Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У «торпеды» на груди висел укороченный автомат, похоже, «Узи». Да и кулачища у него были побольше, чем у тех, с которыми я познакомился вчера. Однако я попытался спорить, и в результате оказался в горизонтальном положении.
«Торпеда» направил на меня автомат.
— Вставай.
Я встал и пошел к небольшой толпе оборванцев с тупыми угрюмыми рожами. Они все держали в руках лопаты и кирки, а сопровождал их другой «торпеда» и тоже с автоматом, только с укороченной моделью «калашникова».
Я был почти уверен, что в меня стрелять тут никто не станет, но также понимал, что измордовать человека этим гориллам ничего не стоит. В душе у меня все кипело, но злился я еще и на себя, поскольку понимал, что я вовсе не так крут, как это мне иногда думалось раньше. Совсем не крут.
Я посмотрел по сторонам, опасаясь увидеть ту самую «химическую лабораторию». Здесь стояли несколько бараков, сложенных их того же глиняно-кизячного, очень, скажу, крепкого материала — видимо, для охраны и… рабов. Один домик выглядел посимпатичнее, имел даже занавески на окнах — это наверное, что-то вроде офиса. Два автоприцепа-цистерны, видимо, с водой. Полевая кухня. И все. А вокруг — белый маковый ковер, занимающий всю долину, до самых гор на горизонте, куда ни глянь. «Золотой треугольник», черт побери…
«Торпеды» вручили мне лопату, и я с другими товарищами по несчастью побрел к фронту работ — здесь для чего-то рылась значительных размеров траншея.
Я воткнул лопату в землю. Меня всего трясло от злости и — признаюсь — от страха. Если уж я умудрился попасть в рабство к кавказской мафии, то, наверное, так рабом и сдохну… И Танька ничего не узнает — Андрей Маскаев пропал в командировке без вести…
— Щевелитесь, суки! — взревывал иногда по-русски охранник. Рабы даже не огрызались — видимо, их отучили и от этого… Несмотря ни на что, мне стало интересно, каким образом они тут очутились. Создавая видимость усиленной работы, я попробовал обратиться к некоторым из грязных до отвращения личностей. Те лишь что-то бормотали на своем языке, и я отказался от попыток разговорить их; похоже, тут никто не знает русского. Поговорить с «торпедой»? Он-то знает… Ишь, расселся — на коленях автомат, в зубах сигарета. Последний герой боевика. Я на момент остановился и крикнул ему:
— Дай закурить!
Тот ошарашено уставился в траншею — видимо, такого он еще здесь не слышал. Впрочем, это не помешало ему подойти и больно пнуть меня в грудь:
— Курыть врэдно! — И заржать при этом.
Я зло сплюнул и продолжил работать, стараясь не думать о том, что будет, если я шарахну «торпеду» лопатой. Взрыв наверняка будет знатный, и я могу его не пережить.
Жарило солнце…
* * *
К полудню жара стала просто невыносимой — некоторые из землекопов начали валиться с ног. Я серьезно забеспокоился, не схвачу ли тут тепловой удар, когда вдруг раздались частые удары в рельс.
Те, кто мог самостоятельно передвигаться, принялись выползать из траншеи. Я немного замешкался, и «торпеда», уже, кстати, другой, остановил меня и еще троих, ткнув пальцем в траншею и что-то сказав на местном наречии.
— Вот этих витаскивай, — добавил он для меня.
С одним мужиком мы взяли на руки и за ноги валяющегося на дне траншеи в обмороке. Я заметил, что тот только прикидывался, и намеренно стукнул его головой о край траншеи.
— Дерьмо собачье, — тихо выругался симулянт.
Ого! Не понимающие по-русски так ругаться не умеют — в крайнем случае они знают только русский мат.
— Не дрыгайся, — так же негромко сказал я, — думая, что мне наконец повезло. — Я поговорить с тобой хочу.
Тот приоткрыл один глаз, который у него оказался пронзительного голубого цвета. Видимо, парень русский, У аборигенов голубые глаза — редкость.
— Надо — поговорим, — пробормотал он, пока его укладывали на землю. В этот момент «торпеда» подтащил ведро воды и вылил его на обоих лежащих. Те сразу же стали плеваться и фыркать, после чего, кряхтя, встали… Притворщик подошел ко мне и мы, чуть приотстав от остальных, двинулись в сторону бараков.
— Ты новенький? — спросил меня голубоглазый.
Я кивнул… Черт с ним, отвечу на его вопросы, потом сам буду задавать.
— Где тебя взяли?
— Торговал соляркой, — лаконично ответил я.
— Не понял. Они же торгашей не хватают… Или ты накосячил?
Я вкратце рассказал свою историю, при этом сохраняя инкогнито.
— Неплохо накосячил, — сказал мой собеседник. — У меня похожая беда…
Тем временем мы вошли в общий барак. Внутри такая же температура, но хоть не жарит сверху.
— Меня зовут Анатолий, — сказал этот парень. — Можно Толя. Я летчик. Возил для них кое-что, кое-кого и кое-куда. И по независящим от меня причинам привез одного деятеля не в то место. А он исчез. Теперь его ищут, и уже целый месяц. Я очень надеюсь на то, что его не найдут…
— Почему?
У Толи глаза полезли на лоб.
— Как почему? Да как только его найдут, меня — куик! — Толя изобразил характерный жест. — И то же будет с тобой, когда они найдут твой вагон.
У меня свело в животе и чуть ниже.
— А пока мы здесь вместе с этими. — Толя обвел рукой сидящих на нарах аборигенов. — Этих они просто крадут.
— Смыться не пытался?
— Куда и на чем? — вопросом на вопрос ответил Толя. — Бежать невозможно. Единственная дорога из долины простреливается. А без дороги — это лезть через ущелья. Слишком утомительный способ самоубийства. Мы замолчали. Снаружи донесся странный шум, и сидящие в бараке рабы начали суетиться.
— Ага! — сказал Толя. — Обед тащат. Сейчас нас будут кормить. Как свиней. Из корыта. Хрю-хрю-хрю.
Я недоверчиво усмехнулся, но вскоре убедился, что Толя прав. Нам действительно пришлось жрать, как свиньям, с той лишь разницей, что мы все-таки могли помогать себе руками.
* * *
Вдвоем, оказывается, значительно легче переносить тяготы каторжной жизни. На следующий день после изнурительной работы в траншее и скудного ужина мы с Толей забились в угол барака, выклянчили у одного охранника, что был подобрее, сигарету и начали перебирать возможные способы побега. Мы решили, что вдвоем можно попробовать рискнуть.
Неожиданно в барак ввалились двое «торпед», и один из них рявкнул:
— Шигапов, виходи!
Никто не шевельнулся. «Торпеда» рявкнул вторично, и тут мне вспомнилось, что Шигапов — это я. Черт возьми, если я буду так часто менять фамилии, то плохо кончу.
Я встал, подошел к «торпедам», не ожидая ничего хорошего. Они подтолкнули меня к выходу, и я увидел недалеко от барака два автомобиля. Знакомая «тойота» стояла рядом с дверью, ведущей в мою одиночку. Доктор с Партизаном были тут же. Чуть поодаль виднелась еще одна тачка белого цвета, кажется, «мицубиси-паджеро». В ней кто-то сидел, но из-за бьющего в глаза заходившего солнца я не смог хорошо его разглядеть. Бандиты махнули мне, и мы вместе направились в «офис».