Сидя рядом с Чертополошкой и глядя на пламя в камине, Тильда пыталась вспомнить, что именно она видела – или ей показалось, что видела, – тем утром на озере. Трех человек, сидящих в лодке. Одну женщину и двух мужчин, гребущих к берегу. Одетых донельзя странно. А вернее, облаченных в старинные наряды.

Такие не носят уже много веков.

И дальний берег озера выглядел тогда иначе: ни кафе, ни лодочного сарая, ни яхт-клуба. Только сгрудившиеся хижины. Как будто туман смыл все, что было знакомо, и породил что-то новое. Выпив вино, Тильда решила: горе в конце концов помутило ее разум. Она просто начала терять рассудок. Такой вывод не принес ей никакого успокоения. Единственное средство опровергнуть его – отправиться на северный берег и убедиться, что там царит та же нормальная безвкусная дешевка с хот-догами и гребными лодками напрокат. Что ее галлюцинация, если это и впрямь галлюцинация, – плод воспаленного ума. Несколько месяцев назад психолог, который, по идее, должен был помочь Тильде справиться с горем, порекомендовал воспринимать невыносимо яркие воспоминания о гибели Мэта как естественную часть скорби. Значит ли это, что ее последнее видение – часть этого процесса?

И вот Тильда, тепло одевшись, натянув на лоб шерстяную шапку, заправив светлую косу под воротник, шагает на дальний берег озера. Неуклюжая Чертополошка плетется за ней на старом кожаном ремне. Несмотря на позднюю осень, сейчас, в выходные, к озеру приехало много отдыхающих. Небольшая парковка забита почти полностью, и на стоянках полным-полно горных и гоночных велосипедов, владельцы которых либо доедают обед, либо подошли близко к берегу, чтобы лучше рассмотреть озеро. Гуляющие кормят семейство лебедей, в котором подросшие птенцы еще не полностью сменили оперение. Нахальные дикие утки вразвалку выходят на узкую асфальтированную набережную в надежде получить корку от сэндвича или вафлю от мороженого. Затюканная женщина старается увести отпрысков от кромки воды, заманивая их в кафе обещанием накормить хот-догами. Подростки снимают свои байдарки с трейлера.

Все выглядит вполне нормально. Люди из плоти и крови. Настоящие здания. Ну конечно, как же может быть иначе?

Тильда проходит мимо железобетонного лодочного причала и направляется к строению, расположенному на искусственном острове. В отличие от построек, возведенных на рукотворном острове, который насыпали здесь в давние времена, современное сооружение – одноэтажная хижина с тростниковой крышей, незастекленными окнами и кривыми стенами. Она предназначена лишь для того, чтобы гуляющие могли лучше рассмотреть озеро. Как и на древний остров, сюда можно попасть по деревянным мосткам. Сооружение покоится на сваях из толстых бревен. Стоя на огороженном дощатом настиле, который окружает хижину, Тильда испытывает странное ощущение – ей кажется, что она находится одновременно и на воде, и над водой. До нее доносится плеск воды о сваи. Под ней носятся по поднятым легким ветерком низким волнам лысухи и водные курочки, спешащие укрыться в растущем вдоль берегов тростнике. Чертополошка крадучись подходит к краю настила и, навострив уши, вглядывается в воду, следя за перемещениями водяной крысы, собирающей водоросли для гнезда. На противоположном берегу Тильда различает очертания церкви Святого Канога, дома Старой Школы и скрадка, из которого орнитологи-любители наблюдают за птицами. Это помогает ей сориентироваться и определить, где она стояла, когда увидела людей в лодке. Воздух сегодня чист, видимость прекрасная, и ничто не скрывает поросшие тростником берега, идущую вдоль них дорожку, пастбища, на которых мирно пасутся коровы, и небольшой лесок.

