— Понимаю, — ответил Айн.

Ему было чуждо то, что говорил Кир, и в то же время он видел сходство — жизнь была налаженной, она шла тем же путем, что и век назад, и два.

— А сейчас я уже девятый год в походе! Мятежи в Орде, война с варварами, война с орками, война с людоедами, война с Империей! — зло говорил Кир, и кинув в сторону палку, которой ворочал горящие в костре дрова. — Я не вижу своих детей и жен, я вынужден подбирать остатки добычи за более молодыми и дерзкими воинами, а если я вернусь в свой дом, то меня назовут трусом и закатают в кошму, и которой выкинут на солнце, и оно убьет меня за пару дней. Раньше так казнили только родственников, чтобы не проливать их крови, но сейчас, когда слишком много среди нас всякой швали, подобную честь оказывают каждому, кто родился в степи, а иногда и варварам…

Он приподнялся и подобрал палку.

Но все это стало неважно, когда я тоже услышал голос. Вначале я испугался, что скоро начну кататься в пыли и нести ерунду о том, что надо всех убить. Но мой покровитель оказался не тем кровавым ублюдком, который советует хану. Сказал, что он поможет мне вернуться домой. Ты понимаешь?

— Да, — кивнул Айн.

Он понимал, что жизнь столкнула его с сумасшедшим — одним из бедолаг, которых в последние годы стало так много.

— Ты думаешь, я сошел с ума? — усмехнулся старик. — Нет, мой покровитель позволил мне уцелеть и десятках сражений, подсказывая, что делать, он называл мне места, в которых я находил клады.

С этими словами Кир сунул руку за полу халата и достал оттуда тяжелый кошель. Он передал его Айну, и тот смог убедиться — там было множество старинных монет и украшений — причем только золотых.

— И самое главное, он сказал мне, что надо сделать для того, чтобы начать жить так, как я хочу. Чтобы я мог вернуться в свой аул, разводить овец, воспитывать сыновей воинами, продавать дочерей хорошим мужчинам.

— И что же? — поинтересовался Айн.

Перед его мысленным взором был отец, медленно всаживающий в себя клинок.

— Покровитель сказал мне, что я должен найти тебя, вытащить из этого вашего большого города, отвести к Вадыю и помочь для начала. А дальше ты все сделаешь сам.

До парня не сразу дошло, что именно сказал Кир, но затем его губы растянулись в улыбке.

Если покровитель старика был прав хотя бы отчасти, это значило, что кто-то там, наверху, считает, что Айн сможет отомстить.

— Я не сразу согласился делать то, что советовал мой покровитель. Но он доказал мне, что отказываться и злить его — себе дороже. Уж лучше в лицо назвать Разужу гнилым пометом вшивой суки. Я дам тебе имя, — заявил Кир. — Для всех ты станешь моим сыном. Мой отец пятьдесят лет назад во время набега убил полководца одного из вольных городов. Он забрал его деньги, его жену — которая через несколько месяцев понесла от него — и его имя. Наше имя. Теперь тебя зовут Дайрут Верде, сын Кира Верде.

Заснув после сытного ужина, Айн — который больше не был Айном — увидел отца.

Мертвый военачальник грустно улыбнулся:

— Сын, ты выбираешь сам, куда идти. Поменяй ими, изменись внутри, стань крепче мифрила. Отомсти за нас.

А затем, к ужасу Айна, отец воткнул в себя меч — и исчез.

Потом были кошмары, кровавые реки, берега из трупов и людоеды, чье веселье было еще отвратительнее всех предыдущих мерзких картин.

До ставки темника Вадыя Кир и Дайрут ехали очень долго.

Первые дни вокруг были только пожарища и трупы, несколько раз встречали разъезды и патрули, но с теми обменивались всего лишь несколькими словами и спешили дальше. По утрам Кир заставлял приемного сына тренироваться в езде верхом и в стрельбе из лука.

— Человек из нашего рода не может плохо стрелять, — говорил он. — Ты неправильно сидишь в седле, неправильно держишь повод, неправильно слезаешь с коня. Если оставить как есть, то придется выдавать тебя за сумасшедшего или калеку.

Дайрут не сопротивлялся.

Он должен был стать в Орде своим, чтобы потом понять, как можно уничтожить эту силу, смявшую Империю Десяти Солнц. Причем даже не собравшуюся для этого в кулак, а ударившую всего лишь пальцем — одной из нескольких армий.

Конь был коротконогим и коренастым, не таким быстрым на коротких расстояниях, как те скакуны, к которым привык Дайрут. Но при этом жеребец оказался потрясающе выносливым и непритязательным в пище.

На пятый день дорога впервые пролегла через деревню, которую война обошла стороной. Там были люди — но никто из них не вышел на улицу, только мелькали смутные тени за черными окошками.

А вечером этого дня Дайруту впервые пришлось применить уроки приемного отца.

Засаду Дайрут заметил за три сотни локтей: дорога сворачивала из степи в лес, и на ее обочине торчало поваленное дерево, причем торчало так, как оно никогда не упадет само.

— Нас ждут, — сказал он.

— Думаешь? — удивился Кир. — Объезжать долго, и других путей я здесь не знаю.

Он ориентировался по солнцу, по стволам деревьев и по словам тех, кто ездил тут ранее. Дайрут не решился бы на такое долгое путешествие без карты, но его спутник был в себе совершенно уверен — и вот выяснилось, что зря.

— Точно, — ответил парень.

Они придержали лошадей, и старик задумчиво потеребил бородку — можно повернуть назад, но потом все равно придется как-то возвращаться обратно к тому пути, который знал Кир, или искать другой.

Был еще вариант — проехать степью в сторону и свернуть в лес дальше, но те, кто устроил засаду, наверняка знали чащу лучше, а сражаться на территории противника надо очень осторожно, не надеясь на авось — так говорил Резти Рольно, первый военачальник Империи.

— Тогда доставай лук, будем ждать, — порекомендовал Кир.

— Чего? — удивился Дайрут.

— Нападения, — усмехнулся старик.

— Они же не идиоты, — парень посмотрел в сторону поворота, за которым скрывалась — он чувствовал это! — засада. — Им вообще ничего делать не надо, рано или поздно мы все равно пойдем вперед — и тогда ловушка сработает, или назад — и тогда они смогут попробовать нагнать нас, ничего не теряя. Кроме того, если мы останемся здесь до ночи, они смогут подобраться к нам в темноте.

— Людям свойственно ошибаться, — усмехнулся Кир. — Во всяком случае, так не раз говорил мне мой покровитель, и я склонен ему верить.

Он оказался прав.

Через некоторое время Дайрут заметил движение на уходящей в лес дороге, а затем в степь с гиканьем выехали четверо всадников, за которыми бежало с дюжину пеших. В наступающих сумерках было не до конца понятно, кто это, но создавалось впечатление, что компания собралась разношерстная — и рубахи крестьян, и кожаные доспехи варваров, и даже вроде бы мелькнул плюмаж кавалериста Империи.