— Хватит! — Оборвала я женщину криком. Хотя повышать голос на служительницу Великой Матери тоже не лучший вариант. Но по-другому поступить уже не мог, ведь начинал задыхаться в ее присутствии.

Выставить за дверь Камру было еще большей глупостью, но мне необходимо время, чтобы прийти в себя и вернуть возможность мозгу рассуждать здраво. Сила воздействия жрицы поистине велика.

Понадобилось около двенадцати минут, чтобы снять всю навешенную на меня словесную мишуру. Тут были и заговоры на болезнь и мелкие проклятие на неудачу. Ничего серьезного, конечно, старуха сделать не посмела, ведь покушение на жизнь сына императора смертельное преступление. Тем не менее, приятно в снятие грязи было мало. Ко всему прочему, требовало огромных затрат. Пришлось забрать свет с поверхности костюма, который тут же принял черный цвет.

Моя собственная энергетика питала металлическую броню. По цвету сразу становилось понятно, насколько я уязвим. О, и я ни один раз подобным трюком обманывал врагов.

Но воспоминания о веселых боях стоит отложить на потом. Сейчас необходимо извиниться перед Камрой, пока та не записала меня во врага своего храма.

Я почти догнал старуху в коридоре, но, услышав знакомые голоса, приостановился у приоткрытой двери в комнату доктора Жуваля.

Начала не требовалось знать, чтобы понять, о чем толкуют собеседники.

— После лечения Мары блок, наложенный Великим советником Одоном, разрушился.

Карланис скрипнул зубами в ярости, а доктор продолжил.

— Речь шла о жизни вашей подопечной, а не о возможной подмене блоков памяти. Тем более, после выздоровления обновлением процедуры фрагменты встали бы на свое место. Нового воздействия не требовалось…

Мужчина хотел продолжить, но Лан перебил его. В одну секунду он стал туманом и переместился незаметно к доктору, схватив того за шею и поднял над полом.

— Вы даже не представляете, какую ошибку совершили! — пламя бушевало в зрачках цверга. Кисть все сильнее сжимала горло. И только когда Жураль захрипел, Карланис отпустил его. Доктор с грохотом упал на полированный пол.

— Какую игру вы затеяли со своим сородичем? — небрежно поинтересовался Лан. Этот тон мне был хорошо известен. Таким друг одаривал тех, кому суждено в ближайшее время умереть от его руки.

Мужчина пытался оправдаться, но захлебывался собственным дыханием. Кашель усиливался с каждой секундой. Виновник внезапного недомогания мужчины стоял, с безразличием глядя на муки своей жертвы. Цверги не отличались любовью к другим расам.

Лишь когда Жураль начал харкать кровью, в голове Карланиса что-то щелкнуло, и внезапная ярость сменилась новым планом.

— В моей палате лежит Александр. Он пытается связаться во сне со своею невестой. Я хочу узнать канал их притяжения и вклиниться в него.

Озадаченный врач даже не поверил в сказанное, ведь на подобный трюк его малых знаний в области телепатии было недостаточно. Это знал и Карланис. Сложное и опасное задание, за невыполнение которого убийство меньшее из наказаний. Лан подстраховался. Убей он сейчас Жуваля и суда не миновать, но в данном случае сам великий советник оправдает сына, не предавая дело огласки. Смерть доктора спишут на нападение какой-нибудь подопытной твари, ведь мужчина большой любитель тестов над различными существами.

— У меня есть одно зелье, — начал издалека доктор. Он, по-видимому, еще надеялся, что цверг оставит ему жизнь, — оно экспериментальное и никогда не испытывалось на живых созданиях. Выделено из растений счастья с Айрин и яда — нефрита вперемешку с атмосферой Зены и кровью местных реалий (радужная птица, что по легенде приносит счастье тому, кто ее поймал). Я попробую вколоть смесь Александру, и тогда он сам проведет нас к Амелис.

Я прижался к стене рядом с дверью и печально улыбнулся. Дружба не существует для такого чудовища, как я. Стоит ли надеяться испытать когда-нибудь что-то большее, чем привязанность. Кажется, мать называла это чувство любовью.

Я делал вид, что все еще пребываю во сне, когда Карланис и Жураль вошли в палату. Лан переменил составляющую своего тела и находился сейчас рядом с доктором в виде тумана. Видеть я не видел, но чувствовал. Когда в детстве друг применял этот трюк, рядом становилось значительно прохладнее, словно ветер менял свое направление с южного на северный.

План заговорщиков был прекрасен до того момента, пока доктор не подошел ближе и не набрал комбинацию символов на кнопочной панели, что находилась на моем запястье. Ни говоря ни слова, он озадаченно перевел взгляд на Лана.

А мне так и хотелось распахнуть глаза и крикнуть: “сюрприз!” Вместо этого я продолжал спать.

— Костюм часть его сути и напрямую связан с кожей попробуйте выплеснуть содержимое шприца на него! — посоветовал друг.

Я переиграл сам себя. Ни дернуться, ни среагировать не успел и напитался ядовитой жижей. Зеленовато-желтый состав впиталась в каждую клеточку, связанную с костюмом, при этом причиняя невероятную боль и погружая в полудрему.

— Готово! — поликовал доктор и тут же замертво упал на пол.

Карланис радовался, ведь теперь не требовалось суда для вынесения смертного приговора. Нападение на члена императорской семьи — страшное преступление. Лан получит еще несколько баллов при дворе и расположит к себе императора, а главное его отец будет доволен.

Самое страшное, что проникнуть в мое видение цверг был вполне способен. Годы тренировок и совместных медитаций принесли результат. Нет, мужчина не мог проникнуть в чей-то сон, как я. Но считать остаточную информацию с моей памяти был способен.

Я словно душа, запертая в каменной статуе, метался, пытаясь сопротивляться. Карланис воспринимал это, как блок на моей памяти, защищающий мое сознание от менталистов и телепатов. В какой-то момент пришлось сдаться, сил не осталось на сопротивление. Стук сердца замедлялся, дыхание затихало, я умирал.

Довольный Лан вынырнул из моего сознания и торжествующе улыбнулся. Последние несколько часов моей жизни теперь стали ему известны.

Мужчина наклонился ниже и прошептал на самое ухо:

— Камра правильно сказала, ты глупец, Александр! Знал о готовящемся нападении и бездействовал. А твой нелепый план обмануть меня смешон. Будем надеяться, дорогой друг, что охрана успеет найти доктора, что поможет тебе, — он усмехнулся, — наш приказал долго жить.

Смех сменился наигранным ужасом и криком охраны. Я уже не видел и не чувствовал, что со мною делают. Ведь убрать яд из организма не проблема, а вот снять костюм, что я сам перепрограммировал несколько минут назад, другое дело. На этой мысли я и отключился.

Марина

Я почувствовала безудержную тоску. Грудь разрывалась на кусочки ни от боли, а именно от чувства страшной потери. Маришка не могла мне помочь, поясняя, что душевные раны излечить их раса не способна. Но откуда этот безудержный поток эмоций пришел?! И чем сулил в будущем?!