Рядом с Тильдой останавливается турист, рассматривающий озеро в дорогой на вид бинокль. Она берет на заметку, что надо бы поискать в нераспакованных коробках собственный бинокль. Проследив за взглядом любителя достопримечательностей, она замечает то, что привлекло его внимание. К западу от озера, примерно в сотне метров от берега, стоят микроавтобус и фургон. Рядом толпятся люди, хотя обычно там – никого. Это не кемпинг, однако Тильда различает большой шатер и рядом – две передвижные туалетные кабинки. Она не решается попросить у мужчины бинокль и вместо этого заставляет себя заговорить с ним.

– Не подскажете, что там происходит?

Не опуская бинокля, он отвечает:

– Это археологи. Парень, который выдает напрокат лодки, сказал: там ведутся какие-то раскопки.

Только после этих слов он поворачивается и смотрит на Тильду.

Смотрит. Отводит взгляд. И опять смотрит. Стандартная реакция номер три.

Подходит женщина, наверное, жена туриста. Она держит за руку маленькую девочку. Пока взрослые, чтобы прервать неловкое молчание, болтают о пустяках, ребенок открыто разглядывает Тильду из-под клеенчатой шляпки в цветочек. Она не отворачивается – ждет. Она надела контактные линзы, но уже несколько недель не наносит макияж – и сейчас очень заметны ее белые брови и ресницы. Наконец девочка, дергая мать за руку, громко спрашивает:

– Почему твоя собачка – на ремне? У тебя что, нет поводка? И почему у тебя такие странные глаза? Ты слепая?

Сгорая от стыда, родители пытаются сгладить простодушную бестактность ребенка.

– Простите, пожалуйста, – смущенно произносит женщина, невольно оттаскивая дочку на шаг назад.

– Ничего страшного, – успокаивает Тильда.

– Ей не следовало задавать вам подобные вопросы.

– В самом деле, все в порядке.

Девочка сдвигает брови, и клеенчатая шляпка съезжает ей на лоб.

– Мама, почему тетя так выглядит? И почему у собачки нет нормального поводка и ошейника?

Тильда смотрит на самодельный поводок Чертополошки, и ей приходится согласиться: пряжка ремня и впрямь выглядит неуместно на тонкой собачьей шее. Она опускается перед малышкой на корточки.

– Знаешь, ты права. Ей действительно нужен нормальный ошейник. И поводок. Я пойду и куплю их прямо сейчас. Как ты думаешь, какой цвет выбрать?

Ребенок серьезно обдумывает вопрос, потом уверенно говорит:

– Розовый.

– Хорошо, пусть будет розовый.

– Можно ее погладить?

– Думаю, ей это понравится.

Девочка подходит ближе, и ее нос оказывается лишь чуть выше плеча Чертополошки. Она ласково гладит собаку, причем обе, похоже, получают от этого немалое удовольствие.

Тильда выпрямляется, заученно улыбаясь.

Родители девочки вздыхают с облегчением. Неловкий момент остался позади. Маленькая семья уходит, девочка оборачивается и машет Чертополошке. Тильда переключает внимание на озеро. Археологи спускают на воду небольшую лодку и через равные промежутки расставляют что-то вроде буйков. Устремив взгляд на север, Тильда ясно видит в просвете между их лагерем и парковкой то, что осталось от первоначального насыпного острова. Теперь это маленький островок, и ничто не выдает его искусственного происхождения. Глядя, как он возвышается над блестящей на солнце водой, трудно представить: это единственный в своем роде остров в Уэльсе и ему больше тысячи лет. Сейчас он почти полностью зарос деревьями, а его обитатели – самые боязливые из водоплавающих птиц, пользующиеся тем, что это охранная зона. Растущие на острове дубы и ивы, на которых осталась редкая листва, красиво отражаются в воде. И Тильда представляет, как можно было бы использовать цвета и рисунки стволов и веток в работе. Ее давно не посещало вдохновение, ничто не подсказывало новых идей, и загоревшаяся где-то в глубине сознания искорка надежды немного поднимает ей настроение.