Ботвелл выглядел явно огорченным.

– Я не могу взять из ее средств ни пенни.

Конелл негромко возразил:

– Но чтобы содержать виллу, нужны средства, милорд. Почему бы вам просто не отсылать все счета синьору Кира? Он будет вести строгую бухгалтерию. Я знаю, что вы никогда сами не воспользуетесь ее средствами, только вряд ли и она обрадуется, когда вернется домой, если вы умрете от голода.

Ботвелл печально кивнул с отсутствующим видом.

– Поступай как считаешь нужным, Конелл, доверяю это тебе.

Конелл опять повернулся к банкиру.

– Ваши посланники быстрее наших, синьор Кира. Не будете ли вы так любезны известить молодого графа Гленкирка, что детей пока не надо отправлять к миледи? Она просила об этом, но сейчас, разумеется, не время.

– Мы позаботимся об этом, капитан, – кивнул Пьетро, раздумывая в этот момент о том, какое сообщение следует послать своему дяде в Оттоманскую империю.

Стамбул был родиной всего семейства Кира. Некогда небольшой купеческой еврейской семье удалось, благодаря основательнице рода Эстер Кира, подняться и стать одними из самых влиятельных банкиров во всей Европе и Азии.

Родилась Эстер Кира в 1490 году, а в возрасте шести лет осиротела. Ее вместе с младшим братом Иосифом взяла семья старшего брата их отца. В двенадцать лет Эстер уже ходила по домам с товарами, поставляя редкие вещицы женщинам в гаремах богачей, в шестнадцать ей уже позволялось бывать в султанском гареме. А в двадцать ей наконец-то чрезвычайно повезло: судьба свела ее с Сирой Хафиз, матерью Сулеймана Великолепного, и девушка пришлась той по душе. В результате в 1520 году, когда султан Сулейман занял трон, Эстер Кира и ее семья были навечно освобождены от всех налогов за услуги, оказанные престолу. Никто, в том числе и семья Эстер, так никогда и не узнал, в чем заключались эти услуги, но оспаривать волю султана никому и в голову не приходило.

Учитывая ценность Эстер, ее дядюшка проявил предусмотрительность и выдал замуж за своего младшего сына. А когда умер старший бездетный сын, то все огромное банковское дело унаследовали сыновья Эстер. И это было вполне справедливо, поскольку именно ее усилия обеспечили процветание дела и усиление влияния рода Кира.

Ну а поскольку Эстер была фавориткой матери Сулеймана, то в том же статусе ее воспринимала и любимая жена султана, Хюррем-кадин, что позволило ей подружиться с фавориткой султана Селима II Нур-у-Бану и фавориткой Мурада III Сафийе. Сафийе же стала матерью нынешнего султана. Эстер Кира было уже сто восемь лет, причем она не выказывала никаких признаков угасания, и самым большим наслаждением для нее оставалась хорошая интрига. Наступившие времена, как она часто жаловалась, какие-то уж очень скучные, не то что прежние.

Ныне же главой банковского дома Кира был пятидесятитрехлетний внук Эстер – Эли, сын ее старшего сына Соломона, недавно умершего на девятом десятке лет. Эли Кира в высшей степени смутила просьба его двоюродного брата Пьетро, поскольку ему, никогда ни в малейшей мере не преступавшему закона, предлагали совершить преступление: похитить женщину из гарема высшего чиновника Оттоманской империи. Следуя, однако, правилам, которым привык подчиняться с детства, он немедленно отправился проконсультироваться с бабкой.

Ее некогда блестящие, черные как смоль волосы стали теперь белоснежными, но похожие на ягоды черной смородины глаза не потеряли своей живости. Если бы Сира Хафиз, прабабка Катрионы, была жива, то сразу узнала бы свою старинную подругу.

– Мне надо, – сказала она своему озабоченному внуку, – нанести визит Латифе-султан. Если эта женщина, супруга Ботвелла, действительно в гареме Чикала-заде-паши, принцесса должна об этом знать. Но если красотка хоть в чем-то похожа на Чиру, да смилуется Яхве над бедным визирем!

Она расхохоталась, и банкир тут же усомнился в правильности своего поступка, но он был человеком чести и считал, что его семья обязана процветанием Эстер.

Латифа-султан обрадовалась, когда ей доложили о визите Эстер Кира.

– Давненько вы у нас не были! – посетовала супруга паши, распорядившись устроить старушку как можно удобнее и приказав служанке принести сладкого шербета и палочки липкой пастилы, до которой та была великой охотницей.

– О, я уже по другую сторону времени, дитя мое, – вздохнула Эстер Кира, – и теперь не часто выхожу из дому, чтобы встретиться с друзьями: силы не те.

Латифа-султан склонила голову.

– Вы знаете, как я рада вам, но все же не думаю, что вы решили рискнуть своим здоровьем ради обычного визита вежливости.

Пожилая дама кивнула и без обиняков заявила:

– Ты права. Меня интересует женщина, которая недавно попала в гарем твоего мужа.

– Да таких много, Эстер. Гарем пополняется каждую неделю.

– Не стоит лукавить, дитя мое, я давно живу на свете. Ты отлично знаешь, о ком идет речь.

– Инчили, – негромко произнесла Латифа. – Я совершенно уверена, что вы имеете в виду ее.

– Что вы знаете о ней, дорогая?

– Весьма немногое, Эстер. Ее прислала моему господину его сестра, и он от подарка без ума. – Немного помолчав, Латифа добавила: – Это еще не стало всеобщим достоянием, но Чикала-заде – с моего позволения, разумеется, – взял Инчили своей второй женой.

Эстер Кира глубоко вздохнула.

– Да, теперь я уверена, что это та самая женщина, которую я имела в виду. Вы познакомите меня с ней, Латифа-султан?

– Но кто она такая, Эстер? И как вы узнали о ней?

Поскольку никто их не слышал, старая дама решилась довериться принцессе, ибо нуждалась в ее помощи.

– Это знатная дама, аристократка, представительница старинного рода Лесли, – начала свой рассказ старушка. – Ее первым мужем был хорошо известный в своей стране человек, а вторым – пограничный лорд. Случилось так, что ее возжелал сам король и решил сделать своей любовницей. Также ее обожал и король Франции и хотел видеть при своем дворе. А вот то, о чем я вам скажу сейчас, должно оставаться тайной даже для Чикала-заде-паши. Вы согласны хранить ее?

Латифа кивнула.

– Так вот: вторая жена вашего мужа приходится правнучкой самой Сире Хафиз. Восемьдесят лет назад я тайком вынесла самого младшего из сыновей Сиры Хафиз и Селима Первого, принца Карима, из старого гарема и переправила на борт судна, отправлявшегося в Шотландию. Его сопровождал мой брат Иосиф.

Маленькому принцу было тогда шесть лет, и он стал последним из сыновей Селима. Сира Хафиз боялась, что, когда ее муж умрет и трон займет старший сын Сулейман, ребенок будет для него помехой. Она не хотела, чтобы его убили. Хоть Сулейман и любил младшего брата, ему пришлось бы все равно от него избавиться, чтобы обеспечить себе спокойное правление.

В то лето в городе бушевала эпидемия чумы, и мы с Сирой Хафиз обставили все так, будто маленький принц умер от болезни. Она поместила его отдельно от всех, а я через несколько дней тайком принесла ей мертвое тело ребенка такого же роста, что и принц Карим, а живого принца вынесла тем же путем. Так что те кости, что покоятся в могиле принца Карима, принадлежат вовсе не ему, а тому бедному безымянному мальчику.