А кроме того, в ближайшее время, можно не сомневаться, ему придется выдержать множество проверок и неизбежных экзаменов на зрелость и выживание в условиях столичных интриг, будь они неладны.

Никому нельзя верить, никому! Ефиму разве что, да и то до определенного предела. Извечные три закона советской и постсоветской роботехники: не верь, не бойся, не проси. Союза давно нет, а они все не устаревают.

И еще Шведу отчего-то не хотелось плохо думать о Лайке. Будто бы тот просто устранился, едва наметились неприятные события. В конце концов, Лайка Швед знал куда дольше, чем Бермаса. Да и не зря же сверху намекали, что и Лайк, и Лариса Наримановна исчезли не просто так, а в результате каких-то загадочных эволюций в высших сферах.

Но, с другой стороны, если выяснится, что Лайк таки действительно решил отсидеться, пока угли из кострища натаскают простаки, Швед знал: удивится он не слишком. Говоря откровенно – так и вовсе не удивится. И скорее всего в мотивации поступков Лайка не окажется ничего личного, только малопонятные соображения Высшего мага, в которых не остается места чувствам и привязанностям. Место остается только голому рационализму.

Отключился Швед незаметно и, как это часто бывает, когда ложишься озабоченный проблемами, практически не отдохнул, а пробудился от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо:

– Эй, шеф! Вставай! Риэлторы на старте! Твои подписи нужны!

Швед открыл глаза и уставился на склонившегося к нему Ефима.

– А? – спросил он, выныривая из вязкого сна.

– Вставай, говорю! Дел по горло! Надо дом расселять, договора заключать! Риэлторы внизу, в машине.

– А времени сколько?

– Час дня, самое утро.

Швед с силой провел ладонью по лицу.

– Встаю… Ща, соберу организм в кучку…

– Чай и бутерброды в кухне на столе, – сообщил Ефим, вставая. – Я там же.

Из кухни раздавалось монотонное бормотание телевизора, из ванной – плеск воды. Судя по тому, что в соседней комнате никто не храпел, плескался Симонов, больше некому.

«Здравствуй, утро, – подумал Швед уныло. – Первое утро нового Дозора…»

Потом, очень непоследовательно, он подумал, что не так уж и плохо начал: приехал только вечером, а уже и с Завулоном потолковал, и со Светлыми перемолвился, и научный отдел фактически реанимировал. Да и транспортный вроде как начал поднимать – стоит звякнуть, и примчится Витя на фургончике. Если отоспался после ночи.

Швед справедливо ожидал от ближайшего времени много суеты и много бюрократии, поскольку чиновничество в принципе непобедимо и со временем имеет склонность множиться.

Увы, он оказался прав. В ближайшие четыре дня пришлось подписать чертову уйму бумаг, переговорить с массой людей единожды и с несколькими людьми неоднократно – второе главным образом с риэлторами Светой и Вадиком. Ребята были толковые, но процедура передачи собственности и последующее выселение жильцов Кошкина дома в новые квартиры все равно отняли много нервов и душевных сил. Шведу не хватало времени, он подстегивал себя магией, потому что выспаться не удавалось, и к концу четвертого дня ощущал себя выжатым лимоном. Ефим, периодически исчезающий из поля зрения по очередным неотложным надобностям, глядел на него с сочувствием, а на пятый день пожалел и не стал с утра будить, поэтому пятые сутки Швед бессовестно проспал. Минувшие дни спрессовались у него в памяти до такой степени, что казались одним-единственным, нескончаемым и муторным.

Телефонный звонок выдернул его из полудремы, когда за окнами уже начало темнеть, и в сознании Шведа нынешний вечер странным образом слился с первым утром, когда все только началось.

Звонил кто-то из Светлых.

– Слушаю, – ответил Швед и закашлялся.

Светлый терпеливо дождался, пока Швед прочистит горло, и холодно произнес:

– Ночной Дозор требует отчета по ходу расследования. Прошло пять дней.

– Расследование ведется, – буркнул Швед неприветливо.

Во-первых, он был недоволен тем, что его разбудили. Во-вторых, за минувшие дни он и думать забыл о расследовании. Точнее – вспоминал иногда, но сиюминутные заботы тут же отвлекали и вынуждали переключаться на иное.

– Это не ответ, – заявил Светлый. – Мне нужна конкретная информация: какие факты установлены, какие в связи с этим предприняты действия и что дознаватели собираются предпринимать в дальнейшем.

«Вот же ж блин, откуда вы на мою голову взялись, ерш вашу медь!» – подумал Швед почти с отчаянием. Но потом взял себя в руки, прикинул – что вообще можно сообщить? Вспомнил рассказ Аркадия Семеновича о событиях начала прошлого века в бытность его еще врачом и как мог спокойно заговорил:

– Следствием зафиксированы похожие инциденты, произошедшие как совсем недавно, так и многие годы назад. Ищутся параллели. Устанавливаются детали. Опрашиваются свидетели. Так нормально?

Светлый, похоже, ждал совсем не этого.

– Инциденты? – растерянно переспросил он. – Многие годы назад? Вы о чем?

– А, так вы не в курсе? – не без злорадства констатировал Швед. – Вот и не мешайте работать! Будет что сообщить – мы сами вас найдем. Всего!

И цинично сбросил вызов.

Швед вздохнул, невольно вспомнил всю ту официальную тарабарщину, которую изрекал полминуты назад, скривился и сокрушенно вздохнул.

«А ведь теперь мне придется нести подобную околесицу постоянно, – подумал он с тоской. – По много раз на дню. Ы-ы-ы-ы…»

Он восстал из койки и ушел в сортир.

Телефон зазвонил снова, когда он умывался.

«Я занят!» – сердито подумал Швед и не двинулся с места.

Телефон продолжал настырно пиликать.

О том, что позвонят, Швед на этот раз заранее не почувствовал – мобильник остался в комнате, а лучше всего будущее чувствуется при непосредственном контакте с вещью, на которую оно завязано. Но Швед был уверен, что опять названивают Светлые, и скорее всего уже не мелюзга, а начальство. Вряд ли фон Киссель, но вот рассудительный Слава – вполне возможно. Скорее всего звонит он не по собственной воле, а в силу служебного долга и, возможно, рвения. Но, как говорится, «ничего личного».

Швед взялся за зубную щетку. Телефон ненадолго унялся, а потом снова исторг дежурную мелодию.

«Ничего, подождешь. – Швед упрямо шуровал щеткой по зубам. – Ты вроде неплохой парень, Слава, но подождать придется».

Когда Швед закончил полоскать рот и уже было собрался чертыхнуться, вытереть руки и все-таки пойти в комнату ответить, телефон умолк.

Обрадоваться Швед не успел: резко тилинькнул входной звонок.

Час от часу не легче! Пришлось идти в коридор, потом в тамбур.

– Кто там? – зачем-то спросил Швед и, не дожидаясь ответа, отпер дверь.