Ответа не было. Он повторил попытку.

Повернув ручку, он толкнул дверь внутрь всего на дюйм — он хотел быть, осторожным. На тот случай, если с ним был Сакстон.

— Блэй? Ты здесь? — прошептал он в темноту.

Никакого ответа… и звуков льющейся воды, значит душ они вместе тоже не принимали. Зайдя внутрь, Куин включил свет.

Кровать аккуратно заправлена, ни одной сбившейся складочки. Гребаная хрень выглядела, как реклама в журнале, со всеми этими подушками, выстроенными в ряд и свернутым дополнительным одеялом.

В ванной висели сухие полотенца и отсутствовал пар на стекле душевой кабинки, а в джакузи не было пузырьков.

Его тело онемело, когда он вышел в коридор и пошел по нему дальше.

Остановившись у двери в комнату, отведенную Сакстону, он уставился на панели. Отличная плотницкая работа — соединяющиеся вместе элементы без заметных для глаза переходов. Краска также выглядела идеальной, никаких лишних мазков на гладкой поверхности. С красивой латунной ручкой, блестящей, как только что отчеканенная золотая монета…

Острый слух уловил тихие звуки и Куин нахмурился… пока не понял, что он расслышал. Только одно могло создавать подобный ритмичный…

Пятясь, он натолкнулся задницей на греческую статую, стоявшую позади него.

С заплетающимися ногами, и ничего невидящим взглядом, он побрел не разбирая дороги. Подойдя к кабинету короля, он оглянулся и посмотрел на ковролин, по которому только прошел.

Следов крови не было. Что удивительно, потому что его грудь была ранена.

Он чувствовал себя так, словно ему выстрелили прямо в сердце.

Хекс проснулась с криком.

К счастью, Джон оставил включенным свет в ванной, поэтому у нее было по крайней мере полшанса довести до сознания, где находилось ее тело: на самом деле она не вернулась в человеческую клинику, представляя собой лабораторную крысу. Она была здесь, в особняке Братства, с Джоном.

Который выскочил из постели, нацеливая пистолет на дверь, ведущую в коридор, словно был готов проделать дыру в этой чертовой штуковине.

Прикрыв рукой рот, она молилась остановить себя вовремя, прежде чем перебудит весь дом. Последнее, что ей нужно — куча Братьев, появившихся у порога с множеством «что происходит?»

Тихим движением Джон перевел дуло пистолета сорокового калибра на окна, с опущенными жалюзями, а затем на шкаф. Наконец, опустив оружие, он вопросительно свистнул.

— Я… в порядке, — ответила она, обретая дар речи. — Просто плохой…

Стук, оборвавший ее, был таким же различимым, как ругательство в тихой комнате. Или крик, который она только что испустила.

Когда она подтянула простыни к ключицам, Джон чуть приоткрыл дверь и голос Зи пробился внутрь:

— Здесь все в порядке?

Нет. Даже и близко.

Хекс потерла лицо и попыталась вернуться к реальности. Жесткое задание. Ее тело ощущалось невесомым и разобщенным, и боже, эта дрейфующая фигня не помогала ей вернуться назад.

Не нужно быть гением, чтобы понять, почему ее подсознание выворачивало тем дерьмом от ее первого прохождения через похищение. Пребывание в операционной, пока Джон проходил через свою свинцовую эктомию[117], очевидно было горячей, пряной пищей для ее мозга, с кошмаром, являющимся черепной версией кислотного рефлюкса [118].

Господи, она покрылась липким потом: бисеринки выступили над верхней губой, ладони стали мокрыми.

В отчаянии она сосредоточилась на том, что могла видеть сквозь частично приоткрытую дверь в ванную.

Оказалось, что ее спасли зубные щетки на мраморной столешнице. Пара стояла в серебряном стаканчике между двумя раковинами, выглядя как пара зануд, склонивших друг к другу головы, чтобы обменяться сплетнями. Она полагала, что обе щетки принадлежали Джону, потому что гости в этом доме не приветствовались.

Одна была синей. Другая — красной. Обе имели зеленые щетинки в центре, которые становились белыми, давая вам понять, что пришло время поменять щетку.

Мило. Обыденно. Скучно. Возможно, если бы у нее было немного больше всего этого, она бы не искала запасную дверь жизни. И не было бы кошмаров, которые превращали ее голосовые связки в мегафон.

Джон распрощался с Зи и вернулся к ней, оставив свой пистолет на прикроватном столике, скользнув под одеяло. Его теплое тело рядом с ней было твердым и гладким, и Хекс прильнула к нему с той легкостью, которая была присуща любовникам.

Именно то, чего у нее никогда ни с кем раньше не было.

Джон откинул голову так, чтобы она могла видеть его лицо, и произнес губами:

«Что это было?»

— Сон. Очень плохой сон. О том времени… — Она сделала глубокий вдох — Когда я была в той клинике.

Джон не стал давить, выспрашивая подробности. Вместо этого она только почувствовала, что он погладил ее по волосам.

В тишине, последовавшей за этим, она не собиралась разговаривать о прошлом… воспоминания — последнее, что ей нужно, когда отголоски ночного кошмара все еще заставляют ее вздрагивать от озноба. Но каким-то образом слова сформировались в ее горле, и она не смогла удержать их в себе.

— Я все сожгла, весь этот… объект — Ее сердце забилось быстрее, когда она вспомнила как это было, и по крайней мере, воспоминание казалось гораздо лучше ее снов. — Так странно… Я не уверена, что люди думали, что делают что-то неправильное — они относились ко мне, как к ценному животному из зоопарка, обеспечивая всем необходимым для моего выживания, пока исследовали и кололи, делая тест за тестом… вообще, большинство людей хорошо относилось ко мне. Но в группе был один хрен с садистскими наклонностями. — Она покачала головой. — Они держали меня месяц или два, пытаясь дать мне человеческой крови, чтобы сохранить жизнь, но по медицинским показателям могли видеть, что я становилась все слабее и слабее. Я оказалась на свободе, потому что один из них отпустил меня.

Джон перекатился на спину и подставил руки в луч света.

«Дерьмо, мне так жаль. Но я рад, что ты сожгла то место».

Она мысленно представила свое возвращение в клинику, где ее держали… и покрытые сажей последствия пожара.

— Да, я должна была сжечь это место. Я недолго пробыла на свободе, когда вернулась и сделала это… но я до сих пор не могу спать из-за кошмаров. Я подожгла этот объект, когда они покинули его на дневной перерыв. Правда, — она подняла указательный палец вверх, — там была одна довольно неприятная смерть. Но сукин сын получил по заслугам. Я — девушка, придерживающаяся принципа: око за око.

Руки Джона появились снова, чтобы показать: