прошел еще больше.

– Долго в эту игру не поиграешь. Я все равно уже потерял к ней интерес. Может, сразу пойдем в кафе?

Мелл непонимающе уставился на него, сжимая в руке свои пять нерастраченных жетонов.

– Э-э-э, ну ладно. Я бы и сам уже поел, в принципе.

Кафе расположилось прямо напротив кофейни. Несмотря на высокие окна, свет едва проникал в и без того темное помещение. И это не могло не радовать Сашу. Людей было немного, и они выбрали столик в углу за баром, расположившись на мягких креслах. Официантка поднесла им меню, включила свет, дважды хлопнув нависающей над столом лампой в капкане витиеватых веток, и удалилась.

– Я, пожалуй, возьму пиццу с мясным ассорти, – сразу определился Мелл. – А ты?

– Не представляю, но мучного сейчас не хочется.

– Может, салат?

Саша перевернул страницу и открыл разворот с ассортиментом салатов.

– Ничего не нравится.

– Суши?

– Сочетание рыбы с овощами и нори отвратительно.

– И это я слышу от человека, который ест ананасы с ветчиной и сыром!

– Это другое.

– Ага, конечно, – хихикнул Мелл. – Возьми тогда суп.

– Тоже не то. А, вот.

Мелл не успел выведать, что же он выбрал, когда к ним подошла официантка с блокнотом – редким атрибутом столичных работников общепита.

– Вы готовы сделать заказ?

– Да, мне, пожалуйста, пиццу с мясным ассорти и стакан колы без льда.

– А что для вас, сэр?

– Ньокки с овощами, пирожное «Баноффи» и… лимонад. Обычный.

– Что-нибудь из закусок?

– Нет, спасибо.

– Хорошо.

Девушка забрала меню и вернулась к стойке.

– Что за ньокки?

– Что-то типа вареных шариков из картошки и теста.

– И это все? Я думал, ты закажешь что-то более внушительное.

Саша предпочел отмолчаться вплоть до того, пока им не поставили еду.

– Ваш заказ, – вежливо произнесла официантка, опуская на середину стола большую пиццу, усыпанную копченостями, и маленькую горячую сковородку без ручки, вставленную в деревянный поднос. Маленькие шарики из теста и картошки шли скорее как дополнение к кусочкам курицы, красного перца и шампиньонам. Все это было обильно заправлено сливочным соусом с тянущимся белым сыром.

– Ладно, беру свои слова назад, – восхищенно вздохнул Мелл, явно жалея о поспешном выборе. – Выглядит невероятно аппетитно.

– Могу поделиться.

– Нет-нет, мне и пиццы хватит.

Саша привык к небольшим порциям еды, и то, что Мелл на раз-два управился с большой пиццей и запил все большим стаканом колы, не укладывалось в его голове. Сам германский принц к тому времени едва покончил с половиной своего блюда. А впереди еще оставался десерт.

– Однако аппетит у тебя что надо, – не смог сдержать Саша едкие насмешливые нотки. – Словно еда идет не в желудок, а в бездонную яму.

– Я мало что ел с утра. Очень проголодался. – Внимание Мелла привлек тянущийся сыр, когда Саша захватывал еду вилкой. – Может, все-таки заказать ньокки?

– Давай. К тому моменту, как ты их съешь, я и сам закончу.

– Почему ты так медленно ешь?

– Я всегда ел довольно быстро, чтобы не тратить слишком много времени на еду, и практически всегда не доедал порцию.

– А сейчас ты наконец свободен и можешь спокойно наслаждаться процессом?

Саша не глядя кивнул.

– И как тебе настоящий вкус еды?

– Одно из самых неописуемых удовольствий, которые я когда-либо испытывал.

– А какие еще удовольствия ты испытывал?

– Принятие теплой ванны и сладкий сон после на белоснежной чистой постели под мягким одеялом.

– О-о-о, – запрокинул голову назад Мелл, блаженно улыбаясь. – Я знаю, что буду делать этой ночью. А что еще? Какие еще удовольствия?

