— Госпожа, с вами всё в порядке? — Спросила меня экономка, отвлекая от попыток хоть что-нибудь понять во всём этом сумбуре.

— Не очень удачный вопрос, — хмыкнула я, заходя в комнату.

— Понимаю, — кивнула та, сделав знак служанкам, чтобы они закрыли двери, — Но ваше положение не столь прискорбно, как вы могли бы подумать. Ведь вы теперь госпожа, законная дочь герцога.

Звучит неплохо, если честно. Особенно учитывая то, что всю свою жизнь я прожила в бедности, точнее, безо всяких излишеств. Голые крашенные стены, исцарапанный пол, старые кровати с однотонным застиранным до серости постельным бельём, выцветшие блёклые занавески, общие комнаты, часто отключенная горячая вода, повисшие, что говорится, «на сопельках» старые настенные умывальники, пресная еда — вот привычный с детства привычный мне интерьер и быт. Иногда нам перепадала какая-нибудь благотворительность, вроде поношенных вещей или денег, на которые нам покупали новую одежду или учебники и школьную канцелярию, но случалось это не очень часто. Детский дом мой был довольно захолустным, в некоторых других жили лучше. Но нельзя поспорить с тем, что там всегда был полный порядок и чистота. Этому же нас обучали с младенчества в строгом порядке.

Нет, естественно, расклад дела меня не устраивает (хотя я и не успела ещё толком в нём разобраться), однако устраивать истерики я ни в коем случае не собираюсь. Если честно, даже тот факт, что меня собираются выдать замуж за совершенно незнакомого человека как-то не вызывает желания прорыдать весь день в подушку: во-первых, у меня ещё есть время, чтобы во всём разобраться и по необходимости что-нибудь предпринять, и во-вторых, я по натуре пофигистка и амбициозный меркантильный циник — в любовь особо не верю, за деньги не то, чтобы цепляюсь, но ценю благосостояние, потому что знаю, что от него зависит не столь мало, как пишут в любовных романах. Я хочу, чтобы мои дети росли в нормальной обстановке. Не в богатстве, а именно в достатке, не испытывая ни в чём нужды.

Вобщем, какие-то моменты я способна перетерпеть, найти подход. Но прежде всего мне надо выяснить причины и последствия, как всегда. М-да, прям Шерлок Холмс…

— А… можете проводить меня до библиотеки? — Я решила в первую очередь добраться до излюбленного источника информации всех попаданок.

Экономка опустила глаза в не слишком искреннем смущении.

— Сожалею, госпожа, однако господин герцог приказал запретить вам доступ туда. Прошу прощения, — ровным голосом отозвалась она.

Удивлённо выгнула бровь. Вот как, значит? И с чего бы это моему новоявленному… папе столь открыто выказывать мне своё «фи», учитывая обстоятельства? Если я правильно поняла, эта свадьба — нечто важное. И явно не обычный средневековый брак, ибо кем бы я ни была, а племянник короля есть племянник короля, и дочь герцога не совсем идеальная партия. Хотя откуда мне знать, как тут всё здесь устроено.

— Даже так. Он чем-нибудь аргументировал это? — Всё-таки спросила.

— Конечно, госпожа, — чинно кивнула экономка, — Видите ли, почти вся библиотека нашего многоуважаемого герцога — архивы судебных дел и прочие документы, связанные с управлением Фероном. Вход в библиотеку магически защищён и закреплён на герцоге, так что входить туда может только он.

Ясно. Очередная хреновая отговорка. Не то, чтобы это всё совсем неправдоподобно прозвучало, но что-то мне мало верится, что в семейной библиотеке знатного рода нет ничего, кроме судебных архивов и тому подобного. Какая-то справочная и художественная литература должна быть так или иначе. Тогда возникает другой вопрос: зачем? Скорее всего, меня хотят оставить в относительном неведении насчёт мира, в котором я очутилась, и ситуации в нём, чтобы я чувствовала себя тут слепым, беспомощным новорожденным котёнком, которому не за что больше уцепиться, кроме как за слова герцога. А сказать он может всё что угодно, и слуг надоумить. Но не учёл, что я рождена в мире технологий, в информационный век, так что понимаю всю важность информации, и меня трудно заставить слепо подчиняться, когда я ничего не понимаю.

Потому, надрывно и печально вздохнув, поджала губы, всей мимикой показывая крайнее беспокойство, даже испуг, горечь и подступающие слёзы, после чего печально и умоляюще взглянула на экономку.

— Безусловно, я понимаю, — тихо и покорно произнесла я, чуть опустив ресницы и грустно сведя брови, — Мне очень страшно… от неведения. Я совсем растеряна. Может быть… ну хоть что-то! Какой-нибудь небольшой справочник по этикету, чтобы я всего-навсего смогла понять, как вести себя в здешнем обществе. Всё-таки я дочь герцога, всю жизнь прожила без семьи и меньше всего на свете хотела бы разочаровать их какой-нибудь нечаянной оплошностью…

Экономка растеряно и с плохо скрываемым сочувствием смотрела на меня, явно мялась и не знала как поступить.

— У вас, конечно, вскоре будут хорошие учителя, — подумав, медленно произнесла она, — Но, чтобы немного унять ваше беспокойство, я принесу что-нибудь подходящее по этикету из личных книг госпожи герцогини. А пока я хожу… Не желаете принять ванну? Девушки уже подготовили всё.

Я устало и благодарно улыбнулась.

— Да, конечно. Спасибо вам огромное.

— Только… — она на мгновение запнулась и обернулась ко мне, — Вы простите, если я попрошу вас не говорить о том, что я принесла вам книгу? Герцогиня не любит, когда их берут.

— Думаете, ей жалко для меня? — Снова состроила дурочку, — Но, если вы просите, конечно, не буду.

— Благодарю, — исполнив изящный книксен, она удалилась, сделав при этом жест девушкам, и те слажено двинулись ко мне.

С мытьём в шикарной ванне я справилась быстро, лишь чудом умудрившись убедить при этом служанок, что помогать мне нет необходимости. Но с одеванием такое не прокатило, да и навряд ли я смогла бы сама справиться со всеми юбками, петельками, шнурками и кружевами, которые обнаружились на вполне повседневном для «средневековья» белом платье.

Пока мне делали причёску и макияж, осторожно осмотрела комнату в которой мне придётся жить энное количество времени. Большая, как зал, но уютная, в приятных пастельных тонах — бежевые и золото. На полу — красивый ковёр с мягким ворсом цвета блёклой охры, в дальнем углу у стены — огромный шкаф из белого дерева, двери такие же, только с позолотой, рядом со шкафом — зеркало во весь рост в дорогой оправе, у противоположной стены — трельяж, а по центру, у стены напротив дверей — прямо-таки царская кровать, где могло бы с лёгкостью поместиться человек шесть, застеленная шёлковым постельным бельём молочного цвета. Два окна, прикрытые полупрозрачной тюлью с причудливым узором и портьерами цвета молока. На подоконнике — букеты живых белых роз, а между окнами — рабочий стол. Белые с золотом панели на стенах, потолок в тех же цветах. К комнате примыкала ванна.

Да это же рай!

Слишком большой контраст. Наверное, именно на нём решили сыграть мои дражайшие родители — чтобы понимала в случае чего, что теряю и к чему придётся вернуться. Коварно. Но зачем им это, вот вопрос, если этот брак, как они говорят, им мешает? На крайний вариант?