за хорошую службу. Обычный захламленный стол, чем-то напоминающий мой собственный. Дешевые диваны с тканным узором для гостей. Хотя сейчас больше волновала не обстановка, а выражение лица шефа Виллинью.

— Николетта Феррано, прибыла с докладом, — отчиталась я по уставу и неуверенно добавила: — вы что, не помните меня?

Было впечатление, что мужчина увидел какую-то неизвестную зверушку и сейчас не знал, что с ней делать.

— Задание о лорде Элварсе… — занервничала я, — найти того, кто угрожает…

— Не считай меня старым дураком, — отмерев, почему-то разозлился он, — я прекрасно помню, как звучит твое задание.

Про меня не забыли, это уже радовало.

— На своей должности я многое видел, но впервые не могу понять мотивы своей подчиненной. Ты вернулась! Зачем?

— А не должна? Мне наконец-то удалось выбраться из колледжа, и я хотела доложить об успехах.

Выходит, злость обусловлена моим приходом в отдел. Кажется, я чего-то не понимаю.

Шеф больше не смотрел на меня так удивленно. Вообще не смотрел. Прикрыл глаза и нервно массировал виски кончиками пальцев. Дрожащие веки отражали ураган мыслей, бушующий в его голове.

— Хочешь сказать, что ты почти три недели безвылазно работала в колледже лорда Элварса?

Глупый вопрос, и поведение ненормальное, но вслух я, конечно, ответила иначе.

— Полюбуйся, — он протянул мне листок, возглавляющий аккуратную стопочку на столе.

Стоило взглянуть на него, и странное поведение окружающих обрело смысл.

— А нос в точности как мой, — не смогла я сдержать улыбку.

С листка на меня смотрела другая черно-белая Ника. Более уверенная, утонченная, чем в жизни. На лбу красовалась аккуратная челка, и я на секунду подумала, что мне бы пошла такая ровная челка. Почему я раньше об этом не задумывалась?

Тот, кто рисовал портрет, хорошо знал мои черты лица. Жирная надпись "розыск" стала ответом на одни вопросы и породила другие.

— Что это?

— Поверь, я в точно таком же замешательстве, — задумчиво произнес шеф Виллинью и протянул мне разворот газеты, откуда был скопирован мой черно-белый портрет.

Автор репортажа Мэй Френси вещала: "На днях из городского архива была похищена карта. Эксперты сообщают, что данная карта является единственным экземпляром, где указаны скрытые месторождения камней силы на севере Бьорна. Общественность обескуражена беспечностью властей! В краже подозревается молодая девушка (см. портрет). Если вы оказались свидетелем данного преступления или знакомы с предполагаемой преступницей, просьба обращаться в любой отдел службы порядка".

Громко, иначе не скажешь. Эта Мэй Френси умела впечатлять, играя на малом количестве фактов.

— Откуда взялся портрет?

— Свидетели, как минимум десяток.

— Десяток? Откуда?! Клянусь, меня не было в этом вашем архиве. Я с утра до ночи была в колледже.

— Понятно, — вздохнул мужчина. — Черти что творится.

Пока шеф наливал кофе и распечатывал упаковку пряников, я позволила себе повесить новенький плащ на спинку стула.

В кабинете повеяло сладким запахом карамели. Шеф больше не вызывал страха, мужчина располагал к себе, хотя бы потому, что поверил в мою непричастность.

— Карамельные пряники, нигде таких не попробуешь, в Бьорне и только, — шеф протянул мне блюдце с закусками и большую кружку кофе.

— Я встретила брата на днях, он кое-чем обеспокоен, — призналась я. — Говорит, что в Бьорне творится что-то неладное, я слышала про убийства заключенных. И это не только в Бьорне. В Даосе и даже в столице… Назревает революция, верно?

Революция. Этакая нелогичная смесь безрассудства и здравого смысла. Как болезнь она заражала все больше людей. Я не забыла те громкие звуки и крики толпы, шествующие по площадям столицы. Тогда это еще было законно, но люди начали безумствовать: бить стекла, разрисовывать остановки общественных бесколесников, стучать в двери по ночам и беспрерывно кричать непонятные лозунги. Революция понималась мной как что-то стихийное, неуравновешенное, неконтролируемое и опасное.

А потом появились "терры", которые не чурались никаких средств, чтобы заполучить людей в свои ряды. Помнится, они взорвали любимый мамин ресторан. Столько людей погибло в тот вечер.

— Твой брат известен не только честностью, но и особой внимательностью к деталям, — подтвердил шеф мои опасения. — Он может быть прав, что связывает беспорядки в разных частях страны. Слишком все закономерно, словно у мятежников появился лидер.

— Брат во всем винит лорда Элварса. Кажется, он на нем помешался.

Шеф Виллинью нахмурился.

— Элварса? Пожалуй, я свяжусь с твоим братом.

Скользнув рукой по столу, я снова взяла листок с изображением черно-белой Ники. Такая красивая и смелая на портрете, вживую я была невыразительной мышкой.

Когда живешь в тени своей семьи, никто не заботится о том, насколько благородно выглядит дефектный ребенок. Волосы я стригла сама, иногда коротко, как получалось, училась на ошибках. Отцовская сумма на самосодержание выделялась достаточная, но я ее тратила только на самое необходимое. Дорогая одежда и красивая стрижка сюда не входили. Перед кем хвостом вилять, когда у тебя дефект?

— Я обеспечу тебе официальное алиби на момент кражи, но это займет время. Старайся пока не попадаться на глаза стражам порядка. У меня нет времени вытаскивать тебя из тюрьмы. Как понимаешь, дел теперь по горло.

— Есть, шеф! В драки не лезть, в трактирах не напиваться!

— Хорошая девочка, — краешком губ улыбнулся мужчина и залпом выпил остатки кофе. — А теперь о деле. Что ты узнала?

Бесколесник изрядно трясло, словно мы каждый метр носом ковыряли землю. Розетта бесилась, просила ехать нежнее, только меня это не волновало. Маленькое окошко слегка оттаяло, позволяя без видимых проблем рассматривать вечерний город — сверху донизу снежный Бьорн. Узкие улицы днем казались тесными, зато вечером, когда толпы рассасывались и на улочках, поочередно моргая, начинали загораться фонари, от прежней брезгливости не оставалось и следа.

Кузя отвалился от компании еще ранним вечером, покинув нас прямо у библиотеки. Интересно, а сама Розетта в курсе, как его зовут на самом деле?

Выразительный грохот прервал идиллию. Медленно развернувшись на звон предмета, я обнаружила только Розетту, шустро прятающую что-то большое в нутро своего плаща.

— Книга?

Подопечная отвернулась к окну, сделав вид, что вопроса не услышала. Что за книга и откуда — мне было все равно. Ровно до тех пор, пока Розетта, выходя из повозки, случайно не обнажила корешок. Всего один угол, даже не название, не обложка. Один маленький уголок с тонким знаком красной переливающейся змеи заставил на секунду застыть на месте. Алая змея!

— Спасибо, секретарь, — ступив на землю, Розетта одарила улыбкой почерневшее небо. — Мне было необходимо проветриться.

Не знаю, что больше меня поразило: увиденный символ на книге или благодарность. Бросив последний взгляд на порядком застопорившуюся меня, она поторопилась в тепло колледжа. Стоило сделать то же,