И Джейн тут же заняла положение, в котором с ней нельзя было не считаться. Когда Мик отказался гастролировать в 1986-м, Джейн взялась искать для меня разные проекты: сначала телефильм на Эй-би-си с Джерри Ли Льюисом, потом «Джек-попрыгун» с Аретой Франклин, потом контракт с Virgin, которые только-только сунулись на американский рынок, — контракт на запись диска с Winos, Нас было двое, я и Джейн, и Джейн несло на всех парах. А теперь Мик вдруг уперся насчет её присутствия на гастроли. Опять та же самая старая проблема: кто-то слишком ко мне приближается, и меня становится трудно контролировать, а теперь еще этот кто-то не давал Мику заправлять всем предприятием, как ему хотелось. Джейн цепкая как никто. Она мой бульдог — если схватит, то не отпустит. И обычно берет верх. В данном случае она просто боролась, чтобы со мной советовались по важным вопросам, чего Мик привык не делать. То есть она была прямой угрозой Мику и его командирским амбициям. Причем во всей этой ситуации ей было еще хуже и вообще приходилось в два раза труднее — она ведь баба.

Но Джейн сумела сделать для меня много чего полезного, начиная с того, что подписала Winos, кончая моим появлением в «Пиратах Карибского моря», которое она пробила исключительно благодаря свой упертости. После её переговоров с Virgin насчет меня, Руперт спросил её мнения, не пора ли нам сменить лейбл, и в 1991-м мы подписали с ними гигантский контракт. Иногда Джейн бывает доставучей, дай ей бог здоровья. И многим от нее перепало — люди часто расшибаются о неё на всем ходу, потому что ждут, что она уступит дорогу, а вместо этого натыкаются на скалу. Она у меня тигр в овечьей шкуре, причем преданный. Когда в 1989-м Мик выдвинул этот ультиматум про нее, его бесило то, как я привел обратно Бобби Киза, что я не послушался его запрета на Бобби, а он привык, что его воля — закон. Может, это он так хотел на мне отыграться. Но я ответил на ультиматум предсказуемо: если ты не едешь в тур с Джейн Роуз, значит, не будет тура. В общем, тур прекрасно себе стартовал с Джейн на борту, хотя Мик, я так чувствую, до сих пор не до конца остыл. Но он тогда выбрал неправильную тактику.

Во всем этом есть и масса смешного — например, как Мик патологически неспособен со мной советоваться перед тем, как воплощать свои Великие Идеи. Мик всегда считал, что ему нужно побольше бутафории и эффектов на сцене. Все трюки в кучу. Надувной член был классной придумкой, но из-за того, что пара вещей сработала удачно, теперь с началом каждого тура я привычно отсылал трюкачей домой. Я лично думаю, что лучше, когда вообще никаких эффектов. Или По минимуму. Сколько мне пришлось завернуть всяких mix проектов на гастролях. Ему хотелось акробатов на ходулях. К счастью, во время генерального прогона шел дождь, и все ходульщики попадали на землю. Еще я как-то уволил тридцать пять танцовщиц, которые должны были появиться примерно на тридцать секунд на Honky Tonk Women. Я даже не разбирался — сразу отослал их обратно. Извините, девченки, но идите отплясывать где-нибудь в другом месте. За раз чуть не выкинули на ветер сто тысяч долларов. Мик слишком привык в 1970-х к тому, что его решения неотменяемы, сверившийся факт, потому что считал, что я все равно ничего не замечу. Но я замечал почти всегда, даже в те времена - особенно что касалось музыки. Мои недовольные факсы глядели примерно так:

Мик, как получилось, что роллинговские треки сводят и уже собираются выпускать без всякого уведомлении в мой адрес? Мне это странно, мягко говоря. Да и в любом случае миксы, паршивые. Если ты этого сам еще не знаешь… мне об этом сообщают как о свершившемся факте. Как ты мог так топорно сработать? Кто отбирал треки? Кто отбирал сведение? С чего ты вдруг подумал, что это твое личное решение? Ты вообще когда-нибудь поймешь, что твои финты со мной не проходят?