Саша устремил на зал задумчивый взор.

– Пожалуй, на этом все.

– Еда, сон и ванна. – Мелл цокнул языком и расплылся в загадочной улыбке. – Да, негусто.

– На мой взгляд, это все виды настоящих удовольствий в жизни. Или ты знаешь что-то, о чем не знаю я?

– Конечно.

– Удиви меня.

– Элементарный пример: просмотр захватывающего фильма с кучей неожиданных сюжетных поворотов. А если смотреть в кинотеатре, так и вовсе может крышу снести. Затем музыка. Представь, что ты лежишь в той же теплой ванне и включаешь какую-нибудь мелодию, от которой тело покрывается мурашками. И ты слушаешь ее снова и снова, не можешь оторваться от нее. Волшебное ощущение.

– Не совсем. Наш мозг благодаря музыке действительно вырабатывает дофамин – гормон радости. Но я бы так не переоценивал ее. Человек действительно может испытать удовольствие от музыки, но только пока слушает. Она вводит в обманчивое ощущение эйфории или, напротив, загоняет в тоску, заставляет вновь и вновь переживать неприятные воспоминания, фантазировать о том, чего никогда не будет, а главное, вызывает зависимость. Если какая-то мелодия заест в голове, пиши пропало. Как только прослушивание заканчивается или как только мозг перестает вырабатывать дофамин, радость улетучивается, словно ее и не было. А итог какой? Так что музыка – это, скорее, про обман мозга и жалкий, легкий способ ощутить радость, на самом деле иллюзорную, а значит, и бесполезную. Знаешь, это как с заменителем сахара – сладкий, а сахаром не является.

Мелл состроил кислую мину и скрестил руки на груди.

– Опять ты за свое, – протянул он обиженным тоном. – Тогда кино тоже обман.

– Кино может быть познавательным, полезным, вызывающим настоящие эмоции от увиденного.

– Ну а ванна? Там ты тоже получаешь удовольствие, только пока находишься в воде.

– Тело в теплой ванне согревается, расслабляется, вследствие чего улучшается кровообращение и человек спит хорошим, крепким сном.

– Ладно, ты победил, – всплеснул Мелл руками. – Музыка не дарит настоящее удовольствие, и пользы от нее нет.

Саша отодвинул поднос, вытер рот салфеткой, сложил ее и аккуратно положил точно в центр пустой сковородки. Затем он чуть отведал пирожного, но, ощутив, что не сможет расправиться с ним целиком, сделал пару глотков лимонада и сказал:

– Если на этом твои идеи заканчиваются, предлагаю собираться в зимний сад, пока совсем не стемнело.

– А что, пирожное не очень?

– Мне понравилось, но я переоценил свои возможности.

Мелл не стал возражать: приличные идеи для удовольствий у него закончились. Саша понял это по его смущенному взгляду.

– Я забронировал нам сад ровно в семь. Еще почти час.

– Забронировал?

– Да, так обычно и делают. Там будем только мы вдвоем.

Саша не знал, обрадовался он тому, что не будет посторонних людей, или же огорчился. К его удивлению, хотя они провели целый день вместе, он совсем не устал от общества Мелла. Некоторые разговоры временами заставляли его искренне улыбаться, чего он не мог припомнить ни с кем.

Они посидели еще десять минут, Мелл расплатился, оставив щедрые чаевые, и вместе друзья отправились в сад.

Смеркалось. В слиянии дня и ночи на горизонте рождался пламенеющий закат.

Снег жалобно хрустел под подошвами, и лица их тонули в парах от дыхания.

К тому моменту, как они дошли до небольшого домика, раза в два меньше пристроенного к нему зимнего сада, вечерний покров скрыл под собой все поселение, и холод стал пробираться сквозь верхнюю одежду.

На входе им предложили горячий травяной чай, чему они были весьма рады. Пока Мелл разговаривал с хозяйкой и расплачивался за