Ах, да, так думают только разумные аманэльдар. Увы, Феанаро Куруфинвэ к ним не относился никогда.

Слушая вполуха произносимую мужем речь, чувствуя протест против каждого слова, однако видя, что сыновья с отцом единодушны, Нерданель ощутила возрастающую обиду. Это чувство ещё не выбрало мишень, но жить уже мешало.

А ещё в сердце зарождалось странное понимание, что пути её и Феанаро всё дальше расходятся. Сначала он сбежал создавать Сильмарили, потом ушла она, устав от безумств супруга, контролировать которые более не представлялось возможным, а Пламенный Дух не позвал назад… Но, несмотря на это, живя у родителей, Нерданель надеялась однажды вернуться, когда Феанаро изменится и снова станет послушнее. Он же любит её — не может не любить! Нерданель не сомневалась — значит, должен учитывать мнение. Однако пути снова разошлись, на этот раз ещё дальше: изгнание проложило между бывшими супругами путь во много миль, пересечённый глубокими оврагами непонимания, злости, обиды и гордости. Сыновьям и вовсе стало не до матери. Нельо писал хоть и часто, но слишком сухо и формально, Куруфинвэ-младший заезжал с сыном по пути к Вала Ауле, только каждый раз ненадолго, письма близняшек были тёплыми и заставляли прослезиться, но приходили слишком редко.

А теперь семью разделит море. И это точно надолго. Нерданель снова ощутила обиду. Почему её вечно все бросают?! Даже этот влюбленный дурак Аклариквет куда-то опять исчез!

Радовало одно: Феанаро поклялся вернуться, победив Моргота, и эльфийка верила, что убедит мужа остаться в Валиноре. Как можно спорить с красивой чувственной эльфийкой? Поцелуи и ласки убедят кого угодно и в чём угодно! Особенно, любящего мужа после долгой тяжёлой разлуки с самой лучшей супругой в Арде! Феанаро ведь знает, как сильно завидуют главе Первого Дома Нолдор все мужчины Амана, а его друг Менелдил и вовсе не может скрыть восхищения каждый раз при встрече. Как бы этот чудак ни пытался выглядеть строгим, Нерданель чувствовала истинное отношение к себе. Всегда безошибочно. И всегда была довольна таким приятным знанием.

А сейчас… Сейчас мужчинам не до женской красоты, и виной тому даже не павшая на Валинор тьма из-за злодейства одного из Валар и беспечности других. Нет. Всё дело в речах Феанаро. Оскорбить того, кто не сделал ему ничего дурного Пламенный Дух, увы, любил всегда, а теперь его слушала восторженная толпа, так почему бы не вспомнить и не рассказать всем, какие Владыки никудышные? Сам-то Куруфинвэ лучше знает, как править Нолдор, да и всей Ардой, видимо, тоже. А семья… Семья нужна лишь в виде армии. Правду говорили во Втором Доме. Жаль. Очень жаль.

Нерданель вдруг поняла, что не помнит, куда положила брошь Тьелпе, и от этого стало невыносимо стыдно. Это ведь символ единства Первого Дома! Разве можно так легкомысленно относиться к столь ценной вещи? Нет, не вещи — реликвии.

«Пока Феанаро не вернётся ко мне, я её не сниму! — решила для себя эльфийка. — Главное — найти. Куда я могла её положить? Ах, да, в шкатулку из мориона, прямоугольную, без украшений. На ней лишь по краям выгравированы цветы, но они не раскрашены, поэтому вещица выглядит слишком уныло. Зачем я вообще туда бросила подарок внука? В любом случае, теперь брошь всегда будет при мне, до тех самых пор, когда наша семья вновь не станет единой».

О верности слову

— Что?! — Нолофинвэ, едва не упав с лошади сам и не уронив дочку Турукано, ощутил просыпающийся в груди вулкан. — Я что… Должен теперь идти за ним?! Да он же сумасшедший! Я не позволю безумцу губить мой народ! Я останусь здесь, в моем дворце! Даже если остальные уйдут на верную смерть, следуя за этим безмозглым слепцом!

Его речь неожиданно оборвалась, потому что Нолофинвэ вдруг обнаружил себя в окружении эльфов в цветах своего дома, которые, однако, были настроены против него.

— Уверен, — звучно произнёс стражник, снимая шлем и кланяясь в седле, — мы ослышались, братья, и наш король вовсе не собирался нарушать слово, данное народу Амана.

Золотые волосы Глорфиндела казались красными в свете факелов.

— Но путь, избранный Феанаро, — это путь войны! — вступился за отца Турукано. — Я ценю жизнь выше любых слов!

Глорфиндел с изумлением, переходящим в уважение и почтение, посмотрел на принца. Прекрасное лицо озарила улыбка.

— Мой господин, — обратился он уже к Турукано, — ты лучший из всех, кого я знаю. Однако, как бы не относился к мятежнику и безумцу Феанаро, я вынужден признать — он прав. Когда самопровозглашенный король ворвался во дворец, я хотел убить его, лишь Эктелион удержал меня. Но теперь, мой господин Турукано, я вижу — Куруфинвэ поведёт нас к свободе и дойдёт в своём намерении до конца. А что может быть важнее верности слову?

Нолофинвэ понимал — это плевок в его сторону, но сейчас ничего не мог сделать.

«Где Аклариквет?!» — мысленно злился король, всё больше сомневаясь в своём статусе.

— Нолдор Валинора! Мои братья! — кричал, воздев факел, Финдекано, скача на лошади среди шарахающейся от него толпы. — От имени моего короля-отца я, его старший сын, поведу вас по дороге великих подвигов! Мы последуем за Феанаро Куруфинвэ и будем купаться в лучах славы! Ведь так? Скажи, отец!

— Да, — пришлось согласиться Нолофинвэ, судорожно соображая, как снова перехватить инициативу, однако ничего не удавалось придумать.

Ни-че-го…

И всё больше интересовал вопрос: почему бездействуют Валар?

На север!

Утонув во тьме, цветы на кустах закрылись, и бутоны печально склонились к земле. Деревья возвышались над головами, качаясь на фоне звёздного неба, дорога казалась серебристой.

Лес становился однообразнее, ветвей на стволах — меньше, пышными остались лишь высокие кроны.

Девять всадников летели сквозь ночь, направляясь на север Валинора.

— Сбавим скорость! — крикнул Нельяфинвэ, скакавший впереди. — Здесь могут валяться деревья.

— Почему? — удивился Финдекано, придерживая лошадь.

— Из-за урагана, — ответил Макалаурэ. — Разве у горы… Конечно… Как я мог подумать, что Валар устроили себе проблемы?

— Урагана?! — Артанис поравнялась с менестрелем.

— Свернем на