и приветствия. Под угловым витражом за длинным столом явно что-то отмечали, наперебой звучали здравица и посетители чокались бокалами с шампанским.

— Товарищи, пройдёмте в «Пёстрый зал», тут всё занято, а там ещё есть пара свободных столиков, — предложил невысокий, плотно сбитый администратор, представившийся Аркадием Николаевичем.

Оправдывая название зала, тут и правда собралась пёстрая публика, выглядевшая менее солидно, но более живо, было больше молодых лиц. Кто-то вслух читал собравшимся стихи, я их слышал впервые, так себе стишки, если честно… Ха, да это же Андрей Кончаловский, предпочитающий имя Андрон. Уже успел снять что-то классическое, а впереди принесший ему первую серьёзную известность фильм «Романс о влюблённых». Потом будет «Сибириада», и дальше голливудский период, из которого и вспомнить-то нечего, разве что крепкие, но ничем не выдающиеся боевики «Поезд-беглец» и «Танго и Кэш». Его собутыльником был Андрей Тарковский. Ну да, собутыльником, а как иначе назвать людей, на столике которых стояла ещё не убранная официантом пустая бутылка из-под водки, а из второй Тарковский разливал себе и Кончаловскому. Интересно, они тоже члены Союза писателей, или сюда можно заглядывать и другим, хм, членам? Например, Союза кинематографистов. А скорее всего, для уже знаменитого Тарковского и чуть менее знаменитого Кончаловского двери ресторана ЦДЛ всегда открыты. Впрочем, как и для совсем неизвестных писателей, уже являющихся обладателями членских билетов Союза писателей РСФСР, других республик или вовсе СССР.

Вот ведь ирония судьбы! Судя по всему, Тарковский и Стругацкие ещё не знакомы, однако через несколько лет режиссёр снимет своего «Сталкера» как раз по их повести, насчёт которой я прилетел договариваться. И вообще! Это же сам Тарковский! Ну да, тут ещё и Кончаловский присутствует, но на фоне своего куда более легендарного коллеги Андрон Сергеевич смотрится, не в обиду ему будь сказано, несколько блекло.

При всём при этом я не вполне разделял восторги по поводу работ Тарковского. По мне — режиссёр сильно переоценённый, но на вкус и цвет, как говорится, товарищей нет.

Нас усадили за свободный столик в тихом, укромном месте, как я люблю. Незамедлительно появился официант с папкой-меню.

— Выбирайте.

Аркадий Натанович подвинул мне меню, но я с улыбкой отрицательно качнул головой:

— Я не большой знаток ресторанных блюд, да и не сильно голоден, если честно, перекусил пару часов назад в чебуречной. Давайте на ваш вкус.

— В чебуречной? — вскинул брови Аркадий Натанович. — Нет, Боря, ты слышал?! Молодой человек, я бы на вашем месте так не рисковал собственным здоровьем. Итак, приступим…

Вскоре на столе стояли заливное из судака, горшочки с ухой, селёдочка под луком с отварным картофелем… Вроде не четверг, категории в СССР принято считать «рыбным днём», а рыбных блюд в избытке. Или это просто такой вкус у братьев?

Появилась и запотевшая, будто с морозца, бутылка «Столичной».

— Ну что, за знакомство?

Аркадий Натанович разлил водку по рюмкам, и мы чокнулись. А хороша водочка, нежно в желудок тёплой змейкой ушла. Заливное оказалось аппетитным не только с виду. А ушица-то… Ум отъешь! Нет, что ни говори, а мне здесь определённо нравилось. И атмосфера какая-то возвышенная, пропитанная духом великих советских литераторов, и еда качественная. Надеюсь, братья не откажутся принять мой скромный взнос, поделив съеденное и выпитое на всех. Денег с собой в Москву я прихватил достаточно, причём часть хранилась в кошельке, а часть рассовал по карманам, на случай, если кошелёк стырят или потеряю.

Мой горшочек опустел первым, писатели ели медленно, смакуя каждую ложку ухи.

— В Москву можно приезжать только ради посещения этого ресторана, — тоже разобравшись с ухой, констатировал Борис Натанович.

— Да и из Свердловска тоже, — поддакнул я и без всякого перехода спросил. — Кстати, пользуясь случаем, могу поинтересоваться, как вам удаётся писать в тандеме, находясь в разных городах?

Писатели переглянулись, губы Аркадия тронула лёгкая улыбка.

— Да вот как-то умудряемся, — пожал он плечами. — Если серьёзно, то в этом нет никакого секрета. Борис находит возможность приезжать в Москву регулярно, реже я к нему езжу. Обычно мы пишем первый черновик со скоростью 5–7 страниц в день. Работаем ежедневно, без выходных, с 10 до 14 и с 17 до 19 часов. В большинстве случаев повесть на восемь авторских листов удаётся полностью закончить за год, а иногда и того быстрее. Ну и телефон — куда ж без него, наговариваем бешеные суммы, но оно того стоит. А вы как песни сочиняете?

— Да как-то оно само собой выходит, — я тоже не удержался от пожатия плечами. — Сидишь иной раз, тренькаешь на гитаре, ан глядь — мелодия интересная вырисовывается. А потом уж начинаешь текст сочинять.

— А вы студент? — спросил Борис Натанович.

— Третий курс уральского политеха, радиотехнический факультет.

— Мы с вами почти коллеги, я работал на счётной станции Пулковской обсерватории инженером-эксплуатационником по счётно-аналитическим машинам. Правда, сейчас на жизнь зарабатываю литературой. А вы кем хотите стать в жизни? Будете работать по полученной специальности?

— Наверное, устроюсь в какую-нибудь шарашку, но в общем-то лет до тридцати хотелось бы боксировать. Это как минимум. Ну и что-нибудь сочинять в свободное время.

— Достойно, — кивнул Аркадий Натанович. — Но вообще лежит душа к радиотехнике?

— Скорее да, чем нет. Если меня муза когда-нибудь покинет, думаю, этой профессией смогу зарабатывать на жизнь.

— Так что за сотрудничество вы хотели нам предложить, молодой человек?

Ага, переходим к делу. Значит, селёдочка подождёт.

— Начнём с того, что у нас в Свердловске — по моей, признаюсь, инициативе — планируется выпуск нового литературного альманаха «Приключения и фантастика». Чисто литературного, и только, как следует из названия, фантастика и приключения. Мы этот вопрос уже обговорили с главредом «Уральского следопыта» Мешавкиным, он обеими руками «за». Но настаивает, чтобы в каждом номере присутствовало новое, раньше нигде не изданное произведение известного автора.

Братья снова переглянулись, но ничего не сказали, как бы предлагая мне продолжать.

— Хотя бы в первых номерах как минимум, своего рода приманка для читателя. Согласитесь, разумное решение.

— Соглашусь, — кивнул Аркадий Натанович.

Борис Натанович, секунду помедлив, тоже кивнул.

— Хотя — это лично моё мнение — даже будучи наполненным произведениями не известных широкому кругу любителей беллетристики авторов альманах будет иметь успех. Слишком уж велик в СССР дефицит такого рода литературы. Но фамилии известных писателей придадут альманаху своего рода вес и солидность.

— И тут я с вами согласен на все сто, — снова покивал старший из Стругацких. — Впрочем, я так понимаю, предполагается, что мы с Борисом должны стать «локомотивом» первого номера издания? Иначе зачем бы вы проделали столь большой путь. Впрочем, я думаю, можно было бы этот