те годы такое мировоззрение казалось мне очень крутым и стильным: одинокий пришелец, отмеченный печатью судьбы и неприкасаемый…

Если быть откровенным, то нельзя не вспомнить про мои первые диалоги с улицей. По глупости и нагруженный крепким (тогда я еще только знакомился с паймой и ее неповторимым вкусом, равно как и эффектом) я бродил по улицам Бонжура или Колберга, убеждая встречных крыс в неотвратимости собственного предназначения.

Я усмехнулся воспоминаниям, невольно привлекая внимание ближайшего дервиша. Плешивый и скрюченный, лишенный половины пальцев, тот вскинулся и с поклоном протянул мне свою банку. Пара медяков перекочевала в нее из моего кармана, а в спину терюнаши понеслось:

— О, благодарю тебя, чужак! Пусть не оставляет тебя удача! Пусть будешь ты благословлен, и легким путем пройдешь все дороги Тиама!

Все дороги Тиама…

Когда-то я считал, что явился в Тиам, чтобы его спасти. Более того, несмотря на всю нелепость предположения, мне даже удалось убедить (не совсем по своей воле) в этом одного недалекого чу-ха с очевидной нехваткой пальцев. Ах, Пять-Без-Трех, спаливший мозги стрихом, мой Первый Подмастерье! Глупый, но инициативный, сумевший сколотить вокруг образа Бледношкурого манкса некое подобие культа, по определенным причинам (и к счастью) не получившего особенной популярности.

На мою удачу, прозрение наступило довольно быстро (не без помощи Нискирича), и я отмахнулся от безумных идей. Поговаривают, что клубы почитания Белошкурого до сих пор существовали в самых темных уголках Нижнего Города, но меня, хвала Когане Но, это уже давно не касалось и толпы самобичующихся флагеллантов по пятам не ходили…

Седьмая вывела к нужному перекрестку и фонтанирующей запахами специй уличной харчевне, где я купил коробку лапши с жареными свиными ушами. Не такой потрясающей, как в «Каначанкха», но все равно вкусной и сытной.

Уютный дом Черных Юбок находился в одной из подпорных колонн, по диагонали через перекресток; трехэтажное заведение с собственным крыльцом считалось вполне респектабельным, а лаконичные иероглифы простой, но говорящей вывески были заметны даже сквозь пылевые вихри. К моему удивлению, сейчас они были погашены…

Я открыл коробку и сразу выбросил третью хаси. Когда-то давным-давно (да-да, как раз во времена собственного «культа») я пытался научиться есть сразу тремя палочками, как делали ловкие чу-ха, но почти сразу оставил это сложнейшее занятие…

Устроившись под воздушным фильтром полупустой забегаловки, я стянул капюшон и набросился на еду, не забывая изучать бордель. Дом Черных Юбок считался хорошим местом. Не лучшим в гнезде, но достойным, с неплохим выбором, причем как живых самочек, так и кукуга.

Байши с улиц Лоло не набирала, атмосферу создавала и поддерживала, за здоровьем работниц следила. Никто точно не помнил, то ли сама она в свое время работала в уютном доме, то ли это была ее мать, но к делу новая хозяйка подошла с пониманием вопроса.

Но почему отключена вывеска?

Доедая лапшу и запивая из фляжки, я едва удержался от вздоха. Размышления об уютном доме снова напомнили мне об одиночестве. И смехотворных попытках его победить…

Примерно через полтора или два года обитания в Юдайна-Сити я почти решился, теперь сей постыдный факт скрывать смысла нет. Предварительно накидался паймой и легкой наркотой, вместе с «Детьми» наведался в ближайший уютный дом, но… в последний момент передумал, и не жалею до сих пор.

Какой бы милой и ухоженной не казалась самочка чу-ха, я не могу. Равно как и с кукуга, которых создают по канонам местной красоты. В итоге я отступил, бежал, с позором оставил поле боя, размазывая по лицу пьяные сопли. Мне сочувствовали и искренне жалели, ведь секс был для чу-ха неотъемлемой частью общества и культуры.

Чуть позже парни из казоку снова собрались помочь мне и даже попытались создать особенную кукуга. Разумеется, без опоры на какие-либо каноны или нормативы. А потому из печатного кокона вышла кукла, соответствовавшая исключительно их субъективным представлениям о том, как вообще может выглядеть самка моего вида.

Что сказать о результате? Несмотря на обуявший ужас, я сумел сдержать нервный хохот и сердечно отблагодарить корешей за заботу. Через какое-то время разобрав жуткого мутанта и распродав по частям неприхотливым манджафоко Бонжура…

С тех пор мне только и оставалось, что теребить шланг. В безуспешных попытках подключить воображение, потому что я тоже не имел ни малейшего понятия, какой должна быть нафантазированная секси-самка человека. Ни малейшего, будь оно проклято…

Впрочем, я давно привык и смирился, и отсутствие четких образов уже не мешало «передернуть затвор» и сбросить скопившееся напряжение…

Буря за стеной воздушного фильтра продолжала набирать обороты.

Многие чу-ха на улицах натягивали маски, а погашенная вывеска дома Черных Юбок почти скрылась из виду. Выбросив пустую коробку, я поблагодарил хозяина закусочной, накинул капюшон и снова окунулся в пылевые завихрения.

Чем быстрее я разберусь с делом Гладкого и окажусь в родной норе, тем лучше.

Но кто-то считал иначе…

Едва я пересек Седьмую и был готов к последнему рывку до крыльца уютного дома, с верхних течений улицы передо мной опустился фаэтон. Черный, обтекаемый и длинный, определенно не дешевый «Крейс» последней модели снизился с нарушением полетных правил, развернулся прямо над головами гендоистов, дерзко разогнал их в стороны, выдвинул шарообразные колеса, опустился на проезжую часть и подкатил к пешеходному переходу.

Съеденная лапша превратилась в бетонный комок, болезненно взбухший в животе. Но идентификационный номер фаэтона отличался от известной мне зловещей комбинации, и я перевел дух.

Двинулся в обход, но фаэтон вдруг сдал назад и вполне демонстративно замер напротив, преграждая путь. Чу-ха, вместе со мной дожидавшиеся сигнала на переход, возмущенно зашипели на наглеца, но тронуть дорогущий транспорт никто не решился.

Комок в животе снова ожил — сомнений не оставалось, Красная Вистар поменяла средство передвижения… Но чтобы вот так, посреди улицы? Продолжая делать вид, что ничего не понимаю, я вместе с остальными пешеходами начал огибать черный корпус.

Конечно же, мне не позволили.

Фаэтон снова дернулся, едва не наехав мне на ногу. Одна из пассажирских дверей приоткрылась, и меня поманили когтистой лапой с россыпью серебряных перстней.

Это оказалась не она…

Сглотнув комок, я попятился и незаметно расстегнул кобуру под пальто. Лапа с перстнями исчезла, из темных недр фаэтона на меня уставились два блестящих черных глаза.

— Куо-куо, Ланс, — сказал незнакомый чу-ха, чуть шире открывая дверь. — Слушай, садись-ка, дружище, нужно потолковать…

Могла Магда отправить за мной кого-то из подчиненных? Не припомню такого…

Наверное, именно это чувствовал Лепесток, когда я вышел к нему на серпантинах «Аркады»? Сидевший в машине самец был мне незнаком, но его