследование. Джилл к таким прокурорам не относился. Несмотря на молодость, он производил впечатление уверенного в себе и опытного человека. Он знал, что нужно и как этого достичь.

Это был славный малый, настоящий техасец с открытым лицом, темными волосами и густыми изогнутыми бровями. Ему бы подошли ковбойские сапоги и наряд и диетическая кока-кола. На стене за его столом висел плакат Техасского христианского университета, а на одной из книжных полок стояли фотографии его собак — немецкой овчарки Тоби и бигля Имбиря. Как Кнорр позднее признался Бринкману:

— Во время авиакатастрофы я бы хотел оказаться рядом с таким парнем.

Джилл считал, что имелись доказательства того, что владельцы питомника «Бэд-Ньюз» ездили за пределы штата для покупки собак и нелегальной организации боев. Все эти обвинения подпадали под действие федерального закона. По его мнению, случай был достаточно серьезным, хотя полной картины еще не сложилось. Однако наибольшую проблему представляло отсутствие у федерального правительства основания для того, чтобы заняться этим делом.

Несмотря на критическое отношение к намерениям и возможностям местных чиновников, которое Бринкман вынес из своего предыдущего опыта работы с ними, Джилл считал, что они могут вести это дело на уровне штата. Наказание в этом случае могло означать заключение в тюрьму на срок до пяти лет и штраф в размере 2500 долларов. Однако это не означало, что Джилл устранялся. Подводя итоги в конце встречи, он произнес: