– Возможно, так оно и было десять тысяч лет назад,когда ваши враги одевались в шкуры и атаковали ваш строй копьями с кремневыминаконечниками. Теперь же перед тобой рыцари церкви, закованные в сталь;воители-атаны, что способны убить твоих воинов кончиком пальца; пелои, которыепромчатся сквозь ваши ряды, точно вихрь; тролли, что не только убивают, но исъедают твоих солдат. Хуже того, перед тобой Афраэль, которая может остановитьсолнце или обратить тебя в камень. И в довершение худшего, перед тобой Анакха иБеллиом, а это означает погибель.

– Могучий Киргон защитит нас, – с тупым упрямствомзаявил Сантеокл.

– Почему бы тебе не поговорить с Оттом Земохским,Сантеокл? – с презрением осведомился Заласта. – Он расскажет тебе,как вопил старший бог Азеш, когда Анакха уничтожал его… – Заласта вдруг осекся.

– Он идет! – сдавленно вскрикнул он. – Онкуда ближе, чем мы думали!

– О чем ты говоришь? – спросил Экатас.

– Анакха здесь! – воскликнул Заласта. –Ступай к своим военачальникам, Сантеокл! Вели им призвать войска – пусть обшарятвсе улицы Кирги, ибо Анакха уже в стенах твоего города! Спеши же! Анакха здесь,и смерть наша идет по улицам рядом с ним! Со мной, Экатас! ПредостережемКиргона и вечного Клааля! В эту ночь решится наша судьба!

***

И ты, о Сини Синь, печаль изгонишь прочь, И вздымешъсмертный дух наш ввысь, что изничтожит ночь.

Элрон сосчитал на пальцах слоги и выругался. Как он нибился, как ни сжимал и ни коверкал слова последней строчки, все равно она неукладывалась в размер. Он швырнул перо через всю комнату и уронил лицо в ладонив картинной позе поэтического отчаяния. Элрон частенько делал это, сочиняястихи.

Затем он с надеждой поднял голову, осененный нежданноймыслью. В конце концов, он уже слагает завершающие строфы своего шедевра, анебольшое нарушение александрийского стиха только прибавит им выразительности.Однако… что-то скажут критики?

Элрон терзался сомнениями. Он проклинал тот день, когдарешил запечатлеть грандиознейший труд своей жизни александрийским стихом. Онненавидел ямб. Этот размер был так безжалостно правилен и непрощающ, апентаметр, точно цепь на шее, немилосердным рывком останавливал его в концекаждой строчки. «Ода к Голубому» повисла на волоске, покуда ее творец сражалсяс угрюмой непреклонностью поэтических размеров.

Элрон не смог бы точно сказать, когда именно началисьдушераздирающие вопли и как долго они продолжались. Его мозг, охваченныйтворческим безумием, отбросил все внешнее, сосредоточившись на непокорнойстрочке. Наконец поэт раздраженно вскочил и, подойдя к окну, взглянул наозаренные факелами улицы Натайоса. Что это они так разорались?

Солдаты Скарпы, по большей части невежественные и грязныекрепостные, мчались по улице сломя голову и вопя от ужаса, точно стадо блеющиховец. Что там еще стряслось?

Элрон перегнулся через подоконник, выглянув на улицу. Изкварталов разрушенного города, которые до сих пор были погребены под зеленьюджунглей, двигался какой-то иной свет. Элрон нахмурился. Определенно, это былне свет факелов. Бледное, ослепительно белое ровное сияние двигалось, неколеблясь на ветру, одновременно с нескольких сторон.

И тут Элрон услышал крик Скарпы, перекрывший вопли толпы.Сумасшедший шарлатан повелительно выкрикивал какие-то приказы, но чернь,обезумевшая от паники, не обращала на них никакого внимания. Солдаты мчались помощеным улицам Натайоса к главным воротам, толкались, выли, дрались, теснились,пытаясь пробиться к безнадежно забитому людьми проему ворот. За воротами Элронразглядел цепочки факелов, растекающиеся в темноте джунглей. Что, во имя Божье,здесь происходит?

И вдруг он похолодел, в ужасе уставясь на сияющие фигуры,которые выходили из боковых улиц разрушенного города, неумолимо продвигаясь кширокой мощеной улице, которая вела к городским воротам. Сияющие! Сияющие,которые обезлюдили Панем-Деа, Норенджу и Синакву, теперь явились в Натайос!

На миг поэт застыл, а потом его мозг заработал куда быстрее,чем он мог когда-нибудь вообразить. Бегство было бессмысленно, это он понялсразу. В воротах так тесно, что даже те, кто уже сумел добраться до них, врядли смогут протиснуться наружу. Элрон метнулся к столу и ударом ладони смялгоревшую свечу, погрузив комнату во мрак. Если в окнах верхнего этажа не будетсвета, овеществленному ужасу, что ходит там, на улицах, ни к чему будетобыскивать дом. Спотыкаясь в темноте, поэт, как безумный, метался из комнаты вкомнату, неистово разыскивая горящие свечи, которые могли бы выдать его.

Потом, решив, что, покуда он в относительной безопасности,тот, кто в Астеле был известен как Сабр, прокрался назад в свою комнату ибоязливо выглянул из-за подоконника на улицу.

Скарпа, стоявший на полуразвалившейся стене, все ещераздавал противоречивые приказания бравым полкам, которые видел, вероятно, онодин. Потертый бархатный плащ был наброшен на его плечи, самодельная корона съехаланабекрень.

Неподалеку от него Кизата что-то произносил своим гулкимголосом – заклинание, подумал Элрон, – и пальцы стирика сплетали в воздухесложные невидимые узоры. Все громче и громче звучали гортанные стирикскиеслова, призывая одному богу известные ужасы сразиться с наступавшими на Кизатубезмолвными сияющими фигурами. Голос стирика сорвался на визг, и он неистовозамолотил руками по воздуху, ускоряя жесты.

А затем один из светящихся пришельцев протянул к нему руку.Кизата завизжал и отпрянул, но было слишком поздно. Сияющая рука уже коснуласьего. Он отшатнулся, словно едва заметное касание было на деле мощным ударом.Шатаясь, он повернулся, словно собираясь бежать, и тогда Элрон увидел его лицо.

Поэта затошнило, и он поспешно прижал руки ко рту, чтобы невыдать себя случайным звуком. Кизата из Эсоса разлагался. Его уже почтинеузнаваемое лицо сползало с черепа, словно расплавленный воск, и влажное пятностремительно расползалось по белому стирикскому одеянию. Он сделал нескольконеверных шагов к беснующемуся Скарпе, жадно протягивая к безумцу руки, скоторых уже сползала плоть, обнажая кости. Затем стирик рухнул на камни сжутким булькающим клокотанием, и его разлагающаяся плоть хлынула сквозь тканьодеяния.

– Лучники вперед! – повелительно закричал Скарпазвучным актерским голосом. – Засыпьте их стрелами!

Элрон рухнул на пол и на четвереньках отполз от окна.

– Конница на фланги! – слышал он крикСкарпы. – Сабли наголо!

Элрон пополз к столу, ощупью шаря в темноте.

– Императорская гвардия! – вопил Скарпа. –Строевым шагом, марш!

Элрон наткнулся на ножку стола, потянулся выше и лихорадочнопринялся сгребать со стола бесценные листы бумаги.