— Но я видела его совсем недавно! Он стоял во дворе напротив крыльца, — озадаченно ответила Хоши, вскинув взгляд.

— Наверное, это как раз по тому делу, — медленно произнесла Мисаки.

Она явно что-то недоговаривала, и Хоши это уловила.

— Ты идешь от матушки? Она уже проснулась?

В последние пару дней Наоми вставала очень поздно, что было совсем ей несвойственно, и Хоши встречалась с ней уже после утренней трапезы. Обычно ее матушка просыпалась раньше всех в поместье, чтобы успеть переделать все свои дела.

Мисаки вздрогнула, что не укрылось от внимательного взгляда девочки.

— Твоя матушка плохо себя чувствует. Сегодня она вряд ли выйдет из своих комнат.

Хоши удивленно моргнула и прикусила губу. Она не помнила, когда мама болела в последний раз, и болела ли на ее памяти вообще?

— А мне к ней можно же? Я хочу ее увидеть!

— Сегодня нельзя, милая. Иначе ты заболеешь тем же самым, чем Наоми-сан.

— А чем болеет матушка?

— Тут только лекарь может сказать, — Мисаки неловко пожала плечами, пытаясь не уронить короб. — Я должна идти к ней, — она заспешила дальше по коридору и хотела обогнуть девочку, но Хоши заупрямилась и зашагала следом.

— А почему тебе можно ее видеть, а мне нет? Ты же тоже можешь заболеть! Это нечестно, — упрямство, которым горел ее взгляд, было отнюдь не детским. В такие моменты ее похожесть на обоих родителей проявлялась ярче всего.

— Потому что кто-то должен позаботиться о Наоми-сан, когда ей плохо.

— О матушке могу позаботиться я! Она сама меня учила всякому. Я и травы умею запаривать, и мазь наносить, и делаю все очень аккуратно. Ты только покажи мне, в каких горшочках все лежит, и я сделаю, — затараторила Хоши, не отставая от быстро шагавшей Мисаки.

Та в досаде кусала губы. Она с самого начала повела беседу с ребенком не так, как следовало, и вот теперь Хоши рвется к матери. Ну, что стоило ей сказать, что госпожа чем-то занята, или она не знает, проснулась ли Наоми-сан?!

— Хоши-чан, ты увидишь матушку завтра. А сегодня — нельзя, — Мисаки остановилась на половине пути и повернулась к девочке.

— Но я хочу! — та топнула ногой, сжав кулачки. — Хочу ее видеть!

Обе так увлеклись спором, что не услышали тихих шагов вначале коридора, и потому появление Такеши из-за угла стало для них полной неожиданностью.

— Хоши, для чего ты кричишь? — спросил он хмуро. — Мисаки стоит рядом и хорошо тебя слышит.

Девочка мгновенно осеклась и умолкла на полуслове.

— О чем вы спорили?

«Папа плохо выглядит», — подумала Хоши, подняв взгляд.

— Доброе утро, отец! Я хочу увидеть матушку и помочь Мисаки-сан с травами и мазями для нее, — сказала она, постаравшись, чтобы голос звучал спокойно и тихо.

— Сегодня тебе к ней нельзя, — Такеши посмотрел на дочь.

Когда Хоши что-то не нравилось, или она чем-то возмущалась, или же считала что-то несправедливым, то становилась удивительно похожей на свою мать, несмотря на то, что цвет волос и глаз ей достался от отца.

— Но почему, отец?! — вот и сейчас у нее на щеках выступили два круглых пятнышка румянца. Точно такой же румянец появлялся у Наоми в минуты их нечастных споров.

— Достаточно того, что я так сказал.

— Это нечестно! — вновь воскликнула девочка, которую ответ Такеши лишь сильнее раззадорил.

— Я тебе запрещаю. Ослушаешься — накажу.

— Ты не справедлив, отец! — в сердцах бросила Хоши и, сверкнув обиженным взглядом, бросилась по коридору прочь.

Мисаки проводила убежавшую девочку грустным взглядом и, наскоро поклонившись господину, заспешила к Наоми-сан.

Такеши медленно продолжил свой путь по коридору. Ему предстояло отправить несколько неприятных писем и, не раскрывая правды, объяснить, почему его не будет на встрече бакуфу в Камакуре, которая должна состояться через несколько дней. И сообщить Хиаши-саме, что Томоэ задержится в поместье Фудзивара еще на несколько недель — Такеши собирался забрать девочку с собой после собрания бакуфу, но теперь все его планы пошли прахом. Он мог бы поехать в Камакуру — сейчас здоровью Наоми уже ничего не угрожало. Мог бы, но чувствовал, что должен остаться. Что его место сейчас в поместье.

Проходя сквозь одну из комнат, он бросил взгляд в окно и увидел Хоши. Его дочь неслась по двору, не разбирая дороги и не видя ничего перед собой. Она едва не врезалась в самурая, которого заметила и обогнула лишь в самый последний момент. Девочка бежала, задрав до пояса кимоно, из-под которого выглядывали широкие штаны-хакама.

Такеши нахмурился. Хоши не должна носиться по поместью, словно служанка. И столь ярко проявлять свои эмоции, так сильно злиться тоже не должна. Он поговорит с ней во время вечерней трапезы — в очередной раз.

На столе в комнате, в которой он занимался делами поместья, его дожидалась гора скрепленных печатями свитков — утренние письма. Опустившись перед низким столом на колени, Такеши бегло просмотрел их и отложил в сторону большую часть, даже не сорвав печатей. Из Камакуры пришли указы за подписью Нарамаро, которые принимались при его непосредственном участии, и сообщения о назначении новых советников для Императора и Сёгуна, о чем Такеши также знал.

Главы вассальных кланов, верно, в своих посланиях просили о снисхождении в наложенных на них податей, а ямабуси из монастырей в горах отвечали на приглашения провести в поместье грядущий праздник в честь дня осеннего равноденствия.

Все эти письма могли подождать. Внимание Такеши привлек лишь один свиток — тот, что скрепляла печать Асакура. Он раскрыл его, придерживая на столе левой культей, и пробежал взглядом.

Дайго-сан сообщал, что по пути на встречу бакуфу в Камакуре он собирается заехать в поместье Минамото и обсудить с Такеши несколько вещей, не терпящих отлагательств, с глазу на глаз. Он также берет с собой внука — пора бы им познакомить жениха и невесту. Учитывая дату, проставленную внизу свитка, и время в дороге, Дайго-сана следовало ждать завтра вечером или послезавтра ранним утром.

Такеши отбросил послание в сторону и коротко выдохнул, стиснув зубы. Если и было сейчас что-то более неуместное, чем визит Дайго-сана, то он не мог придумать, что именно. Наоми не в состоянии исполнять обязанности хозяйки поместья, но если она не встретит гостей Асакура и не будет присутствовать на совместной трапезе, то мгновенно расползутся слухи. Ему, разумеется, не было дела ни до слухов, ни до разговоров за спиной, но слухи такого рода опасны для клана. Их лучше избегать и пресекать на корню.

Погрузившись в размышления, Такеши наскоро набросал послание для Нарамаро,