Все то дерьмо, в которое ты втравил компаньона. И то, как подставил меня… Двадцать штук. Их теперь можно добавить к наличным, которые ты взял под хату в Чистых районах. Квартирку я заберу, это понятно. Но – ты слишком дорого мне обходишься. И мне очень повезло, что работяга выжил и смог ответить на вопросы. Всобачить дикарю редкую гелевую матрицу вместо “мамы” на неизвлекаемость… Рах, ублюдка в мешок и можете поразвлекаться. Чтобы ни одной целой кости не осталось. Потом проверишь, чтобы местным уборщикам достался труп. Такая падаль слишком живучая. Добьешь, если еще будет трепыхаться.

– А с этим что?

– Ему я обещал шанс… Пять минут, мужик. Целых пять минут. Продержишься без стволов, отпущу и все долги перед “канарейками” закроешь. Не протянешь – отправишься в мешок, как этот идиот.

Боевики подались в сторону и Осокин увидел, как из-за их спин выходит человек пятнадцать, с дубинками и тесаками в руках. Все поджарые, в однотипных жилетках, буквально клоны бандитов, которым вчера навалял от души.

– Детей не трогайте, – попросил Иван, сбрасывая рюкзак и поудобнее перехватывая тяжелую трубу. – Дети не при делах.

– Вопросов нет. Вы, шпана, из круга. Здесь сейчас взрослые между собой общаться станут. По-настоящему, на убой.

Глава 5

Иван не владел каким-нибудь дурным кунг-фу или тайными знаниями спецназа. Нет. Просто в жизни случалось всякое и он знал, что иногда придется идти до конца. Не жалея себя и других. Бывало за долгую жизнь всякое. И на буровых, и на приисках, где шабашил. Несколько раз серьезно выяснял отношения с бывшими уголовниками, кто в некоторых партиях составлял зачастую больше половины работников. И то, что жизнь может закончится прямо сейчас на грязном железном полу – не думал. Главное – устоять первые минуты, удержаться, чтобы толпой не уронили. Тогда – хана. А стоя – он еще повоюет. Хотя бы минуту.

Бандиты ошиблись в самом начале драки. Места свободного было не так много, поэтому окружать не стали, а поперли в лоб, пытаясь напугать. И за это платились.

Первому щербатым торцом прилетело в лицо – тычком. Голова дернулась, а Осокин уже рванул железную трубу назад, крутанул над головой и обрушил тяжелый конец с остатками крепежа на парня справа. Челюсть хрустнула, вслед за промелькнувшим железом полетели выбитые зубы и куски губ. Еще один взмах, заставляя отшатнуться нападающих. И вперед, пока еще не зашли с боков. В атаку, пока есть силы и дышишь полной грудью. Чтобы продать жизнь подороже…

Иван бил железом, при любой возможности старался зацепить пудовым кулаком, пинался и разок сумел неплохо боднуть лбом чужое лицо. В ответ ему лупцевали дубинками, пытались пробить многострадальную штормовку тупым железом и кидались в ноги, чтобы сбить на пол. Но одинокий боец стоял, словно скала, продолжая сшибать с ног, круша чужие черепа и не обращая внимание на льющуюся кровь. Он не знал, сколько времени прошло, но правая рука уже повисла плетью, а верный “жезл” пробил чужую грудь и застрял в ней. Теперь оплеухи раздавал одной левой, с трудом отбиваясь от наседающих врагов. Лоб зацепили и кровь начала заливать глаза. Поэтому действовал уже больше наугад. Раз, другой, словно медведь в окружении лаек. Исхитрился и отловил самого шустрого сбоку, зацепил шею в захват и начал давить. Чужая шея хрустнула и тут же – от души приложил по мелькнувшей тени, куда достанется. И еще, чтобы не думали, что сдается…

Сквозь звон в ушах долетело:

– Стой, старшой! Остановись! Ты все, отбился!.. Да подожди ты!

Осокин замер, покачиваясь. Оказывается – он уже опустился на одно колено. И ведь не заметил, когда.

Затрещала материя, на голову положили тряпку. Другим куском протерли лицо, дав возможность проморгаться.

Вокруг валялись тела. Много тел. Кто-то еще ворочался, но большая часть не подавала признаков жизни. Слева белобрысый парень рухнул спиной на убитого приятеля. Тонкие грязные руки обхватили пробившую грудь трубу, уляпанную кровью. Место побоища окружали мрачные боевики Тутси. Двое сжимали в руках оружие. Видимо – впечатлились и теперь страховали босса.

– Дикарь, ты из какого племени? – спросил Гарди с изумлением разглядывая Ивана.

– Кержаки мы, от рождения. На своей земле стоим, соседей не обижаем, но и помыкать собой не даем.

– Я запомню. Кержак, значит… Если с твоими доведется столкнутся, буду обходить десятой дорогой.

Сбоку заорали:

– Это что теперь, его отпустить? Он моих парней побил и все, свободен?!

– Уговор, Щербатый. Все, как просил.

– Да я его!

Договорить старшему “канареек” не дали. Сухо щелкнул выстрел и бандит медленно упал на своих дружков, сжимая в руках небольшой обрез. Достать из-под жилетки смог, а воспользоваться – не позволили.

– Как я и говорил – кругом полно идиотов. Ведь слово давал – без стволов… Малой, добыча ваша, но любое оружие оставишь. И приятеля большого с собой забирай. У меня к нему больше вопросов нет… Только объясни ему, что на больших крутых мужиков тоже управу можно найти. От очереди в голову никакая защита не поможет.

Махнув рукой сестре, Блоха начал обматывать разбитую голову Ивану. Потом помог ему подняться и медленно повел прочь. Через пару минут за ними побежала Лисса, сжимая в руках чужую сумку, куда сгрузила все добытое из обшаренных карманов. Позади Гарди дал отмашку и охрана ножами быстро добила раненных. Банда “канареек” перестала существовать.

Неделю Осокин валялся в беспамятстве. Его то знобило, то кидало в жар. Он изредка приходил в себя, чтобы снова провалиться в темноту. Но когда очнулся, то увидел, что лежит все в той же знакомой норе на широкой полосе утеплителя. Сверху – непонятное тряпье. Сбоку калачиком свернулась Лисса, тихо посапывая. Рядом с открытой дырой у коллектора возился Блоха.

– Малой, дай попить, – еле слышно прохрипел Иван, но мальчишка услышал. Засуетился, потом подбежал с жестянкой, осторожно приподнял голову и дал воды. Потрогал лоб и поменял тряпку на новую, намочив ее.

– Ну ты и даешь, старшой. Я думал, нас там вместе и похоронят.

– Гарди же сказал, что вас не тронут.

– Тогда бы не тронули, а потом бы “канарейки” отомстили… Но теперь все, Щербатого больше нет. Его территорию поделили, тебя считают местным, трогать не станут. Главное – чтобы ты еще с кем ненароком не сцепился.

– Да я и первый раз никого не хотел трогать. Ограбить себя не дал, вот и все.

– Вот и не надо больше воевать.

Помолчав, Иван осторожно попытался пошевелить правой рукой. Получалось плохо, но вроде двигалась. Заметив