По щекам Барадис покатились крупные слёзы.

— Не плачь, — через силу произнёс вождь. — Когда я уничтожу врагов, мы снова будем вместе.

***

В кузнице было жарко. Слишком жарко. И душно. Однако Фаранор понимал — не время отдыхать. Если быстро собрать всех своих работников и их родичей, получится неплохой отряд, способный напугать и хорошенько потрепать бунтовщиков.

Проснувшись в пустом разгромленном доме, супруг Андрет сначала подумал, что кто-то из мастеров решил нагадить конкуренту, поэтому испугался за сохранность кузницы, однако соседи быстро объяснили ситуацию, и Фаранор, не сомневаясь ни мгновения, собрался защищать семью вождя, частью которой считал и себя в полной мере.

Закружилась голова, появилось странное ощущение, будто обстановка вокруг перестала выглядеть узнаваемо, слегка замутило, но после глотка воды всё прошло. Перегрелся, похоже. Встряхнувшись, Фаранор продолжил работу. Молот опять привычно взлетал и опускался, создавая новое и новое оружие. Главное, успеть.

***

— А ну, мальцы, назад!

Ангрим и Ангдор не сразу поняли, что говорили про них, но когда обоих юношей грубо отпихнули за спины старших, стало ясно: бой предстоит не на жизнь, а на смерть. И это уже не перестрелка. Это бойня.

Гордость не позволила отступить. Выхватив ножи, мальчишки ринулись вперёд вместе с отцом.

Горящих стрел успели выпустить немного, однако для сухой соломы на баррикадах этого оказалось достаточно, огонь вспыхнул. Воспользовавшись тем, что мятежники отвлеклись на на пламя, а дым помешал целиться, охрана дома вождя, вооружившись луками, вышла за ворота.

***

В окно заглянуло холодное полуденное солнце.

«Па, я гулять!» — прозвучал в памяти собственный детский голос.

«Иди, только сначала у Тога браги захвати и принеси!»

Брегор поморщился. Когда всхлипы Барадис стихли за дверью, тишина в доме стала очень страшной. Вождь подумал, что отдал бы очень многое за возможность просто быть рядом с теми, кто дорог. Кто был дорог.

Эльфийские знахари, совершенно не боясь взбунтовавшихся смертных, провели больную аданет сквозь толпу, усадили в крытую повозку и увезли в сторону лесной дороги. Удастся ли снова увидеться с любимой?

«Па! Смотри, что у крысы внутри!» — перед глазами встал образ маленькой Брегиль, держащей за хвост выпотрошенного грызуна, из распоротого брюха которого висели обрывки кишок.

Как живёт старшая девочка в чужом краю? Овдовела так рано…

«Какая красивая шубка! — Хирвен всегда очень забавно радовалась дорогим вещам… — И колечко! Спасибо, папочка!»

— Ты мне больше не дочь! — произнёс вслух Брегор, внутренне сжимаясь от воспоминаний о позорном изгнании. — Ты предала меня! Где бы ты ни была, будь проклята! Это из-за тебя сейчас мой дом окружён! Из-за тебя убили Гильвен!

«Моё платье красивее маминого?»

— Да, Звёздочка, красивее.

Тишину прервали крики на улице — похоже, снова началась потасовка. Пусть, пусть бьют друг друга! Потом охрана уничтожит оставшихся, а кто выживет…

Брегор сжал кулаки.

— Кто выживет, позавидует убитым!

Три Дома Атани

— Не вовремя лорд Гельмир уехал, — выслушав донесение, пугающе улыбнулся король Финдарато. — Может быть, позвать его назад? На кладбище предстоит много работы. Скажи мне, Эдрахиль, что для нас важнее: обучить живых или красиво похоронить мёртвых? В каком из двух дел больше смысла? Или они оба бессмысленны одинаково, но кладбище хотя бы радует глаз?

Слуга, согласно кивая, налил вина своему владыке и стоявшему около стола гонцу. Бокалы из хрусталя и золота заблестели в лучах закатного солнца.

— У Феанаро Куруфинвэ нет могилы, — задумчиво произнёс Инголдо, всё ещё ничего не говоря Эрривиону, принесшему новости о мятеже, — зато есть у множества ничего не сделавших за короткую жизнь смертных. Скажи, Эдрахиль, ты бы какую могилу себе хотел? Или желаешь, чтобы не осталось даже костей?

Слуга замер, опустив голову.

— Эрривион, — всё-таки посмотрел на верного король, — а что насчёт тебя? Не знаешь, как отвечать? Странные вопросы для бессмертного Дитя Эру, да? Но я так долго и тесно общался с атани, что ощущаю себя заражённым их участью, словно мне передали конечную судьбу, как болезнь. Как поветрие, переходящее от хворого к любому, случайно оказавшемуся рядом. Даже если я не заболел, мне кажется, будто с головы до ног вымазался в смерти, как в горячечном поту агонизирующего человека. И отмыться не получается, сколько в бане ни парься, сколько ни трись полотенцем.

Эрривион молча выпил, Эдрахиль тоже осторожно пригубил вино из скромного стеклянного бокала с яшмой.

— Я правильно понял, что нам не нужно вмешиваться в дела Лад-ро-са? — произнёс, растягивая слова, король.

— Я этого не говорил, — верный поклонился.

— Зато я сказал, — улыбнулся Финдарато. — Мне надоело спасать из трясины того, кто сам туда лезет с упорством домашнего животного. Я защищал род Беора, как мог, а что получал в ответ? Меня хотя бы благодарили?

Нарготрондский владыка выдохнул, указал слуге на опустевший бокал.

— Брегор спрашивал меня, что он делает не так, — выпив, покачал головой Инголдо. — Но он всё делает не так! Он лезет в дела, в которых не разбирается, которые ему не нужны, при этом бросая то, где мог бы преуспеть! Зачем ему война с Морготом, зачем соваться на передовую, посылать народ на верную смерть, тем самым подвергая опасности себя, если можно просто заниматься делами Алого Простора?! Война идёт, но идёт своим чередом без его участия! Его помощь на севере не нужна! Он нужен здесь! Чтобы вести род Беора к процветанию, чтобы его предок и мой дорогой друг, если видит нас оттуда, где сейчас находится, радовался! А что творит Брегор? Он рушит всё, созданное его предком! Всё, созданное мной и им самим! Как же так можно?!

***

— Я не стала говорить Финдарато, что, похоже, Валар точно так же обиделись на Феанаро Куруфинвэ, — Эльдалотэ отложила перо, посмотрела на мужа без искры интереса, словно Ангарато был ей братом. — Я не хочу подобных аналогий, однако мне забавно думать, что одно из смертных племён начало создавать проблемы своим благотелелям, возгордилось, выбрало своим цветом алый и принялось бунтовать. Первый Дом Атани, не иначе.

Лорд, читавший письма сына, лёг на подушки поудобнее, бросил короткий многозначный взгляд на жену, но, не найдя ответной страсти, продолжил изучать послания