И всё же переговоры с Кастро были очень напряженными. «Микоян вернулся с Кубы еле живой, — говорил Хрущев. — Оказалось, что с кубинцами нам гораздо труднее договориться, чем с Кеннеди».

Формально-юридическим завершением Кубинского кризиса были официальное уведомление общественности президентом Кеннеди (20 ноября) о том, что он отдал приказ о снятии карантина, и последовавшее 21 ноября распоряжение правительства СССР о снятии режима боевой готовности с межконтинентальных баллистических ракет.[63]

Вполне удовлетворенный исходом дела, Хрущев послал Микояну телеграмму на Кубу: «Еще одно последнее сказание, и летопись окончена моя. Может быть, это последнее или предпоследнее послание тебе. У нас складывается впечатление, что американцы, видимо, действительно хотят ликвидировать напряжение. Если бы они хотели другого, то они возможности к этому имели… Видимо, Кеннеди сам не занимает крайней позиции».

Пойдя на оправданный компромисс, советский лидер опасался, как бы идея мирного сосуществования не распространилась на область идеологии и культуры, что могло подорвать тоталитарную систему На встрече с деятелями литературы и искусства 17 декабря 1962 года, то есть менее чем через два месяца после Кубинского кризиса, Хрущев, обрушиваясь на не вполне законопослушных литераторов, провозглашал: «С Кеннеди мы пошли на компромисс тоже разумный. Это было правильно. Но это не может быть перенесено на практику жизни нашего общества».

В свою очередь Кеннеди торжествовал. Он решил своеобразно отметить благополучное завершение Кубинского кризиса. Джон собственноручно набрал телефонный номер знаменитой ювелирной фирмы Тиффани и попросил сделать из пластмассы (красивой пластмассы, добавил он) 13 настольных календариков (по числу членов высшего руководства страны, которые участвовали в решении кардинальных вопросов Кубинского кризиса). Календарики должны были показывать только октябрь 1962 года, причем даты с 16 по 29 октября следовало выделить. На каждом из этих изделий предполагалось поставить в одном углу имя президента, а в другом — того лица, для которого оно было предназначено. Польщенный заказом президент фирмы предложил всё же изготовить календарики на часах из серебра, добавив, что компания берет все расходы на себя. В таком случае добавьте еще две штуки, ответствовал Джон, включив в число получателей этих подарков свою супругу и личного секретаря Эвелин Линкольн.

Формально-юридической фиксацией завершения Кубинского ракетного кризиса явилось совместное письмо советских и американских представителей в ООН Генеральному секретарю этой организации от 7 января 1963 года, в котором говорилось, что, хотя обоим правительствам не удалось решить все проблемы, они считают достигнутую степень согласия между ними достаточной, чтобы исключить из повестки дня Совета Безопасности вопрос о Карибском (Кубинском) кризисе.

Рассекречиваемые на протяжении следующих десятилетий документы всё более подтверждают действительную опасность того, что происходило в октябре 1962 года. Новые данные показывают, что если в октябре 1962 года мир и не стоял на грани термоядерной войны, то, во всяком случае, он был к ней очень близок. Речь шла не о намерениях наиболее ответственных государственных деятелей, каковыми являлись в первую очередь Кеннеди и Хрущев, а о вполне возможной случайности.

На состоявшейся в октябре 2002 года в Гаване международной конференции, посвященной сорокалетию Карибского кризиса, впервые были обнародованы некоторые советские и американские документы, с которых только перед этим сняли гриф секретности. Из материалов, озвученных российскими представителями, особый интерес привлекли ранее засекреченные мемуары посла СССР в США А.Ф. Добрынина, который цитировал Роберта Кеннеди, заявившего 27 октября 1962 года, после того, как над территорией Кубы советской ракетой был сбит американский разведывательный самолет, что вскоре может вспыхнуть война, «в которой погибнут миллионы русских и американцев». Кеннеди сказал, по словам Добрынина: «Ситуация вполне может выйти из-под контроля, и последствия этого предсказать невозможно».

На конференции были представлены также записи заседания Объединенной группы начальников штабов США 27 октября 1962 года, на котором руководству США было рекомендовано нанести авиационный удар по Кубе и начать вооруженное вторжение на остров.

Хотя принципиальной новизны эти документы и не представляют, они всё же раскрывают новые подробности краткого, но насыщенного драматическими подробностями Кубинского кризиса, выход из которого был найден в первую очередь благодаря Кеннеди и Хрущеву, осознавшим истинную роль этого кризиса в возможных судьбах человечества.

После завершения кризиса Кеннеди принял постоянного представителя СССР в ООН В.А. Зорина и посла А.Ф. Добрынина, которым заявил: «Вы можете передать своему правительству, что обязательства Соединенных Штатов носят твердый характер — мы не будем нападать на Кубу, ни я, пока я президент, ни кто-либо из моих преемников».

Главным итогом Кубинского кризиса, наряду с предотвращением термоядерной войны, явилось укрепление чувства ответственности с обеих сторон.

Для того чтобы рассказать о других направлениях напряженной внешней политики Джона Кеннеди, нам придется возвратиться назад.

Первая половина 1960-х годов была временем сложных международных кризисов и нетривиальных решений американского президента. Некоторые из них вызывали острую критику внутри страны, другие хоть и не встречались в штыки, но не проходили в рамках национального консенсуса. Неудивительно, что и в текущей информации, и в исторической литературе, посвященной Джону, превалирует (вслед за обстоятельствами гибели) именно международная тематика.

Немногие годы его президентства были временем, когда постепенно часть элитных кругов в обоих противостоявших блоках начинала убеждаться в бессмысленности и вредности всё большего наращивания вооружений. Действительно, обе стороны в 1950-е годы всерьез готовились к ядерной войне. Разница состояла в том, что в СССР это делалось тайно, под прикрытием громких предложений о всеобщем сокращении вооружений и даже утопических планов всеобщего и полного разоружения, в США, стране демократической и открытой, проблемы обороны и наступления становились предметом общественного внимания и обсуждения.

Широко известной была доктрина «массированного возмездия» правительства Эйзенхауэра, предусматривавшая в случае нападения на территорию США или на их владения, или же на их союзников применение ядерного оружия.

Правда, уже во второй половине 1950-х годов и в США, и в СССР стали появляться вначале робкие суждения, выражавшие откровенный скептицизм по поводу возможности выживания человечества в случае глобальной ядерной войны. Показательным было появление книги профессора Гарвардского университета Генри Киссинджера «Ядерное оружие и внешняя политика», выдвинувшей его на первый план не только научной, но и политической жизни. Автор пришел к выводу, что в результате появления ядерного оружия масштаб вооружений стал превышать возможности и даже потребности внешней политики, что попытка добиться полной победы в ядерной войне чревата угрозой самоуничтожения человечества.