Несмотря на активное сопротивление Олюшки, Игорек поехал домой вместе с ней. Как провожатый. Врученные ему Ольгой деньги принял с мучительным выражением лица и уверенностью на встречу с ней в самое ближайшее время — на следующий день. Не может же он быть в неоплатном долгу перед женщиной.

Встреча состоялась гораздо раньше. Уже через сорок минут после расставания Игорь позвонил в дверь Ольгиной квартиры и, потеснив в сторону изумленного Пал Григорича, не менее изумленный его видом перешагнул порог с огромным букетом цветов. Брякнувшись на колени, протянул его малиновой от волнения Ольгуне. В тот момент она даже не задумалась, что цветы приобретены на ее же деньги.

Мужчины выясняли отношения за закрытыми дверями, но без шума и пыли. По завершении переговоров Пал Григорич любезно попросил Оленьку собрать его вещички, за которыми наутро пришлет помощника. Попутно сообщил, что обиды на нее не держит. Он уже привык к тому, что все его окружение постоянно пользуется его исключительной добротой. Очередное разочарование в жизни, но ничего страшного. Лишь бы Оленька была счастлива. Вот только кому он теперь сможет доверить участок ее работы? Осчастливленная тем, что так легко отделалась, Ольгуня тут же клятвенно пообещала везти свой бухгалтерский воз и дальше. Бесплатно.

Игоре к казался джентльменом. Не пил, не хамил, курил только на балконе, к Ольге не приставал — терпеливо ждал, когда она сама призовет его к близости. И вообще, вел себя, как добропорядочный сосед по коммунальной квартире, а по совместительству — внештатный ее охранник. Правда, о возврате долга перестал заикаться через две недели. Но к тому моменту Ольга уже души в нем не чаяла. А какие счеты могут быть между близкими людьми, почти друзьями?

Спустя полгода Оленька наконец задумалась и поняла: ситуация мало чем отличается от предыдущей. Основное отличие было в том, что Пал Григорич выделял хоть какие-то деньги на свое содержание, сидел на диете и никогда не повышал голос, а Игорек, лопая все подряд в неограниченных количествах, не давал при этом ни копейки да еще позволял себе оскорбления в адрес подруги. Джентльменский налет с сожителя осыпался по мере того, как крепла Ольгина к нему привязанность. К тому времени наша совсем не молодая девушка твердо уверовала в свою несчастливую планиду — всю жизнь ею будут помыкать. Об этом же говорил личный гороскоп.

Благоприятный прогноз имелся, но на далекую и туманную перспективу. А раз так, к чему сопротивление? Надо просто плыть по течению. Когда-нибудь удастся прибиться к счастливому берегу.

Обсуждение чужого неправильного поведения — тема благодатная. Придает уверенности. Как-то сразу вырастаешь в собственных глазах. Совсем не то, что жаловаться на свои обиды, а в ответ принимать либо соболезнования, либо рекомендации незамедлительно поумнеть. В любом варианте выглядишь дурой, хоть и порядочной. Слабое утешение. Мы с Наташкой и не заметили, как добрались до Сокола. И это несмотря на привычные заторы автотранспорта. В запасе у меня имелся целый час свободного времени плюс пятнадцать-двадцать минут на задержку. С дачи же еду.

— Сначала позвоним в дверь. — Наташка бодро встряхнулась от утреннего холода. — Раза три-четыре с интервалом в тридцать секунд. Как думаешь, хватит этого времени Ольгиному Дармоеду, чтобы спрятать любовницу в шкаф? Все равно он у Ольги свободный. Ой, смотри, какой замечательный лабрадорчик! Иди, иди, милый, отсюда. Тебе деревьев мало? Ну ты ха-ам! Обдул колесо моей машины и ко мне же пришлепал за поощрением? Чья собака, граждане?

— Инга, ко мне! — спохватилась кругленькая толстушка, за разговором с другой собачницей успевшая забыть о цели прогулки.

Наташка укоризненно покачала головой и, позвякивая приготовленными ключами, направилась к подъезду девятиэтажного дома старой постройки. Мне не очень хотелось идти следом, но не могла же я бросить подругу в таком важном деле, как немедленное выселение зарвавшегося сожителя Оленьки, упорно маскируемого ею под титул гражданского мужа.

— Хорошо бы Дармоед не успел спрятать свою стерву в шкаф. Я бы выкинула их обоих прямо из постели да на лестничную клетку. Спросонья все люди бестолковые, особого сопротивления не окажут.

Требовательные Наташкины звонки в дверь, похоже, никого не спугнули. Если бы Игорек был дома, давно бы взбесился от назойливого трезвона. Вытащив из шкафа запрятанную туда любовницу и, используя ее как таран, разметал бы стенку из двух приятных, но надоедливых дам, дав наставления катиться туда, куда Макар точно телят не гонял. За дверью было на удивление тихо.

— Ну, кто не спрятался, мы не виноваты! — изрекла подруга, достала Ольгины ключи и, прежде чем вставить их в замочную скважину, на всякий случай подергала ручку двери. Квартира была на замке.

Я вздохнула с облегчением. Не люблю наносить визиты хозяевам в их отсутствие при открытых дверях и чуть меньше — при закрытых, но тот факт, что Игоря в данный момент не было дома, меня порадовал. Я машинально взглянула на часы, прикинув реальное время на комплектование Ольгиного заказа, и порадовалась возможности не опоздать на службу.

В квартире, по словам подруги, витал слабый запах забытого мусорного ведра с загнившими остатками капусты. Пока Наташка рылась на полках шкафа, ворча на неаккуратность Дармоеда, даже не удосужившегося застелить кровать, я изучала вид из окна — небольшой дворик со старыми деревьями, торопливую рысь прохожих, спешащих по своим делам, и думала о постоянности этой картины по будням. Не раньше чем через пару-тройку часов начнется массовый выгул детей, которым, в зависимости от обстоятельств, повезло либо не повезло попасть в детский садик. Этих временных дошкольных приютов, кажется, всегда катастрофически не хватает. Несмотря на снижение уровня рождаемости.

Хорошо помню, что заглядывать в кухню изначально не планировалось. Уже на выходе Наташку обуяла идея проверить холодильник. Своим острым нюхом она учуяла непонятно откуда исходивший странный запах. Я со своим легким насморком ничего не учуяла, а посему у меня возникло подозрение, что подруга просто решила проверить свое заключение. Ну, то самое, насчет двух десятков котлет, которые, судя по отсутствию Дармоеда, он слопал еще вчера. Со всей очевидностью, дома не ночевал.

Сунув мне в руки огромный пластиковый пакет, загруженность которого говорила о том, что Ольге предстояло отлеживаться на даче не меньше месяца, Наташка ринулась на кухню. Распахнув дверь, застопорилась. Заорала не сразу. Вначале удивленно выдала: «О, блин! Здрассте вам пожалста…» — и постаралась тихонько прикрыть дверь. Только потом, развернувшись ко мне, громко, на уровне вопля помянула маму.

Я сразу впечаталась в дверь, на ощупь определяя положение ручки. Одновременно уговаривала себя, что ничего страшного не случилось. Просто Дармоед поддался недавнему Наташкиному пожеланию и подавился-таки котлетами. Пустяки, дело житейское.

Наташка таращила на меня круглые от ужаса глаза и долдонила одно и то же: «Там… там… там…»

— «Т-там» это не т-тут, — выдала я барабанную дробь зубами, активизировав поиски дверной ручки.