показался мне сухим и недовольным. Однако мое внимание уже было отдано Гарду, и что происходило рядом, я замечала лишь отстраненно.

Воздух был заполнен звоном стали. По ристалищу, в огороженном для них пространстве метались дуэлянты, разгоряченные схваткой. За ними зорко следили секунданты, отмечая попадания и возмутительную грубость. За последнее участник турнира лишался права продолжать состязание. Первое же шло в зачет будущей победы.

Противников на первый и последующие поединки определял жребий. Кроме последнего, когда дуэлянтов должно было остаться всего двое. Победителем оглашался, хвала богам, всего лишь пропустивший меньше всего касаний рапиры к итогу состязаний. И по мере проходивших схваток убирались лишние ограждения, освобождая всё больше пространства. К концу ристалище должно было полностью освободиться от натянутых веревок и тех, кто утерял всякую надежду на победу не только в этом состязании, но и во всем турнире. А пока исход был неясен, участники дрались так, будто от этого зависела их жизнь.

Гард, еще пылавший злостью и возмущением из-за той сцены, которую он застал у стола, бросился сразу в безрассудную атаку и поплатился, когда его секундант выкрикнул:

– Туше!

– Ох, Фьер, – прошептала я, подавшись вперед.

Он повернул голову к ложе, и я махнула рукой, показав, что всё еще с ним. Я бы и крикнула что-нибудь подбадривающее, но уже успела получить повеление не вести себя, как дикарка, и потому обошлась только этим взмахом. Барон отсалютовал мне рапирой, кивнул противнику, показав, что готов продолжить поединок, и больше не спешил. Похоже, почти сразу же пропущенный укол вернул разум его милости.

– Шанриз, – отвлек меня голос государя. – Так за кого же вы переживаете?

– За его милость, разумеется, Ваше Величество, – ответила я. – Что до графа, то я восхищаюсь его мастерством, потому что его невозможно игнорировать.

– Только мастерством?

Я ответила таинственной улыбкой и снова отвернулась к ристалищу. Гард сделал эффектный выпад и вернул должок противнику:

– Туше! – огласил секундант.

С этого момента Фьер и вовсе перестал горячиться. Теперь он действовал методично и красиво. Юркий и подвижный, он легко уходил от атак второго дуэлянта.

– Туше! Его сиятельство граф Дренг! – послышался голос другого секунданта, огласившего победу королевского любимца.

Фаворит развернулся к ложе, чтобы поклониться государю, и я подарила ему жаркие аплодисменты, впрочем, без всяких восклицаний. Дренг прижал ладонь к груди и поклонился во второй раз, уже мне. Я бросила вороватый взгляд сначала на Гарда, но тот, занятый своей схваткой, не видел моего маленького вероломства в его благо. Затем скосила глаза на короля, встретилась с его задумчивым взором и поспешила отвернуться к ристалищу. Признаться, в этот момент я злорадствовала, потому что монарх явно не слушал рассказ баронессы Таркис. Еще спустя мгновение я отругала себя за это чувство, в который раз напомнив себе, что Его Величество принял мои условия нашего общения, и все эти чувства совершенно неуместны.

Гард вышел победителем из своей первой схватки, а после из второй и из третьей. Среди тех, кто продолжал состязание, были и граф Дренг, и граф Энкетт, чему его супруга должна была несказанно радоваться, как я радовалась за Фьера. Я видела, как швырнул рапиру на землю паж принцессы – нагловатый юноша барон Глиб, когда-то рвавшийся в королевскую гостиную для игры в спилл. Слышала громовой раскат недовольства бедолаги-тугодума графа Райетта, чье мастерство в фехтовании значительно уступало стрельбе. Слишком неуклюж и неповоротлив он был. И победное па барона Хендиса – королевского секретаря, тоже успела заметить. Мужчины, мало отдавая себе в этом отчет, давали волю эмоциям, потому что именно это состязание было решающим, и проигравшим здесь надеяться было уже не на что.

Государь был прав, эта часть турнира и вправду оказалась наиболее зрелищной и эмоциональной. Меня захватило происходящее настолько, что я перестала обращать внимание на баронессу, разделившую нас с королем. Со свойственной мне склонностью к азарту вскоре я стояла на ногах, стиснув пальцами перила, и жадно вглядывалась в представшее зрелище, вдруг утерявшее прежнюю томность и даже некую театральность. Чем меньше оставалось противников, тем яростней скрещивались рапиры. Даже страшно было представить, что в руках дуэлянтов могли оказаться острые шпаги. Сколько бы крови пролилось на потеху публике! И это осознание будоражило.

К моменту, когда на арене остались всего четверо, я уже была взвинчена настолько, что о присутствии посторонних глаз позабылось вовсе. Я вскрикивала, когда мне казалось, что рапира противника барона настигла его, а когда он уворачивался или отбивал клинок, восклицала, воинственно потрясая кулаком:

– Браво, ваша милость, браво!

Но было и другое восклицание. Когда противник Гарда загнал его в глухую оборону, не сдержавшись, я закричала:

– Проклятье, Фьер! Вас гонит ветром?! Дери вас псы Аденфора, нападайте!!!

– Баронесса! – прогрохотал за моей спиной голос государя.

– А? – обернувшись, я устремила на него непонимающий взгляд. После стремительно приблизилась, ухватила за руку и потянула за собой. – Идемте, государь, идемте. Потом хоть на воротах вешайте, но сейчас идемте со мной.

– Вы меня с ума сведете, Шанни, – покачал головой король, но поддался и последовал за мной к перилам. Не обращая ни на кого внимания, он накрыл мою талию ладонью и, склонившись к уху, негромко произнес: – Вам стоит взять себя в руки, дорогая, на вас взирают послы и высшие сановники. Я не остановил вас прежде, любуясь вашей горячкой, но сейчас вы начинаете переходить границы разумного.

– Вы мной любовались? – спросила я, поглядев на Его Величество.

– С той минуты, как вы начали скакать у перил, – улыбнулся монарх. – Ваша живость и жажда жизни завораживают. Однако мы не одни, и вам стоит вспомнить о приличиях. Так зачем я вам понадобился?

– Прошу, государь, объясните мне то, что я не до конца понимаю, – попросила я.

– Извольте, – кивнул государь.

И пока я слушала его, не забывая следить за поединком моего фаворита, с трибун донесся голос графини Энкетт:

– Немедленно заколите его, ваше сиятельство! Иначе я сегодня же потребую развода!

– Безумие заразно, – вздохнул Его Величество.

Впрочем, этому безумию поддались не только мы с ее сиятельством. Негромкий рокот катился по рядам зрителей. И пусть выкриков не было, но волнение захватило благородную публику и понесло души, будто бурный поток.

– Туше! – резюмировал секундант. – Его милость барон Гард.

– Да!!! – выкрикнула я, подпрыгнув на месте.

– Туше! – послышался голос второго секунданта: – Его сиятельство граф Дренг.

– Развод! Боги видят, развод! – возопила не менее увлекающаяся графиня Энкетт.

– Душа моя, не горячитесь! – выкрикнул ее супруг в ответ. – Вы у меня и без того самая прекрасная женщина во всем свете!

– Думаю, граф угомонил разъяренную аденфиру, – хмыкнул король.