идея, поданная за ужином, уже просочилась через поры в головы родителей, отравляя сознание.

Поначалу Уильям Кенсингтон-младший решил, что его отец – рехнувшееся чудовище, но каникулы длиной в месяц в стенах отеля «Полдень» стерли представления о здравом смысле и границы собственной адекватности. Теперь он смотрел в рот родителя, как птенец, жадно поглощая каждый кусок отравленной умственной пищи, которую Кенсингтон-старший норовил поглубже затолкать в глотку сына. «Они – обуза» из его уст звучало как мантра, ежедневно прокладывая путь к темной стороне сущности Кенсингтона-младшего. Дорога оказалась даже короче, чем предполагал кровавый магнат, и вот, по истечении срока, его оружие в человеческом обличье было готово.

В двенадцать часов пополудни шел дождь, как если бы небеса заранее оплакивали потерю. Деймон рисовал в своей комнате, а Лили, включив в наушниках любимую песню, болтала ногами, свешенными с подоконника ее номера.

Роджер, раздав указания горничным, отправился в свою комнату, чтобы немного отдохнуть, но так и не дошел до двери, услышав приглушенное бормотание на лестнице.

– Просто запри ее в комнате, чтобы не путалась под ногами! Я сам с ней разберусь, – шипел Кенсингтон-старший.

– Габи согласилась на это. Мы подписали твои чертовы бумаги, отец. Мы выполним свою часть уговора, а ты выполнишь свою.

Что за уговор, Роджер так и не расслышал; голоса удалились, погружая коридор в тишину, вместе с которой осталось и чувство, что что-то тут нечисто. Он отправился к себе, а спустя полчаса жалких попыток вызвать сон, который никак не приходил, сел на кровати, переваривая услышанное ранее. Беспокойство съедало изнутри, грызло нутро так рьяно, что не было сил унять этот зуд. Поддавшись неведомому порыву и отбросив собственное правило – не влезать в дела постояльцев, – Роджер поспешил наверх.

Габи Кенсингтон сидела на полу коридора, зажмурившись и закрыв уши руками, чтобы не слышать звуков борьбы, доносившихся из номера, принадлежащего Деймону. Она плотно сжимала губы, не выпуская наружу ни слова протеста, пока ужасный кошмар воплощался в реальность. Мать, чье чрево выносило двоих детей, наглухо заткнула рот и уши кровавыми деньгами.

Роджер поспешил к двери, распахивая ее в момент, когда покрасневшее лицо ребенка, перекошенное предсмертной агонией, посерело, а глаза стали пустыми.

– Что ты творишь? – взревел Роджер, кидаясь на горе-отца и разжимая его твердую хватку, хомутом обвившую шею мальчика, после трогая тонкую кожу своими дрожащими пальцами. Некогда пульсирующая жизнью вена спала вечным сном. Он опоздал всего на пару секунд, лицезрев смерть в момент ее появления. Мужчина отшатнулся, не веря в происходящее. – Ты чертов ублюдок! – крикнул он, хватая Кенсингтона-младшего за грудки и швыряя об стену с невероятной для пожилого человека силой.

– Они – обуза. – Убийца, как попугай, повторил слова отца. – Он завещал отель мне! Только мне!

Маниакальный гулкий смех заставил внутренности консьержа задрожать. Неужели, чтобы стать чудовищем, нужно так мало? Или для этого непременно нужно быть порождением другого чудовища? Но ведь эти дети такими не были. Они были чисты и невинны.

На задворках сознания мелькнула мысль о Лили. Роджер на нетвердых ногах побежал к двери, ведущей в комнату девочки. Та была не заперта, и он уже знал почему. Лили в комнате не оказалось, она распласталась под окнами, безжизненная и холодная.

Сейчас

– Они сделали это… – с горечью констатировал Деймон.

– Мне жаль, – только и смог ответить Роджер. Ему всегда было сложно подбирать слова утешения.

– Поверить не могу. А я ведь столько раз пытался оставить себе послание в альбоме, но страницы исчезают…

– Когда они тоже вспомнят, будет хуже – все повторится. Поэтому они не должны слышать ни эту историю, ни имена. – Предостережение Роджера, как обычно, обволакивало холодные кости парня теплом. Тот заботился о Деймоне и его сестре. Пытался их спасти, но не смог.

– Я не допущу, чтобы они повторили этот кошмар снова. Какой это уже по счету цикл?

