Когда Джесси приехала в больницу, Лили спала, а встревоженный Билл бродил по коридорам. Он слегка удивился ее приезду, но ситуация с Лили требовала внимания, и хотя Джесси полностью доверяла Бену, ей было бы неловко не навестить больную самой. Биллу она ничего не сказала, но он все понял, и на него это произвело сильное впечатление. Если бы не ее прежние плохие прогнозы, она бы нравилась ему гораздо больше, чем теперь. Он не мог простить ей того, что она так безжалостно отняла у него надежду, сообщив, что дочь никогда не будет ходить.

– С детьми у меня все в порядке, – ответила она на его вопрос. – Настолько в порядке, насколько это может быть сейчас. Нам все это еще кажется нереальным. – Сказав это, она поняла, что он чувствует то же в отношении Лили. Чтобы осознать реальность перемен в своей жизни, нужно время, в особенности таких перемен, которые произошли с ними.

– Благодарю вас за то, что вы приехали. – Билл знал, что похороны должны состояться на следующий день, а то, что она приехала взглянуть на Лили, говорило о ее самоотверженности и преданности профессии.

Джесси снова была предельно откровенна и подтвердила ему горькую правду о положении Лили, после чего вернулась домой. Дети были необычно спокойны, и в доме стояла неестественная после катастрофы тишина. Трудно было вообразить себе, что здесь когда-нибудь снова раздастся смех. Старшие дети были подавлены. Джимми спал в кровати матери. Адам сидел за видеоигрой с остекленевшим взглядом. Всем им казалось, что они медленно двигаются под водой на большой глубине.

Мать Тима, жившая в Чикаго, страдала старческим маразмом, ничего понять не могла и поэтому не приехала. Джесси потеряла своих родителей еще в ранней молодости, так что у детей не было бабушек и дедушек, чтобы разделить с ними их скорбь. Теперь у них осталась только мать.

На похоронах на следующий день все пошло еще хуже. В том, как священник говорил о Тиме и как хор пел «Аве Мария», была ужасающая нереальность. Джесси и дети плакали. Присутствовал почти весь медицинский персонал из Скво. Джесси узнавала сотни лиц, хотя впоследствии не могла никого вспомнить. Гроб несли Бен и коллеги Тима – анестезиологи. Бен и Крис попросили разрешения к ним присоединиться. У Джесси разрывалось сердце, гроб с телом отца нес ее сын, и она впервые осознала, что он уже повзрослел и стал настоящим мужчиной. А ему ведь только что исполнилось восемнадцать. Как ужасно, что все это выпало ему на долю именно сейчас!

Потом они поехали на кладбище и положили Тима в промерзшую землю. Кто-то сказал ей, что молодых людей, погибших в другой машине, хоронят сегодня же, а в следующие дни предадут земле и жертв падения подъемника. Когда все возвращались в дом Джесси на поминки, снова пошел снег. Падали крупные снежинки, как на рождественской открытке. Она вышла через черный ход подышать минутку свежим воздухом и отдохнуть от всех этих людей, пришедших отдать последний долг ее мужу. Она смотрела на небо и думала о Тиме. Невозможно поверить, что она никогда больше его не увидит. Она не могла представить себе мир, в котором не было бы его. Слезы медленно струились у нее по щекам. Вздрогнув от холода, она вернулась в дом, сознавая, что жизнь ее навсегда изменилась.

