- Слухи могут быть необоснованными, - проговорил Кристоф, наконец, взглянув на своего собеседника. Его злило и забавило одновременно то, что клирик говорит о слухах, как придворный, а не как адепт религии самопожертвования и всепрощения, - я полагал, нам стоит держаться правды и относится с добротой к своим ближним. И уж точно не судить их за житейские невзгоды. Разве Святой не призывал нас к любви и пониманию?

- Конечно, Ваше Величество, - архиепископ вежливо улыбнулся, - но он также наказал нам следовать заветам. А князь Голдис нарушил один из важнейших, когда пресек собственную жизнь.

- Надеюсь, вы помните, что говорите о моем старом друге? - Кристоф начал искренне злиться. Каким бы высоким ни был его сан, архиепископ не смел упрекать Джереми! Затаенное чувство вины стократно усиливало гнев. Кристоф все еще думал о том, что не помог другу, когда тот в нем нуждался. Что отчасти из-за его бездействия князь Голдис увидел в петле свой единственный выход.

- Я не хотел обидеть вас, Ваше Величество, - как большинство высоко положенных, архиепископ знал, когда следует отступить. Но как, опять же, большинство, не мог отступить без никем не прошенного и в чем-то даже оскорбительного нравоучения, - но, возможно, вы оказываете юной княгине медвежью услугу, и ей куда лучше было бы в стане церкви, под попечительством монахинь и протекцией Святого.

Кристоф оторопел от такой наглости. Церковь Святого натерпелась лишений при его отце и теперь, кажется, пыталась отыграться!

Архиепископ поспешно попрощался с монархом и ушел, не дав ему и шанса на ответ.

- Сделать из княгини монахиню - хорошая идея, - раздался вдруг голос принцессы Лилиан, - и под шумок забрать себе все княжество, - она саркастично дернула бровками и резонно заметила, - уверена, Церковь давно мечтает заполучить северные земли и искоренить местных язычников.

Кристоф не думал об этом с такой стороны... И удивился, что его молодая дочь так точно просчитала намерения клириков.

- Тебе не стоит заботится о политике, - тем не менее сказал он, - лучше думай о предстоящей свадьбе и счастливой замужней жизни, - он покровительственно сжал ее ладошку.

Принцесса недовольно прищурилась, но кивнула.

- Конечно, отец, - сказала она, устремляя пристальный изучающий взгляд на танцующую с бастардом княгиню Дурхама, - конечно...

Мирна чувствовала, как трясутся ее руки, пока она двигалась в танце с прекрасным партнером. Она была рада, что граф догадался: та беседа с другой леди грозила обернуться чем-то для нее крайне опасным и компроментирующим, но в то же время ей совсем не нравилось, что теперь она у всех на виду и под еще большим вниманием.

Вероятно, общение с бастардом короля не поможет побороть слухи и, напротив, окончательно растопчет ее репутацию, но княгиня просто не могла отказать этому мужчине.

Застенчивая девушка, не смела поднять взор на его лицо, снова увидеть эти пронзительные грустные глаза и уставилась в его крепкую широкую грудь.

Даже этой, казалось, бы, обычной встречи взглядами хватило б, чтоб она вспыхнула, как если бы в зале внезапно начался пожар.

Грегор же чувствовал, будто по венам пустили раскаленный металл. Он глядел на копну рыжих волос, думая, что они мучают его сильнее, чем истязало бы пламя преисподней. Он чувствовал нетерпение. Ему удавалось увидеть лишь розовые щечки партнерши, а хотелось, неописуемо сильно, увидеть ее глаза и губы. Он мог держать ее лишь за талию и за руку, как диктовал танец. Но мечтал исследовать пальцами все ее тело.

В голову полезли глупые мысли. Сами собой стали вспоминаться слухи, которые он же презирал. За двадцать два года к ней так никто и не притронулся. Так ли это? Гуляла ли она с ухажерами втайне от родителей, как делало это большинство знатных девиц? Целовалась ли она? Позволяла ли она обнимать себя неприлично крепко и прижиматься опасно близко?

Она так робела сейчас перед ним... Девушки, хотя бы немного познавшие вкус мужской ласки, так не робеют.

Неужели это правда?

И если да... То какова она на вкус? Как перебродившая ягода, сладкая и слегка хмелящая? Или она иссохла и давно потеряла всю свою прелесть?

Шел менуэт. Танец сделал поворот, и Мирна перешла к другому партнеру, а в руках Грегора оказалась леди Кэтрин.

Она была прекрасна и знала это, что покоряло любого мужчину. Ее глаза кокетливо стрельнули и словно бы призывали: «Ну же, граф, посмотрите, как я хороша. Обнимите же меня покрепче!». Но когда Грегор коснулся ее руки – ощутил лишь мягкую теплоту. Ни взрыва энергии, ни бури в душе.

Почему же княгиня Дурхама вызвала в нем эти необычные чувства? Разве было в ней что-то особенное? Обескураживающее?

- Вы заинтересовались леди Мирной, милорд? – спросила Кэтрин после минутного молчания.

- Каким образом это вас касается, миледи? – Грегора раздражила назойливость юной леди Рэльс. Они впервые в жизни разговаривали, а она задает вопросы, который позволит себе разве близкий друг.

- Это касается моей семьи, милорд, - она притворно улыбалась, - княгиня находится под опекой моих родителей и под крышей моего дома, пока не подыщется подходящий супруг для нее, - она явно гордилась собой в этот момент. Не потому что ее радовала отзывчивость ее семьи, а потому, что достойно ответила графу.

Тот рассеянно кивнул. Мирна не остается при дворе? Все это время он думал, что ей предоставили покои где-то в замке, а леди Рэльс просто опекает ее по приезду сюда, но, по всей видимости, княгиня даже не в столице!

Значит, добиваться тайного свидания нет смысла. Леди Мирна уедет сразу по окончанию бала. А Грегор, конечно же, хотел бы встретиться с ней ночью.

- Итак, - Кэтрин опять надавила, - вы в ней не заинтересованы?

- Я не думаю, что положение княгини в вашем доме, дает вам право задавать вопросы подобного рода, - граф ответил сухо, хотя поведение партнерши уже выводило его из себя.

- Я понимаю ваши колебания, милорд, - продолжала Кэтрин, не замечая враждебный настрой собеседника, - двадцатидвухлетняя старая дева с дикого севера с состоянием, как у последнего бедняка… Вероятно, это не самая лучшая партия, и вам следовало бы поискать другую леди.

Грегора передернуло от ее слов и он уж собрался ответить, резко и даже грубо, но танец сделал новый поворот, и другая пара рук легла ему на плечи.

Мирна не была уверена, что согласие было правильным решением. По правде, это было одно из худших ее решений. Сейчас она танцевала с лысоватым толстым мужчиной, который, ко всему прочему, не скрывал, как не нравится ему быть с ней, будто одно только ее нахождение рядом компроментировало его.

К счастью, это быстро закончилось, и она вскоре оказалась с первоначальным партнером.

Сейчас она чувствовала себя еще более благодарной графу. Он единственный не смотрел на нее с пренебрежением и не пытался всем своим видом показывать, как ему некомфортно.