Похоже, в голову Эллану пришла схожая мысль, потому что он мигом переместился ко мне и заслонил от лэрда, словно защищая. Рука характерно приподнялась, готовая в любой миг сжать магический посох.

– Милорд, – я смело обошла любимого, жестом попросив молчать, и поравнялась с лэрдом, – давайте не устраивать сцен. Глупо!

Командир гарнизона открыл рот, но вынужден был замолчать, услышав:

– Нет. На все вопросы и просьбы. Полагаю, вам дорога честь. Поверьте, даже если я не могу выбраться отсюда, это не означает, будто никто не узнает. Тот же некромант его величества с удовольствием выслушает рассказ о вашем неблаговидном поведении. Или герцог Терский. Я невеста его сына, – вот и помолвка с Филиппом пригодилась.

– А как же милорд? – хмурый лэрд покосился на Эллана.

Нашел-таки чем уколоть соперника, почувствовал слабину! Только рано Тревис Клерс – так звали командира – торжествует, в Веосе все предусмотрено.

– Полагаю, вы знаете законы, – пропела сладким голосом и демонстративно обняла напрягшегося Эллана. – Наличие одного не запрещает иметь второго.

В подтверждение своих слов поцеловала любимого и вернулась за стол.

Если мужчины и теперь не разойдутся миром, ничего не поможет, придется прорываться с боем. Однако воспитание взяло свое, лэрд принес скупые извинения, Эллан их принял, и мы продолжили ужин. Если разобраться, оба нужны друг другу. Командиру – сильный маг-Чувствующий, лорду – кров и стационарный портал.

Разговор не клеился, даже вино не помогло. Последнее заметно уступало тому, к которому успела привыкнуть: травянистое, плотное, зато домашнее. В итоге рано удалилась спать, а мужчины остались обсуждать лангов. Они планировали напасть первыми и перебить отряд до того, как серые прознают о гибели разведчиков.

Разумеется, не спалось. Ворочаясь на узком жестком ложе в той же башне, бывшей спальне командира, перебирала события прошедших дней, нашла сто поводов укорить себя. Если бы я поступила иначе!..

Наконец вернулся Эллан.

Вздохнув, прижалась к холодной стене, освобождая ему место. Хотелось прижаться к знакомому телу, уткнуться в плечо и забыть обо всем на свете. Лорд, несомненно, почувствовал обуревавшие меня желания и, наскоро умывшись, устроился рядом. С ним под боком дурные мысли отступили, и я забылась неспокойным сном.

Утром объявился Филипп. Выйдя на завтрак, наткнулась на него, беседующего с лэрдом. Обсуждали, разумеется, лангов.

Чтобы не мешать, бочком протиснулась к столу и положила себе булочек.

Украдкой, чтобы не заметил, рассматривала жениха. Хотя тут я приврала, под влиянием Родриго Соурена я официально не приняла предложения, что, впрочем, не мешало представляться невестой опального сына герцога Терского.

Филипп почти не изменился. Все такой же импозантный брюнет, растерявший светский лоск, но не привлекательность. Немного оброс и только. Ну да, прошло мало времени, вот через полгода, год… Впервые задумалась, сколько продлится наказание-изгнание. Судья назвал конкретную цифру? Наверное, только она вылетела из головы.

И одежда уже не та – грубая, самая простая, солдатская.

– Доброе утро!

Филипп внезапно повернулся ко мне и отвесил легкий поклон. Вернула любезность и вежливо расспросила о жизни. Обычная светская беседа, когда промолчать стыдно, а говорить не о чем. Вдруг накатило такое смущение. Вот я, обласканная властями и герцогом, и Филипп, от которого все отказались, включая собственных родителей. Тяжело, наверное, все потерять.

Брюнет отвечал общими фразами, явно не желая развивать тему. Когда мог, отшучивался, мол, не для женских ушей, зачем мне слушать о всяких ужасах.

Присмотревшись, различила на щеке свежий шрам. Его обработали, поэтому краснота не бросалась в глаза. Бледно-розовая полоса спускалась от скулы до шеи, может, даже уходя под рубашку. Судя по всему, не магический ожог, а порез. Но ничего, если правильно ухаживать, исчезнет, Филипп останется красивым. В его положении это важно, только так можно надеяться найти жену. А вот бриться не стоит: зачем лишний раз тревожить кожу?

– Что-то не так?

Вздрогнула и недоуменно взглянула на Филиппа.

– Вы так пристально меня рассматриваете, миледи, – по губам скользнула едва заметная улыбка.

Брюнет на мгновение стал прежним, таким, каким впервые увидела его в бильярдной Геральта: самоуверенным, убежденным в собственной привлекательности и силе. Замечательно, а то я опасалась, его сломили. Не то, чтобы Филипп мне дорог, просто у наиви есть одно неудобное свойство: желать окружающим добра.

– Мы давно не виделись, милорд, ищу перемены.

Поразмыслив, не стала говорить о шраме. Мало ли, как воспримет заботу? Навсеи порой извращают суть вещей.

– Не так уж, миледи. Или позволите по старой памяти называть вас Дарией?

Боковым зрением уловила тень, промелькнувшую по лицу Эллана. Ему не нравилась фамильярность брюнета, попытки стать ближе. Ревнивец!

Кивнула. Ничего страшного, мы действительно давние знакомые, к чему формальности?

– И как, Дария, я сильно изменился?

Филипп подошел ближе, остановился возле стула. Пришлось отложить чашку и обернуться к нему.

Сложный вопрос, с подвохом. Вроде, задан шутливым тоном, но интуиция подсказывала, неверный ответ может стоит возвращения домой.

– Вы возмужали, – решила сделать комплимент.

– Странно, – пальцы брюнета легли на спинку, – то же говорил отец. Вернее, он соизволил дать напутствие, заявил, я недостаточно мужчина. А вы как считаете, Дария? – мы ступили на скользкую дорожку. – Может, подскажете, что имел в виду герцог. Вы с ним близки.

Мысленно застонала.

Вот ведь гаденыш! Мстил, только пока не поняла, за что. Теперь все присутствующие убеждены, что я любовница Родриго. И если мнение лэрда не волновало, то Эллан мог начать разбираться. Уж не искал ли Филипп повод для дуэли? Помнится, их беседы проходили не в дружественном ключе, брюнет не скрывал, лорд ему неприятен. Тогда, выходит, весь спектакль ради Эллана. Но зачем?

– Не настолько, – заставила себя улыбнуться. – Ваш отец – осторожный и мудрый навсей.

– Бросьте! – отмахнулся Филипп и сел рядом, на стул Эллана. Теперь сомнений не осталось, брюнет устроил провокацию. – Вы едва не стали моей мачехой. Сомневаюсь, будто Родриго Соурен не попробовал то, на чем собирался жениться.

Слова достигли цели.

– Потрудитесь извиниться, – раздался полный тихой злобы голос лорда Марона.

– И не подумаю, – Филипп встал, с шумом отодвинув стул. – Вы вечно берете чужое, милорд.

Застонала, закрыв лицо руками, и, изловчившись, дернула брюнета за рукав.

– Извиняйтесь! – прошипела я, не позволяя Филиппу вырваться. Надо, обеими руками вцеплюсь. – Поймите, герцог давно раздумал жениться, вы перед ним не выслужитесь!