место в зависимости от количества морских судов. Есть флот первый в мире, есть второй, третий и т. д. Поэтому исход морских сражений всегда можно ясно предвидеть.

У пингвинов были первая армия и второй флот в мире»[301].

Метафоры насчёт армий и флотов — одни из самых древних. Куда ни кинь взгляд — мир пытаются спасти армия и флот, будто вся королевская конница и вся королевская рать. Самая нам известная — насчёт союзников России. Её приписывают совершенно разным личностям — и тем, кто ещё с нами, и тем, кого давно уже нет: от действующего Президента до его подчинённых, и, одновременно, целому ряду русских царей.

Но большая часть плакатов не ошибается (впрочем, на одном из них над словами «У России два союзника — армия и флот», сверху над Андреевским стягом и знаменем сухопутных войск печально развевалось знамя военно-воздушных сил. Для них в афоризме места не нашлось. При этом автором этих слов нужно всё же считать Александра III, за которым современники записали немало гордых фраз, греющих сердце русского патриота.

Однако, есть и точные ссылки:

«— Во всём свете у нас только 2 верных союзника, — любил он говорить своим министрам: — наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас»[302].

Меж тем, это метафора — литературная.

Она описывает силу государства, не всегда побеждающую вовне, но внутри своих границ побеждающую точно.

Когда травили формалистов, а их начали травить позднее многих, то эта метафора приобрела горький смысл. Но обо всём по порядку.

Виктор Шкловский вспоминал об этом так: «В Москве тоже был скандал. Мы выступали в Колонном зале. От марксистов выступал Бухарин».

Чудаков, записывавший это воспоминание, спросил Шкловского: хорошо ли? Тот отвечал, что хорошо: «Хорошо. Мы столько слышали после этого всяких речей, что теперь кажется: хорошо»[303].

Как-то Гронский[304] говорил с трибуны:

«— Мы будем бить Шкловского по черепу дубиной, пока он не осознает своих ошибок!..

Тогда Шкловский крикнул с места:

— Вы в лучшем положении, чем я: у вас только дубина, а у меня только череп!..

Луначарского Шкловский как-то обозвал эпигоном. Тот ответил, что Шкловский так молод, что на его хвосте ещё налипла скорлупа от яйца, из которого он вылупился.

— Если я эпигон, то вот скажите сразу, с места, на кого я похож! — продолжил нарком просвещения.

— Вы похожи на редакционную корзину для отвергнутых рукописей.

Луначарский оторопел, но всё же усмехнулся и, кажется, согласился.

Потом, когда стало не до шуток, и вот на одном диспуте Шкловский куда тише отвечал своим оппонентам:

— У вас армия и флот, а нас четыре человека. Так чего же вы беспокоитесь[305]?»

Итак, армия и флот стояли на одной стороне. Бурлила вода, расходилась пена в кильватерном строю, стояли красноармейцы и краснофлотцы, будто на открытке.

С другой стороны были ещё не приведённые к общему знаменателю оппоненты.

У Бенедикта Сарнова, в его книге воспоминаний, есть история о том, как не очень известный советский писатель и литературный чиновник сделал себе имя. Это история про то, как главный редактор журнала «Москва» Поповкин[306] напечатал в своём журнале роман «Мастер и Маргарита». И действительно — во всех современных энциклопедиях, где есть статья о Поповкине, говорится, что он первым напечатал знаменитый роман. Но дело не в этом, а в том, что Сарнов пишет о своём удивлении этим поступком так: «Имя Поповкина стояло в моём сознании в одном ряду с Сартаковым[307], Пермитиным[308], Закруткиным[309] и прочими забытыми ныне корифеями соцреализма, о которых кто-то хорошо сказал, что писателями они могли быть только при поддержке армии и флота»[310].

Армия и флот действительно проникали в литературу часто — журнал «Знамя», один из лучших современных литературных журналов, попервоначалу был журналом «ЛОКАФ» и появился в 1931 году именно как издание Литературного объединения армии и флота.

Но есть и другая интересная история.

Во всех нынешних спорах о праве наций на самоопределение кто-то обычно цитирует не всем известного автора. И тут как раз удивительный случай для любителя точных цитат. Автор этой максимы о языках и вооружённых людях действительно неизвестен. Сама фраза звучит как «Язык — это диалект, у которого есть армия и флот». Говорят, что это произнёс первым Макс Вайнрайх[311].

Впрочем, сам знаменитый лингвист говорил, что это была реплика из зала на его лекции. Вайнрайх по приезде в Америку читал лекции по истории идиша, и вот кто-то крикнул из зала про армию и флот.

А, может, этот кто-то подошёл к лектору в перерыве: ведь это хорошая тема — действительно, какая армия и какой флот мог быть у идиша? Ровно никаких.

Иврит — другое дело.

01.05.2017

​Сводки (об осторожности при работе с историческими свидетельствами)

В течение 19 октября на всех направлениях фронта продолжались бои.

Особенно упорные бои шли на МОЖАЙСКОМ и МАЛОЯРОСЛАВЕЦКОМ направлениях.

Отбито несколько ожесточённых атак немецко-фашистских войск.

За 18 октября уничтожено 38 немецких самолётов. Наши потери — 17 самолётов.

Сводка Совинформбюро. Вечернее сообщение 19 октября

Много лет назад, в преддверии очередной годовщины победы в Отечественной войне, меня заинтересовал бум этого года вокруг сводок Совинформбюро. Название этой организации, не спорю, красивое, да только загадочен механизм, согласно которому сводки этой, да и прошлой весной звучали из каждого утюга.

Несколько телевизионных каналов рассказывало мне странными голосами, пародирующими Левитана эти сводки, не унимается радио и как-то даже в мобильном телефоне появилась странная услуга — послушать сводку на сегодняшний день, правда, только 1945 года издания. Это, кстати, особое свойство — сводки начинают припоминать с Нового года, в тот момент, когда Красная Армия дерётся в Европе.

Тексты эти, безусловно, исторический документ — и документ очень важный. Они интересны во многом: и в области истории риторических конструкций, и в том, как соотносятся потери врага и собственные потери. Но к действительности эти сводки имеют весьма опосредованное отношение. В 1945 они несколько ближе к истине, чем сводки, скажем, лета 1942 года, но всё равно: каждая их строка — инструмент пропаганды, что тогда было совершенно нормально.

Более этого, сводки Совинформбюро (как и сводки Министерства пропаганды Германии, и BBC в Англии) — это специальный литературный жанр. На основе этого жанра Оруэллом уже после победы над врагом был создан целый роман, называвшийся