– Третий.

– Два года прошло… Черт. – Деймон поднялся, отряхивая джинсы; окинув два набора человеческих костей, он набрал побольше слюны и смачно выстрелил сгустком ненависти в сухие тела. – Ненавижу. Мы застряли в гребаном чистилище по их вине.

И Деймон был прав в своем осуждении. Жажда наживы стрелой пробила внутренности его родителей, уничтожив сердца, оставив на месте любви холодную пустоту, которая, подобно вакууму, затягивала в себя все, включая детей. Невинные души отныне были заточены где-то между жизнью и смертью, так же как и орудия расправы в лице мистера и миссис Кенсингтон, став отголоском времени и последствием плохого выбора заплутавшей пары. Никто не знал, что именно послужило причиной судьбоносной сети, опутавшей стены этого здания и запечатавшей внутри несколько человек. Никто не знал, как разорвать этот порочный круг.

Смерть в тот день пришла за всеми, кто находился в отеле, включая алчного Кенсингтона-младшего и его пустоголовую жену: пока расправа вершилась наверху, внизу уже было разлито достаточно вязкого топлива, чтобы стереть все здание с лица земли в считаные минуты. Старик Кенсингтон не планировал делиться с самого начала, он возжелал уничтожить свое наследие со всеми прошеными и непрошеными обитателями, взыскать компенсацию с властей и бесследно испариться, как последняя капля влаги в полуденный зной.

Дождь омывал старый отель вплоть до приезда полиции. Пустынная местность обросла слухами со скоростью пули, и даже самые стойкие из местных жителей вздрагивали, передавая из уст в уста историю жестокости обезумевшего от алчности Уильяма Кенсингтона-младшего, убившего свою жену и детей, спалившего отель дотла. Эти же пройдохи жалели грустного старика, чей сын принес горе в эти места; они проклинали установленного полицией злодея, не зная, что источник истинного безумия разгуливает на свободе совсем рядом. Единственное место, куда он никогда не ступит, но которое сохранит как бесценный клад, – старый отель.

Время мчалось, стирая память о событиях двухлетней давности, покрывая каменный порог серого здания пылью забвения. Никто и понятия не имел, что год за годом, в один и тот же день, ровно в двенадцать, двойная распашная дверь отеля «Полдень» со щелчком открывалась, впуская на порог семью из четырех человек. Они не помнили своих имен, не помнили, как очутились в этом месте, не помнили зла. Но они вспомнят, и все повторится…

Рина Харос

Плененная местью

1. Пять ассоциаций со словом «призрак».

Перерождение, несущее опыт прожитых жизней; неупокоенная душа, желающая найти пристанище по ту сторону жизни; страх смертных перед неизведанным; аномалия, порожденная самим дьяволом; грусть о воспоминаниях по прожитым годам.

2. Есть ли жизнь после смерти?

Жизнь – это колесо, которое, сделав оборот, останавливается и погружает душу во мрак, даруя желанный покой. Существуя в смертном теле, мы набираемся опыта, взлетаем, падаем, а самое главное – чувствуем любовь, страх, ненависть, зависть, разочарование. После смерти воспоминания о прожитых годах помогают душе напитаться знаниями и, перерождаясь, избежать ошибок, совершенных в прошлой жизни.

Смерть – это начало нового пути. Это перерождение, которое даруется каждой душе. И лишь она вправе решать – жить, держась за руки со смертью, или кануть в бездну собственного отчаяния.

3. О чем эта история?

Эта история о том, как велика бывает людская ненависть к тем, кто лучше, красивее, умнее. Это чувство заполоняет собой все нутро, вытесняя важные моменты, которые окружают и помогают найти путь к искуплению.

Ослепленные ненавистью и злостью не смогут найти освобождение после смерти. Грехи – их друзья и возлюбленные, которые сбивают с истинного пути.

Эта история о том, как важно порой бороться за собственное счастье и справедливость. Божья кара наступает не только после смерти, и порой за грехи предков приходится платить собственной жизнью.

Пролог

1843 год

Румыния, Брэила

Луна освещала небосвод, кидая призрачные лучи на заброшенный колодец, который стоял в поле неподалеку от Брэилы. Несколько лет назад он служил источником питьевой родниковой воды для всех жителей, но с наступлением засухи полностью иссушился и зарос травой.

Некогда многолюдный небольшой городок превратился в заброшенные катакомбы – многие