Но математика оказалась наукой вполне надежной. Проявления потусторонних сил места не имели. «Одиссей» стойко держал и курс, и высоту, лишь приборы замечали легкое покачивание корабля в неравномерностях гравитационного поля. В общем и целом, Марс подчинялся строгим расчетам Земли. Из чего следовало, что математику стоит учить.

* * *

Несколькими часами позже кабина управления ММК вдруг открылась внешнему миру: с ее крыши исчезло обширное брюхо «Калифорнии», которое много недель закрывало весь обзор. И защищало, кстати, самое уязвимое место корабля от всяких встречных случайностей, вроде метеорного потока. После того как база отделилась, отправилась в самостоятельный полет, свет Марса начал свободно вливаться через прозрачный блистер, сделав видимыми микроскопические пылинки, висящие в воздухе. Объем рубки от этого сделался каким-то осязаемым. А на приборах, креслах и стенах появились багровые блики, лица людей от этого будто налились кровью.

— Мы приобрели боевую раскраску, — меланхолически заметил Клаус. — Эдди, брат мой краснокожий, ты готов?

— Что, время пришло?

— А давайте я, — вызвался Григорий. — У меня, знаете ли, рука легкая.

— Уверен?

— Не сомневайся, Эд. Иначе как бы я попал на «Одиссей»?

— А остальные как попали?

Григорий усмехнулся.

— Остальные попали заслуженно, командир.

— Really? Ну что ж, ткни, скромняга. One, two, three… Push down!

— К чертовой бабушке! — закричали остальные, скрещивая пальцы.

Григорий ткнул клавишу, и через мгновение в ракетных дюзах «Калифорнии» зажглись бледные при дневном свете огни.

— Работают, — сообщил БД.

Клаус иронически хмыкнул.

Похожая в своих обтекателях на огромное яйцо, «Калифорния» послушно уменьшалась в размерах, снижалась, отставала. Начиналась главная, самая напряженная часть ее жизни.

— Есть обратный отсчет, — отозвался Клаус. — Что там с погодой, мой наблюдательный галл?

Стеклянный глаз «Одиссея» был обращен отвесно вниз. С орбиты просматривалась обширная поверхность, поделенная на отдельные участки наблюдения; каждый член экипажа усердно всматривался в отведенный сектор. Кроме того, с полной нагрузкой работал и бортовой телескоп.

— Никаких признаков пыльной бури, — отозвался Венсан. — Видимость просто идеальная. Даже в Элладе тишь. Странно…

— Даю добро на вход в плотные слои, — сказал Эдвин.

И база миновала точку возврата. Внизу вспыхнула искра. Вскоре она вытянулась в огненную линию, увенчанную сияющим шаром: при скорости более пяти километров в секунду даже несерьезная марсианская атмосфера становится плотным, упругим препятствием. Поскольку в «Калифорнии» не было людей, база вошла в атмосферу по очень крутой траектории, перегрузки достигали 20 g, зато и скорость гасла быстро. Шло жесткое аэродинамическое торможение.

— Вытяжной парашют вышел, — доложил Большой Джо. — Есть раскрытие! Все нормально, ребята. Все очень-очень хорошо…

Вслед за вытяжным сработала основная парашютная система. Четыре ярких купола из сверхпрочной ткани раскрылись успешно и полностью. Было похоже, что над Марсом расцвел невиданных размеров цветок. Повиснув на стропах, база самостоятельно отстрелила защитный тепловой экран, затем — боковые обтекатели. Скорость упала настолько, что все это раскаленное, оплавленное и обугленное железо стало ненужным. А до поверхности Марса оставались последние десятки метров.

— Девяносто восемь… семьдесят три… шестьдесят один… есть срабатывание пороховых двигателей! Крен — четыре градуса к нормали. Остаточная скорость — в пределах допуска… Есть касание опор!

И наконец:

— Итс дан! Есть мягкая посадка. Ура нам, ребенки разных стран!

В поднявшемся гвалте все не сразу услышали холодный голос Доктора-Виктора:

— Тихо вы! Сигнал исчез. Связь с базой «Калифорния» прервана. Повторяю: сигнал исчез.

— Увы нам, ребенки разных стран… — выдохнул Григорий.

— Эй! Рано отчаиваться. Мы обогнали базу и висим довольно низко над горизонтом. Может иметь место элементарное непрохождение радиоволн. Местная ионосфера изучена весьма поверхностно.

— Если так можно выразиться, — хмыкнул Доктор-Виктор.

— Ох, чует моя печень, что причина гораздо пакостнее, — не согласился Григорий. — Примерно такое же ощущение, как после самогона.

— Что такое самогон? — спросил Дэвид.

— У вас это текилой называется.

— Ну вот что, — решил Эдвин. — «Одиссей» уходит на ночную сторону Марса, и в любом случае связи пока не будет. Поэтому объявляю перерыв на тридцать пять минут. Текилы не обещаю. Кофе-брейк!

— Землю оповещать?

— Пока повременим. Земле сейчас и своих проблем хватает.

Про Землю вспомнили неудачно. Все удрученно замолчали.

* * *

По терракотовому колодцу они спустились к ободу blin'a. Там, на дне «кирпичной шахты», располагался пищеблок, пышно именуемый рестораном «Тиран Итаки». В объеме двух кают, слитых воедино, дизайнеры постарались передать стилистику древней Греции. Вернее, свое представление о ней. Тут были и резные капители, и миниатюрные колонны «а ля Парфенон», и пластмассовые амфоры, и широкие двуручные кратеры, на случай невесомости затянутые пленкой. Вот только подавали в этих сосудах отнюдь не вино, на борту ММК царил беспросветный сухой закон.

— И что будем пить? — уныло пошутил Клаус. — Шнапс, или как всегда?

— Даже как всегда лучше шнапса, — рассеянно отозвался Большой Джо. — А вот скажи-ка, тевтон, зачем эллины ставили такое немыслимое количество колонн в своих храмах?

— Потому что не знали таких строительных конструкций, как ферма или балка, — удивленно ответил Клаус. — Чего это ты мою эрудицию проверяешь?

— Да так. Радуюсь, что бомбу не придется собирать.

— Кто знает, кто знает, — пробормотал Эдвин.

С бокалом сока он стоял перед иллюминатором, за которым в такт вращению «Одиссея» вращался Марс. Планету почти скрывала ночь, светился только узкий серп, который раз за разом описывал неумолимую окружность. От этого можно было получить головную боль. Эдвин отвернулся. Чтобы задать неизбежный вопрос, который никто не хотел задавать, старательно болтая о посторонних вещах.

— А скажи-ка, Джо, исправна ли была «Калифорния»?

Разумеется, БД ожидал этого вопроса. И все же его черные щеки побагровели. Эдвин это проигнорировал.

— Скорость ветра составляла ноль целых шесть десятых метра в секунду. Видимость — сто баллов. Согласись, лучшего желать невозможно. Поэтому существует только два объяснения. Либо перебои со связью, либо, уж извини брат, техническая неисправность. Не будем забывать, что «Калифорния» сыграла роль защитного экрана, когда мы пересекали пылевой поток. О чем еще можно думать?