– Сергей, отключайся от портала, теперь это не наша забота. Пойдем в спускаемый отсек. У нас есть свои дела.

Легко сказать пойдем, в невесомости. Я тыкался с непривычки от стенки к стенке, вертелся волчком в этом дурацком скафандре. Правда, если б не скафандр, я наставил себе шишек и синяков. Хорошо Сергею – выгнул коленки ног наружу и как муха со своими шестью конечностями легко перемещался по стенам. Наконец я просто прицепился к Сергею и только указывал направление движения. Вот и спускаемый модуль. Портал стоит затянутый пленкой.

– Паша, не нравится мне лихорадочный блеск твоих глаз. По опыту знаю, ты что-то задумал, а кончится всё очень плохо!

– Мне просто не хорошо, я пока не адаптировался к невесомости. Давай работать.

– Не надо развешивать мне лапшу на антеннах! Давай выкладывай!

– Сергей, ты помнишь как погиб профессор Рокотов?

– Конечно, помню. Он погиб вместе со станцией Мир. Хронотрон его почему-то не вытянул.

– Давай теперь я расскажу, что помню я. Для очередного спутника связи не хватало гиродинов. Была идея снять их со станции Мир, которую затопили в Тихом океане 23 марта 2001 года. Можно и нужно было послать меня. Но профессор сказал, мол, время терпит и отправил меня с группой сталкеров раскапывать какой-то могильник в Арзамас-16. Спустя неделю я узнаю, что профессор погиб. Я кинулся в Новосибирск. Узнаю, профессор сам ушел в 22 марта 2001 года на станцию Мир. За несколько часов до команды на спуск станции с орбиты. Он успел переправить две партии гиродинов по пять штук. Сам должен был вернуться ещё с двумя. Но все попытки найти его во времени результата не дали. Наши девочки-операторы встретили меня зарёванные, утверждали, что сделали всё что могли, даже задействовали резервный хронотрон. Узнаю также, что у нас новый ИО директора института. Кинулся к нему, пошлите меня в 23 марта – я вытащу профессора. А он мне – закон не дозволяет! Был бы он обычный сталкер времени, его бы вытащили, обязательно. Но профессор Рокотов личность, если не гениальная, то, во всяком случае, выдающаяся. А закон о неприкосновенности Истории запрещает вытаскивать таких людей из прошлого. Нельзя переписывать историю. Профессор сам виноват, знал, ведь, что в случае чего его вытаскивать не будут.

– Я кинулся к хронотону, думаю, к черту ваши законы, сам его вытащу. Я сталкер прошлого, у нас там своих не бросали. Ведь, и профессор меня не бросил, вытянул из-под Чернобыльского выброса в будущее. Только возле хронотрона меня взяли и под домашний арест. Я тогда крепко запил, думал, выпустят – уйду в простые сталкеры. Когда арест сняли, я узнал, что тебя уже списали, подчистую, Я зашел к тебе в клинику, попрощаться. А ты мне рассказал, что за день до отправки на Мир, профессор заходил к тебе. Что рассказывал, что он, мол, придумал как уйти в будущее, как осуществить мечту детства – побывать на Марсе. Ты ещё утешал меня, мол, профессор – голова, он, наверное, со станции Мир перебросил себя в будущее. И мы его ещё встретим. Я тогда спорить не стал.

– Выйдя от тебя, я пошел в наш штабной поезд забрать вещички. Иду и думаю, мог ли профессор уйти со станции в будущее или нет. Получалось, что нет. Он-то и с Земли уйти не мог, во-первых, закон запрещает, а во-вторых, нет пока соответствующих мощностей. А в штабном вагоне в моем купе лежит пакет от профессора для меня, а в нем вот это. Знаешь что это такое, вот эти колонки цифр в этой распечатке? Нет? Может, дата тебе что подскажет – 23 марта 2001 года?

– Паша, портал меня раздери, – это же координаты в пространстве и времени станции Мир, поминутно!

– Вот именно! Ему было уже далеко за семьдесят, он не хотел умереть от старости, не осуществив своей мечты. Он остался на станции, в надежде, что спустя много лет, когда уже будут полеты на Марс, я вытащу его из прошлого, прежде, чем станция Мир сгорит в атмосфере.

– Сумасшедший старик! Гениально сумасшедший, бесстрашный старик!

– Именно так, Серёжа! И я остался в сталкерах времени. Повинился перед ИО и стал работать. Я работал и учился. Как видишь, я теперь сам академик, директор института темпонавтики и член многих важных комитетов. Я ждал почти двадцать лет. Теперь я в нужный момент могу воспользоваться служебным положением и тайно вытащить профессора.

– А когда законники узнают, Паша, то за такие служебные вольности с Историей полагается переброска в Мезозой! А ведь узнают, это почти наверняка!

– Ну и пусть, я не могу подвести профессора! А тут ты заявляешь, что у тебя в груди, можно сказать, частный хронотрон и есть собственный мощный вычислитель. А я знаю, что на станции Мир-2 в спускаемом аппарате есть портал, законсервированный до прилета на Марс. Улавливаешь ситуацию? Время пришло! Конечно, портала на Марсе ещё нет, но уже через три года будет.

– Сволочь ты, Паша – столько лет молчал! Мог бы хотя бы намекнуть! А я ведь тебя в карьеристы записал. Думал, что ты профессора предал! А где взять столько энергии?

– Ты тоже прикидывался мне братом там, в Чернобыле, целых четыре года, а потом приставил мне дуло пистолета ко лбу. Запустим атомный реактор станции и проложим кабель до спускаемого аппарата.

– А кто это нам разрешит самим пускать реактор?

– А кто нам может запретить? ИИ в отключке, аварийщики занимаются своими делами. И не забывай, Паша, я здесь и сейчас – самый главный на станции!

– А как легализовать профессора?

– В такой кутерьме, что творится сейчас со станцией, мы перебросим его на Землю, в мой институт. А уж там что-нибудь придумаем. Это ведь будет не временной прыжок, а обычный, нуль-портальный. Ты со мной?

Сергей зашелся смехом, даже слезы выступили на глазах. Он пытался вытереть их всеми четырьмя своими клешнями сразу.

– Ты чего, Сергей?

– Прости, Паша. Я просто представил себе удивленные морды динозавров в Мезозое, когда они увидят меня с копьями и каменными топорами в четырех моих манипуляторах. Конечно, я с тобой, брат! И вот ещё, с этого момента ты можешь курить в моем присутствии, когда захочешь!

– Ну, зачем такие мрачные мысли, Серёга. Как-нибудь выкрутимся! Мы же сталкеры, нам не в первой!

Мы трудились, не покладая рук, целую неделю. Срезали силовой кабель в одном из законсервированных модулей. Проложили его через люк переходного отсека. Расконсервировали и запустили реактор. Потом было несколько тестовых пусков портала. На последнем пуске станцию тряхнуло.

– Серёга, что это было?

Сергей подключился к информационной магистрали.

– Пристыковался второй разгонный модуль. Паша, надо спешить, скоро команду аварийщиков заменят испытателями. Нас просто попросят со станции. К тому же, киберпсихологи перезапустили ИИ! А что, если он очухается и начнет задавать вопросы – а почему это запущен реактор?

– Нет, ИИ ведет себя как паинька, ему основательно промыли мозги. Никакой критики действиям персонала – включили, значит, сочли нужным. ИИ даже тембр голоса сменил на женский.