– Хлеба не купили!

– Тарталетки есть. На, намазывай…

Чтобы не чувствовать себя бесполезным, Верховский принялся снимать с бутылок фольгу. Он едва знал снующих вокруг людей, но в царящей вокруг весёлой неразберихе это почему-то стало неважным. К мешанине голосов быстро присоединился гулкий Витькин бас; Щукин умеет сходу вписаться в любую компанию, он вообще куда лучше ладит с людьми…

– Давайте-давайте, а то не успеем! Наливайте шампанское!

Чтобы позабавить публику, Верховский направил горлышко бутылки подальше от людей и сосредоточился на простеньком магическом усилии. Пробка без видимого вмешательства выстрелила в воздух, описала красивую дугу и приземлилась в мусорную корзину. Послышались восхищённые возгласы, кто-то даже зааплодировал.

– У вас какая категория, коллега?

– Это же через стандартное преобразование в передаточных средах?

– Нет, это с учётом структуры материала, – ответила за него Шилова. – Стекло – диэлектрик, там требуется дополнительная компонента…

Верховский усмехнулся, отошёл от зацепившихся языками научников и принялся разливать золотистое вино по выстроившимся ровными рядами пластиковым стаканчикам. Фужеров на кухне, само собой, не нашлось, а гранёные стаканы требовали не то компота, не то высокого градуса. За окнами свистнул и рассыпался цветными искрами ранний фейерверк.

– Проводим старый год! – провозгласил Щукин на всю столовую. – Пусть всё плохое там остаётся, а в новом будет только хорошее.

– Эй, есть тут спецы по вероятностным? Закрепите тост!

Сборище дружно хохотнуло и зашуршало пластиком – красивого звона по техническим причинам не получилось. Верховский натолкнулся стаканчиком на могучий Витькин кулак; все тянулись ко всем – незнакомый молодой надзорщик, щуплый лаборант в синем рабочем халате, улыбающийся в усы охранник, тётушка из хозчасти, невесть зачем оставленный бдеть журналист из редакции «Зеркала», компьютерщик из техподдержки… Марина. Мазнув краешком стакана по её импровизированному бокалу, Верховский поспешно отвёл взгляд. Ничего, кроме признательности, между ними быть не может. Она замужем, у него вроде как есть женщина… Холодное игристое прокатилось по горлу ледяным комком. Кто-то сунул под нос тарелку с бутербродами. Верховский взял один, но не притронулся.

– Давайте ещё по одной!

– Да ты подожди, на куранты не хватит!

– Там ещё есть в холодильнике. Коллега, наливайте!

Пришлось повторять фокус с пробкой. На сей раз вышло не так эффектно: снаряд улетел куда-то в дальний угол и укатился под столы, но фокус всё равно вознаградили одобрительным гулом. Откуда-то из-под стола явились бутылки с напитками покрепче. Как-то само собой получилось, что шипучую золотистую жидкость в стакане сменила прозрачная. Внезапно и сильно запахло мандаринами: журналист сосредоточенно терзал ярко-оранжевый плод, аккуратно складывая шкурки в опустевший стаканчик. Странное дело: ни разу в жизни Верховскому не доводилось встречать новый год вот так, под лёгкую музыку и непринуждённые разговоры, но отчего-то казалось, что именно это – правильно, так и следует, и не потому, что кто-то решил, а потому, что в нехитрых праздничных ритуалах есть что-то умиротворяющее. Что-то, что накрепко связывает его с улыбающимися людьми, с залитыми светом залами Управы, с вечно бодрствующим городом за высокими окнами. Чего не было – и не могло быть – в уличном прошлом.

– Ребята-а-а, принесите ещё шампуня, скоро уже!..

– Я принесу, – вызвался Верховский. Стрелки на обмотанных мишурой часах и впрямь подбирались к полуночи. – Две бутылки хватит?

– Тащи, сколько унесёшь! Большой холодильник у окна, нижняя секция…

Ему не доводилось прежде бывать на кухне. Она едва ли уступала размерами кабинету, в котором обитали оперативники безопасности, но загромождена была не в пример сильнее. К холодильникам вели узкие проходы между гигантскими плитами, холодно блестящими стальными столами и раковинами, больше похожими на глубокие тазы из нержавейки. Верховский зачем-то открыл сначала верхнюю створку; из морозильной камеры в лицо ему пахнуло холодом, слегка отогнавшим хмель. Бутылки игристого обнаружились там, где и было сказано: четыре штуки, с запасом. Утащит он все сразу или не стоит рисковать? Лучше, пожалуй, сделать лишнюю ходку…

– …И нарезку! – донеслось сквозь приоткрывшуюся дверь. Полоска света чиркнула по кафельному полу, ударила по привыкшим к полумраку глазам. – Там сыр и колбаса, и салатики захвати, если остались…

За спиной прокатились неторопливые лёгкие шаги. Верховский, не оборачиваясь, вытащил из холодильника завёрнутые в целлофан подложки с припасёнными деликатесами.

– Давайте я возьму, – Марина не слишком уверенно забрала у него добычу. – И ещё во втором холодильнике…

– Во втором, – зачем-то повторил Верховский, захлопывая дверцу. На кой ляд понадобилось рассовывать еду, купленную для небольшого застолья, по двум громадным шкафам? – Что тут наше?

Марина протиснулась мимо раскрытой дверцы и тоже склонилась к полкам. От её белого халата едва уловимо пахло какими-то едкими реактивами и чем-то ещё, совсем не лабораторным, цветочным, явственно напомнившем о тесной комнатке в общежитии на окраине Москвы. Она так там и живёт или перебралась куда-то?..

– Ой! – Марина неловко взмахнула руками, пытаясь поймать посыпавшиеся на пол упаковки. – Ну что я сегодня такая растяпа!

Верховский проворно сгрёб не успевшую пострадать колбасу и грудой свалил на ближайший стол. Марина сосредоточенно вытаскивала с полки контейнеры с салатами. В жёлтом свете, изливавшемся из нутра холодильника, заметно было, как щёки её пылают румянцем.

– Лучше я отнесу, – вежливо предложил Верховский. В тесном сумраке кухни стремительно становилось душно. Надо возврщаться за стол, там все ждут.

– Д-да, правда… Спасибо…

– Это вам спасибо, – повинуясь порыву, сказал Верховский. – Я как-то всё… Не успел ещё поблагодарить. Да и не знаю, как.