Мик не больше, чем остальные, был автором идеи всех этих мегатуров: Steel Wheels, Voodoo Lounge, Bridges to Babylon, Forty Licks, A Bigger Bang — этих громадных странствующих шапито, с которыми мы теперь разъезжали по многу месяцев подряд начиная с 1989-го и последний раз в 2006-м. По сути дела, их раздуло до таких размеров из-за спроса. Кое-кто недоумевает: почему вы продолжаете этим заниматься? Сколько вам еще нужно денег? Что ж, заработать вообще-то никто не против, но лично мы просто хотели выступать. Плюс мы стали работать в формате, про который было ничего не ясно. Ты чувствовал, что тебя влечет к стадионам, как мотылька к огню, потому что возможность теперь имелась, а народ требовал. И что ты на это скажешь? Народ обычно не ошибается. Сам напросился — сам получай. Я лично предпочитаю закрытые площадки, но где ты там разместишь всех желающих? Мы же совершенно не представляли в начале, в какую громадную штуку это выльется. Как это могло разрастись до таких масштабов, если мы делаем практически все то же самое, что делали в 1963-м в клубе Crawdaddy? Наш обычный сет-лист — это на две трети роллинговские стандарты, классика. Единственное, что поменялось, — стало больше публики и концерты теперь длиннее. Ведь любое имя из верхней десятки, когда мы начинали, могло себе позволить максимум двадцать минут. Братья Эверли держались, ну, от силы полчаса. Когда начинаешь прикидывать что-то про тур, это всегда жесткая арифметика: сколько задниц в рассадке, сколько стоит устроить один концерт. Это уравнение. Можно, конечно, свалить все на Майкла Коула, сказать, что это он затеял такую экспансию. Но так он тогда, сильно рискуя, оценил текущий спрос после восьми лет без гастролей. Мы же не знали, можно рассчитывать на те же сборы или нет, хотя стало ясно, что Коул не просчитался, потому что, когда билеты выбросили в продажу в первый день в Филадельфии, оказалось, что мы могли бы продать и втрое больше.

Интенсивные гастроли были единственным способом выжить. Отчисления с продаж дисков едва покрывали накладные расходы — было уже нельзя устроить тур в поддержку диска, как в старые времена. В конечном итоге мегатуры слали нашим хлебом насущным, единственным средством, чтобы вся машина не встала. Мы не могли ограничиться меньшим масштабом и надеяться, что останемся больше чем при своих. Stones были редкостью на этом рынке, потому что концерт, который собирал стадион, все так же оставался музыкальным мероприятием и ничем больше. Ни танцевальных номеров, ни фонограммы. Ты просто слушаешь Stones и видишь их же.

В этих гастролях появились кое-какие вещи, которые были немыслимы в 1970-х. Люди начали закатывать глаза и шушукаться, что мы превратимся в корпорацию и рекламный бизнес, — из-за всех этих спонсорских контрактов. Но это тоже была насущная потребность, часть общего уравнения. Надо как-то финансировать тур. И если при этом не врешь ни себе, ни публике, то так на это и будут смотреть. Нам пришлось устраивать корпоративные «приемы» — когда люди заходят, и пожимают руки, и снимаются с тобой рядом — это было включено в наш контракт. Но на самом деле - это прикольная штука. Куча поддатого народа выстраивается к тебе в очередь и говорит что-нибудь вроде: «Привет, дорогой, как твое ничего?», «О, я тебя обожаю», «Эй, братан». Поручкаться, похлопать по плечу. Эти люди работают на компании, которые нас спонсируют. И плюс это часть разогрева. Понимаем, что ага, включаемся в работу. Добили партию в снукер, теперь начинается приемное время. В чем-то это тоже позитивная подпитка. Это означает, что через два часа нам на выход. Чувствуешь, на каком ты свете. Никому не помешает немного распорядка, особенно если ты каждый день в новом городе.