Наступил февраль. Лили оставалась в больнице уже больше месяца, и наконец Джесси почувствовала, что ее пора отпустить. Она успешно поправлялась и хорошо реагировала на лекарства и процедуры, которые применялись в основном для стимуляции работы ее кишечника и мочевого пузыря. Их состояние было важно для дальнейшей жизни с парализованной нижней частью тела, с чем ее отец по-прежнему не хотел смириться. Он пообщался с нейрохирургами по всему миру и выбрал для консультаций четырех – в Цюрихе, Лондоне, Нью-Йорке и Бостоне. Джесси знала их имена и репутацию, а также исследования, которые они проводили. Лично она была знакома только с тем врачом, которого Билл нашел в Гарварде, – главой отделения нейрохирургии в клинике Массачусетса. Джесси училась у него и до сих пор поддерживала с ним связь. Однако пока ей не доводилось советоваться с ним о своих больных. Все ее случаи считались очевидными, и хотя многие ее пациенты были из разных городов и получили повреждения, катаясь на лыжах в Скво-Вэлли, большинство из них по возвращении домой желали лечиться на месте. Никогда никто из них не пускался в странствия вроде тех, которые планировал Билл, и Джесси немного опасалась за Лили. Но Билл и об этом позаботился. Он взял напрокат частный самолет и зарезервировал номера в лучших отелях. Он спросил Джесси, считает ли она необходимым, чтобы их сопровождал врач, и прозрачно намекнул, что ей следовало бы отправиться в путь с ними. Но об этом не могло быть никакой речи! Она не могла оставить детей одних так скоро после смерти отца, да и другие ее пациенты в Скво-Вэлли тоже в ней нуждались. Джесси предложила ему взять сестру из отделения травматологии, после тщательного отбора предложила одну и проинструктировала ее.

Дженнифер Уильямс пришла в восторг от возможности попутешествовать, кроме того она понравилась Лили. Джесси уверила Билла, что полностью доверяет Дженнифер, и он решил покинуть Скво-Вэлли в День святого Валентина. Дату отъезда выбрали с учетом расписания нейрохирургов, которых они намеревались посетить, и возможности использования самолета. Вылетали они из Рено, добравшись туда на машине. Помощница Билла в Денвере тщательно все спланировала, не упустив ни малейшей детали. Джесси по-прежнему считала поездку напрасной, но не пыталась его отговаривать и заверила, что всегда будет доступна по телефону для любого из врачей. Они тем временем уже получили от нее все данные Лили и результаты анализов по электронной почте. Джесси удивило, что с такими результатами они все же согласились встретиться с Биллом. Но Билл Томас использовал все свое влияние, пустил в ход все рычаги, чтобы организовать эти консультации. Джесси уже убедилась, насколько он упрям. За последние шесть недель между ними несколько раз возникали споры, особенно когда он продолжал уверять Лили, что она сможет ходить. Джесси находила такое поведение безответственным с его стороны. За два дня до их отъезда Лили сама заговорила с ней о своем будущем.

– Это оно и есть, доктор Мэтьюс? – спросила она спокойно, сидя в инвалидной коляске у себя в палате. Она уже начала проходить курс реабилитационной терапии, и Джесси договорилась в клинике Крейга о восстановительных процедурах, когда Лили вернется в Денвер. Сейчас крайне важно было помочь ей приспособиться к новым условиям. Прежняя ее жизнь закончилась навсегда, что бы ни говорил Билл.

Едва почувствовав себя лучше, Лили стала налаживать общение с друзьями. Она позвонила Джереми и Веронике. Обоих поразило случившееся. Позвонила она и некоторым другим знакомым. Но внезапно обнаружила, что между ней и друзьями разверзлась пропасть: во всем, о чем они говорили, она уже не могла принимать участия – как, например, в подготовке к Олимпийским играм. Все они входили в состав сборной команды, и в этом была для них вся жизнь. После несчастного случая Лили сразу же стала посторонней. Их развлечения, танцы, коньки – теперь все это не для Лили. Они обещали заехать к подруге через три или четыре месяца в реабилитационный центр. Но она уже чувствовала себя аутсайдером, а без олимпийских тренировок в ее жизни образовалась пустота. Тренер после разговора с Биллом навестил ее и доказывал, что, даже пропустив Олимпийские игры в следующем году, она еще сможет по возрасту завоевать «золото» через пять лет. Отец заверил тренера, что Лили полностью поправится. Билл никому не сказал, что она частично парализована и навсегда такой останется. Выслушав ее отца, тренер решил, что она поправится, и сама Лили не открыла своим друзьям правды о полученных повреждениях. Отец не велел ей этого делать. Она смотрела на Джесси печальными глазами, задавая свой вопрос. Джесси сразу не поняла, что она имела в виду под «это оно и есть».