Четырехрукий сильно встряхнул Тала, и тот обреченно замолчал.

Наконец, заказчики заткнулись, мысленно расчленив почти всех нас. Кроме меня. Я уж подумал, что отправлюсь обратно в сарай в одиночестве, но тут последний «монументовец» ткнул в меня пальцем и сказал:

– А мне его башку свари. Целиком. И череп вскрой, чтоб мне не возиться. Хочу сначала его фотомодельную рожу обглодать, а потом мозг сожрать. У меня на Большой земле такой же красавчик жену увел, и если б не он, я бы в Зоне не оказался.

– Жалеешь, что ли? – главарь поднял на подчиненного красные глаза.

– Нет, конечно, – немного нервно рассмеялся тот. – Наоборот, всё, что ни делается, – к лучшему! Зачем мне жена-шлюха? Жену-то я, кстати, убил, а вот до того урода так и не добрался, свалил он. Так хоть на этом оторвусь.

– Приятного аппетита, – криво ухмыльнулся главарь, отчего черная корка в уголке его рта треснула, обнажив темно-красное мясо. Впрочем, главаря это ничуть не смутило. Достав из банки чье-то ухо, он принялся его задумчиво жевать. Видимо, принимая вкусную и здоровую пищу, попутно размышлял о нуждах и проблемах личного состава.

– Спасибо, Харон, и тебе того же, – облегченно выдохнул «монументовец».

«Ишь ты, по ходу, Перевозчик погоняло свое сменил, – думал я, пока четырехрукий выволакивал нас из зала. – К чему бы это?»

Странное существо человек. Его на убой тащат, а он думает о том, с какой это стати главарь фанатиков прозвище поменял. Ну, а если разобраться, то чего еще делать-то? Плакать и извиваться, получая за это на ходу увесистые пинки от четырехрукого пониже спины? Товарищ обблеванного мною сталкера как раз этим и занимался. Правда, похоже, от плохого настроения помогало это неважно.

Протащив нас знакомым коридором, мутант повернул налево, потом еще раз налево, и мы оказались в разделочном цеху.

На самом деле цех – это громко сказано. Небольшое помещение с массивным столом, залитым почерневшей кровью, и крюками под потолком, на двух из которых, подцепленные за нижнее ребро, висели человеческие тела с разными степенями обструганности мяса. У одного вместо ноги белела кость с обрывками плоти на ней. Второму повезло меньше. Или больше. С него было срезано почти все мясо, и оставшееся успело почернеть. Почему больше? Потому что он был мертв. В отличие от одноногого, который и кричать уже не мог, а только слабо скулил, словно покалеченная собака.

Когда четырехрукий ввалился в разделочную, подвешенный разлепил пересохшие губы и прошептал:

– Убей меня. Пожалуйста…

– Всему свое время, – недовольно проскрипел мутант.

– Прошу, смилуйся… Ты же тоже когда-то был человеком… – не унимался калека.

– Это было давно, – бросил мутант. После чего швырнул на пол троих из нас – куда мы связанные денемся? А вот обблеванного перехватил поудобнее и потащил его в угол, к длинному бревну, выдолбленному посредине так, что получилось нечто вроде узкой лодки. Правда, на полпути остановился, обернулся и сказал: – Вздумаете попробовать убежать – будете висеть как он, подвешенные за ребро. Те, кто хорошо себя ведет, умирают быстро.

После чего тут же подтвердил свои слова. Снял со стены длиннющий нож-свинокол, переделанный под мясницкие нужды из штыка от винтовки СВТ-38, подтащил сталкера к колоде и одним мощным движением перерезал тому горло. Едва голову не отсек.

Горячая кровь потоком хлынула в колоду. Мутант наклонился, понюхал ее, поморщился.

– И зачем же вы, хомо, столько водки жрете? – проскрипел он. – Только кровь себе портите.

«И правда, самое время поразмышлять о здоровом образе жизни» – подумал я.

Бежать и вправду было бесполезно. Я уже успел убедиться в том, насколько быстро умеет двигаться эта четырехрукая тварь. Догонит в два прыжка, а потом виси на крюке и жди, когда ж к тебе придет освобождение от мучений в лице Сестры. Поэтому я стоял… и мысленно посылал жар «фотошопа» в свои руки. Представлял, как огонь, бьющий изнутри меня, пережигает кожаные ремни, стянувшие мои запястья…

Между тем четырехрукий, слив кровь, сноровисто разделал обблеванного. Сорвал одежду, вскрыл брюхо, вытряхнул внутренности в большое ведро, срезал с костей то, что заказали «монументовцы», а остальное подвесил на свободный крюк.

И, схватив за шиворот второго сталкера, поволок его к колоде.

Тот уже не дергался и не орал. Ступор напал от увиденного. И когда четырехрукий подвел ему под шею нож, парень зажмурился и сам запрокинул голову назад, подставляя горло. Захотел, чтоб быстрее все закончилось. Смирился.

Четырехрукий одобрительно хмыкнул, резанул от души – и на этот раз перестарался. Отрезанная голова осталась у него в руке, а обезглавленное тело поползло вниз. Правда, мутант не растерялся и, подхватив труп оставшимися тремя руками, наклонил его над колодой, словно жуткую чашу, из которой густым, пульсирующим потоком выливалась кровь…

Я прям кожей чувствовал пламя, полыхающее в моих руках. Было ощущение, что мои кисти сейчас загорятся…

Но проклятые ремни и не думали гореть! Разве что по ощущениям растянулись немного, но явно недостаточно для того, чтобы освободиться. Твою ж дивизию! Неужто «фотошоп» размягчает только живую органику? Похоже на то.

– Ну что, Снар, пора попрощаться, – сказал Тал, наблюдая за тем, как мутант потрошит второго сталкера.

– Хорош ныть, – поморщился я не столько от его слов, сколько от боли – ремни слишком глубоко вре́зались в кожу, но я все равно продолжал их растягивать. – Давай просто сдохнем, и все. Без сантиментов.

– Можно и без сантиментов, – вздохнул блондин. – Просто страшно очень. А когда говоришь, вроде легче.

– Чего страшно-то? – скривился я. – Видишь, как он работает? Чик – и ты уже в Краю вечной войны.

– Так-то оно так, – кивнул Тал. – А помирать все равно неохота.

Достал, зараза, своим нытьем! Правда, злости от этого у меня слегка прибавилось. И я тянул, тянул, тянул эти проклятые ремни…

И всё без толку.

Вдруг в коридоре послышались шаги, и следом в цеху появился новый персонаж. Тоже мутант, но на этот раз с двумя руками. Кривой, страшный, будто изломанный весь, похожий на мутировавшее дерево, искалеченное радиацией. Но двигался он тоже легко и быстро, как и четырехрукий. И в своих кривых лапках он держал чье-то маленькое тельце. Похоже, ребенка.

– Слышь, Повар, – позвал он.

– Чего? – не оборачиваясь, скрипнул четырехрукий – видать, не любил, когда отвлекали от работы.

– Я тут это… Смотри чего. По ходу, какого-то мутантского детеныша нашел. Ток странный он какой-то. Никогда таких не видел.

– Нашел или поймал? – так же через плечо бросил Повар.

– Нашел, говорю же! Наша команда сталкера-одиночку выслеживала, а тут смотрю, под кустом этот ребятенок валяется. И перегаром от него тащит хуже, чем от запойного алкаша.