– Ну, ты и дрянь! – прорычал Ботвелл.

Анжела ди Ликоза рассмеялась.

– Ты никогда больше не увидишь ее! Она потеряна для тебя навсегда! Вскоре она будет лежать под моим братом и стонать от вожделения. – Голос ее понизился до интимного шепота. – Он научит ее ублажать его самыми изысканными способами. Тебе же не останется ничего иного, кроме как вспоминать о ней, зная при этом, что ею наслаждается другой мужчина! – Тон Анжелы приобрел бархатистые ноты, и она продолжила почти ласково: – Подумай об этом, Франциско. Только представь: копна ее волос разбросана по подушке, длинные ноги широко разведены в стороны, все естество готово принять восставший орган повелителя. Она будет молить его о милости. Как и сотня таких же красоток, она будет изо всех сил бороться за его внимание.

Ботвелл был так поражен услышанным, что не смог больше ни мгновения находиться рядом с этим чудовищем в женском облике. Рывком распахнув дверь, он вышел наружу, а Конелл медленно подошел к осужденной на смерть женщине и несколько мгновений молча смотрел на нее. Анжелу охватил страх: в его взгляде не было ни интереса, ни вожделения – вообще никаких чувств.

– Ты исчадие ада, – наконец произнес он едва слышно. – Но не думай, что ты выиграла. Мы во что бы то ни стало вернем ее. Не для того я присматривал за ней с детства, чтобы жизнь ее закончилась таким образом.

Он наклонился и разрезал связывавшие ей руки и ноги путы. Но прежде чем она сообразила, что он задумал, содержимое корзины оказалось у нее на коленях.

Камеру он покинул с улыбкой, больше похожей на волчий оскал, и, услышав дикие вопли за спиной, приказал стражнику:

– Закрой камеру и не открывай до утра.

Конелл Мор-Лесли не был ничуть удивлен, когда на следующий день услышал, что ночью за душой графини Анжелы ди Ликоза пришел дьявол, а в память о своем посещении оставил ее мертвое тело и клубок змей. Толпа, собравшаяся на рыночной площади в ожидании, как ее заживо сожгут на костре, была разочарована: к столбу было привязано и сожжено уже мертвое тело.

Конелл Мор-Лесли позволил графу Ботвеллу предаваться своему горю целые сутки, потом потащил в турецкие бани, где два дюжих банщика отмыли пьяного графа дочиста и привели в чувство, а затем, уже в парной очистили все поры его тела и дали выход вместе с потом остаткам алкоголя. Закончив все процедуры, его окатили теплой ароматной водой и позволили поспать на подогреваемом мраморном блоке в предбаннике. Через час его разбудили, напоили крепким турецким кофе, и его вырвало всем, что еще оставалось в желудке, а затем препроводили в другое отделение бани, где побрили и еще раз обмыли. Наконец, он – чистый и трезвый – был облачен в собственные одежды, которые Конелл захватил с собой. Все его старые вещи были сожжены. Банщикам хорошо заплатили, и те с поклонами препроводили графа на улицу, где его уже ждал верный капитан.

После всех этих процедур Ботвелл так ослаб, что едва смог подняться в седло, когда ему это удалось, принялся осыпать Конелла последними словами, но тот лишь усмехнулся и просто сказал:

– Я тут неподалеку нашел таверну, хозяин которой, англичанин, умеет мастерски готовить говядину.

Он поехал вперед, прокладывая графу путь на улицу Роза-Англо. Стол в отдельном кабинете уже поджидал их. Хозяин таверны, уроженец севера Англии, лично подал им полупрожаренный бифштекс с кровью и по внушительному куску йоркширского пудинга. На столе стояла также глиняная миска с артишоками в масле и уксусе, небольшой бочонок свежего масла и лежал горячий хлеб с хрустящей корочкой. В нескольких графинах, наполненных доверху, пенился коричневый эль, при виде которого брови Ботвелла полезли на лоб.

Хозяин таверны усмехнулся, сверкнув крепкими зубами:

– Да, милорд! Это настоящий октябрьский эль! Я варю его сам и разливаю по бочкам, что весьма непросто в этих местах!

Ботвелл сел за стол, и хотя не был особо голоден, запах жареной говядины произвел на него магическое действие, и он потянулся за солонкой. Спустя полчаса, откинувшись на спинку кресла, сытый и довольный, граф сказал:

– Спасибо тебе, Конелл.

Капитан охраны усмехнулся и кивнул.

– Я позволил себе обратиться к мистеру Кира. Он, вероятно, уже ждет нас, милорд. Отделение их банка есть в Неаполе.

– Он готов нам помочь?

– Возможно, милорд.

Ботвелл поднялся из-за стола и протянул владельцу таверны монету.

– Благодарю вас, сэр, – пробормотал тот, несколько опешив, когда увидел какую. – В любое время буду рад и сочту за честь обслужить пограничного лорда!

Но Ботвелл уже был в седле и направлял коня в сторону еврейского квартала, где жила семья Пьетро Кира. Конелл смотрел на графа с улыбкой, довольный, что сумел вывести его из состояния самобичевания. Когда они оказались в доме банкира, их тут же проводили в самую лучшую гостиную, и слуги поспешили принести вино и бисквиты.

Вскоре из глубины дома появился и сам Пьетро Кира, элегантный господин, облаченный в длинную темную мантию, отороченную мехом, с крупной золотой цепью на шее.

– Мне крайне жаль встречаться с вами, милорд, в таких обстоятельствах, – сказал хозяин дома, пожимая руку лорду Ботвеллу. – Давайте присядем, и вы расскажете мне все, что знаете.

Граф повторил то, что узнал от юной Мэй и самой Анжелы ди Ликоза.

– Да, – кивнул банкир, – нам известно то же, что и вам, и хорошо, что наши данные совпадают. Мы уже отправили сообщение главе нашего клана в Стамбул. Не бойтесь за свою жену, милорд: там есть наши друзья, и когда придет время, мы с ней свяжемся. Дама она отважная и находчивая.

– Я отправлюсь в Стамбул при первой же возможности, синьор Кира.

– Разумеется, милорд, но не сейчас. Сначала мы должны получить подтверждение, что графиня благополучно прибыла туда, ей ничто не угрожает, и с ней установили контакт наши люди. Если вы объявитесь в столице султана сейчас и потребуете вернуть жену, это может кончиться чрезвычайно печально и для вас и, возможно, даже для нее. – Банкир вздохнул. – Султан Мухаммед – человек весьма неуравновешенный: то выказывает себя большим любезником, то проявляет невероятную жестокость. Он очень любит своего визиря. Если Чикала-заде-паше пришлась по нраву ваша супруга, а вы появитесь с требованием вернуть ее, то быстро можете стать покойником, милорд. Давайте двигаться медленно и осторожно. Графиня сейчас в полной безопасности. Чикала-заде-паше нет смысла причинять ей вред.

– Но как я смогу вызволить ее, синьор Пьетро? Как?

– Когда мы узнаем, как следует оценивать ситуацию с вашей женой, милорд, тогда и начнем предпринимать какие-то меры. Возможно, пойдет речь о выкупе, но мне кажется, придется похитить ее. А пока, милорд, возвращайтесь, пожалуйста, к себе на виллу и ждите от меня известий. Кстати, я думаю, вы должны знать, что все деньги вашей жены в вашем полном распоряжении. Перед тем как отправиться сюда, в Неаполь, она оставила распоряжение банковскому дому, на случай если с ней что-то произойдет, что наследником всего ее состояния становитесь вы и ваши дети.