Я решил, что Сергей все же получил тот вагон, который был ему нужен, и это окончательно притупило мою бдительность…

Я вывел состав из парка, и скоро Фарид, ехавший вместе со мной, высунулся из кабины.

— Отлично! — сказал он. — Как раз вагонами в сторону батальона… Так, Рустем, теперь я поеду на вагоне как составитель. А ты, ради Аллаха, не гони! И смотри на меня внимательно. Если я махну вот так… — он показал, — сразу же останавливайся.

— Нет проблем.

Фарид слез с тепловоза, прошел вдоль состава и залез на железный трап последнего вагона, вцепившись в скобы.

Я двинул рычаг. Поезд тронулся. Сразу к воротам мы подъезжать не стали, а после того, как Фарид перевел стрелки, я остановил поезд, и мы пошли на КПП пешком.

Там Фарид взял телефонную трубку и попросил соединить его с майором Половинкиным.

— Товарищ майор?.. Это лейтенант Керимов… Да. Я договорился с локомотивщиками, и они нам на время дадут маневровый тепловоз… Я не шучу! Но им придется дать немного солярки… Да, все это неофициально… Мы вытащим цистерну, подгоним ее к дизельной, и сегодня у нас уже будет свет!.. Так точно… Никак нет, машиниста не дали… А этот умеет, рядовой Шафиков… Так точно… И эту дрезину загоним на место цистерны… Как зачем? Там же механическая рядом с энергопоездом… Конечно… Понял! Разрешите выполнять?.. Есть!

Пройдоха-лейтенант положил трубку и показал мне большой палец.

— Во!

* * *

Дальше все шло как по маслу. Мы въехали на территорию части, подвели поезд к дизельной, и Фарид отправился к себе во взвод. А я занялся маневровыми работами: завел вагоны в тупик, вывел из ангара цистерну и загнал на ее место сломанную дрезину. Туда же поставил все четыре вагона — они отлично уместились в этом ангарище. Затем подвел цистерну к дизельной, заглушил двигатель тепловоза и пошел смотреть, что там наделал мой помощник.

При всей своей дикости рядовой Худайбердыев оказался не таким уж тупым. Он вылизал все что можно, и теперь дизель блестел и сверкал. Пол в боксе он засыпал свежим отсевом, а в будке царила удивительная чистота.

— Молодец! — рявкнул я рядовому Худайбердыеву.

— Служю народу и второму году! — ответил он так, как его учили старослужащие. — А товарищ дедущка, вы мне покажьите, как мотор крутит?

— Посмотрим… Сначала запустить его надо. Тащи шланг!

Но сначала мы заправили тепловоз. Рядовой Худайбердыев под моим чутким руководством вставил конец шланга в бак локомотива. Шесть тысяч литров! Сдуреть можно!

В дизель мы залили значительно меньше — его бак вмещал всего литров двести. Затем рядовой Худайбердыев забросил шланг на трап, ведущий к горловине цистерны, и мы вошли в бокс.

— Так, солдат, — сказал я. — Качай вот этот рычаг… Вот так, туда-сюда… Молодец!

Рядовой Худайбердыев принялся закачивать масло в картер. Я взялся за топливную помпу. Через пару минут взглянул на манометр — в самый раз.

— Отставить!

Рядовой Худайбердыев прекратил качать, и я включил зажигание. Взвизгнул стартер, и дизель, несколько раз фыркнув, мерно заворчал.

— Ага! Заработал! — Мне даже стало приятно. Я страшно люблю технику, тем более, такую, которая хорошо заводится. И вообще, мощные дизеля — это, на мой взгляд, машины, заслуживающие одобрения в принципе. Как слоны. Или киты.

Я немного погазовал, затем перевел рукоятку на высокие обороты и включил оба автомата — «генератор» и «линию». Под потолком ярко вспыхнули лампы.

— Да будет свет! — заорал я, но стоящий рядом рядовой Худайбердыев из-за рева дизеля ничего, наверное, не услышал. Тем более, что от неожиданности он заткнул уши и присел. Дикарь, что поделаешь.

Так, глянем… Двести тридцать вольт, сорок девять герц, изоляция везде в норме. Давление — в пределах нормы. Чудесно!

Я вытер руки ветошью и вышел из бокса. Рядовой Худайбердыев как собачонка бежал за мной — видимо, он впервые с момента призыва почувствовал к себе человеческое отношение.

Я закурил сигарету и посмотрел на стоящие поодаль казармы, столовую, штаб. Отлично! Сегодня в батальоне будут свет и не отдающая мазутом от полевых кухонь горячая пища. Черт возьми, я был рад и горд — не знаю что больше. В этот момент я осознавал, что сделал то, чего не смог сделать никто в части, и в этот момент мне даже было плевать и на мои дела с Керимовым, и на все мои будущие миллионы.

* * *

На следующий день, в субботу, к нам в батальон нагрянула та самая московская комиссия во главе с генералом Толмачевым. Весь личный состав части построили на плацу, за исключением тех, кто находился в суточном наряде. Я, разумеется, и сам не пошел на плац, и не пустил туда рядового Худайбердыева.

Впоследствии я узнал, что генерал Толмачев всех замордовал, приказав произвести поверку всего батальона поименно и пересчитав находящихся в наряде.

Майор Половинкин был прав — личный состав являлся главным пунктом проверки. Генерал Толмачев не обращал внимания на то, как выкрашены заборы и подстрижены чахлые кусты, и чихать ему было на то, сколько миллиметров между лычками на сержантских погонах. Он не был старым штабным пердуном, вроде гашековского «генерала от сортиров», он был настоящим боевым волком, прошедшим, как я слышал, Афганистан и, кажется, Египет.

Кроме того, генерал особо отметил факт наличия в батальоне электроэнергии и изъявил желание осмотреть электростанцию лично. А заодно убедиться в присутствии дизелистов на месте.

Я был просто ошарашен, когда ко мне в будку ввалились такие «звезды», слетел с койки и, встав по стойке «смирно», отрапортовал:

— Товарищ генерал-лейтенант, рядовой Шафиков!

Что касается рядового Худайбердыева, то он от изумления вообще ничего не мог сказать.

Генерал Толмачев прошел в бокс, внимательно осмотрел работающий на всю железку дизель и, выйдя на улицу, произнес:

— Так, кто тут дизелисты?

Майор Половинкин указал на нас.

— Ишь ты, такой маленький, а этакую махину гоняет, — сказал генерал, глядя на моего помощника. — Фамилия?

— Р-р-рядовой Х-ххудайбердыев…

— Так. — Генерал приложил руку к фуражке и торжественно произнес (во была картина!): — Рядовой Худайбердыев, за отличную службу в сложных условиях объявляю вам благодарность!

От растерянности тот не нашел ничего лучшего, чем ляпнуть:

— Служю народу и второму году!

К счастью, генерал не разобрал его слов, решив, видимо, что это такой зверский акцент, и обратился ко мне:

— Фамилия?

Я назвался. От досады на идиота-помощника после объявления благодарности мне, рядовому Шафикову, я тоже выдал:

— Служу Советскому Союзу!

Но это оказалось не так уж плохо. Старый вояка даже немного растрогался. В его глазах мелькнуло выражение легкой грусти, он отечески похлопал меня по плечу и удалился. Прочие офицеры отправились вслед за ним, оставив нас с помощником одних.