произойдет.

— Послушай, Витя, — с раздражением сказала Зинаида Захаровна. — Уезжай-ка ты отсюда.

Я не ошибся.

— Почему же я должен уехать? — спросил я.

Не хотелось стоять у дверей, я вернулся к книжному шкафу.

— В прошлый раз ты мне дураком не показался, — сказала Зинаида Захаровна. — Скорее, напротив, человеком вполне адекватным. Насколько я помню, тогда ты свалил вовремя, Витя?

В минувшие годы Зинаида Захаровна много работала над собой и достигла заметных успехов. Я бы взял Зинаиду Захаровну вместо Луценко, она бы стала крепким куратором ярмарок «Рыба Приморья» и «Новые Орехи Сибири».

И она права, тогда я свалил. Вовремя. «Новые Орехи Сибири» я бы ей поручил с чистым сердцем.

— Самая большая ошибка человека — самоуверенность, — сказала Зинаида Захаровна. — И мне кажется, что сейчас ты именно эту ошибку совершаешь. Ты запрыгнул не в свою песочницу, Витя. Так что… торопись, пока билеты еще есть.

Подмигнула.

Сука.

— Книгу же можно и в другом месте писать, правда? Бери Рому и уезжай. Я думала, ты быстро учишься.

Сука. Сука, дрянь паршивая, паскуда.

— Как насчет «Орехов Сибири»? — спросил я.

Зинаида Захаровна не удивилась, процедила с хозяйским бешенством:

— Короче, Витя, я предупредила. Если не уберешься отсюда — мало тебе не покажется, это я обещаю.

— И что же конкретно вы мне обещаете? — спросил я.

— Тебе я обещаю большое разочарование в жизни. И тебе, и твоим друзьям. Новым, и старым, и всяким.

Секунду размышлял, потом решил промолчать. И молча направился к выходу.

— Завтра же! — крикнула Зинаида Захаровна. — Чтобы духу не было! Вон!

Роман сидел на диванчике в коридоре, вскочил, когда я появился.

— Ну что? — спросил он. — Что сказала?

— Надо забрать вещи, — не ответил я. — А то забудем. Пойдем.

Референт возле рамки металлоискателя нас не дожидался, мы остановились в некоторой растерянности, прождав минут пять, спустились в холл, поговорили с полицейскими на посту, они вызвали референта. Он, впрочем, так и не появился, один из полицейских принес кювету с телефонами, диктофоном и прочим.

— У меня тут еще ключи были, — сказал Роман. — Ключей-то нет…

Полицейский побежал узнавать насчет ключей, мы опять стали ждать.

— Какова?! — прошептал Роман. — Все на Механошина свалила!

— Ты знаешь, как называется зажигание спичек? — спросил я.

— Нет…

— И я не знаю. А это, между прочим, искусство. Есть человек, который может зажечь спичку тридцатью способами. Это не так легко, как тебе представляется, этому надо учиться, это тебе не мыло. Резать мыло способен любой идиот, вот спички… это совсем другое дело…

— Это ты к чему?

— Ну так, в общем…

— Лучше нам отдохнуть. Что Зинке надо-то было?!

— Ну, как сказать… — я улыбнулся. — Зизи одинока.

— То есть?

— Леди в провинциальной истоме, — пояснил я. — Она — мэр, вокруг в лучшем случае разночинцы, а в массе так и вовсе простолюдины, мужа нет. Так что, сам понимаешь, предложила мне стать своим интимным другом.

— Что?!

— Я человек посторонний, безопасный, со мной никакой компрометации. Так что завтра мы с первыми петухами едем в поля на персональном автомобиле.

— Да… Зачем в поля?

— Для променажа, забвения и чувств.

Роман, кажется, поверил.

— Насчет тебя, между прочим, тоже спрашивала…

— Нет уж, — тут же отказался Роман. — Я в таких скачках не участвую… Правда, что ли?

— Да, — сказал я. — Я же говорю, тоска бабешку гложет. Есть деньги, нет счастья, опять же годы. Годы беспощадны. Уровень тестостерона падает… или эстрогена… короче, все падает.

— Ты говорил.

— Вот видишь! Я повторяюсь.

Нам вернули ключи, и мы покинули мэрию, напоследок я бросил прощальный взгляд на ткацкий станок.

— Мне кажется, теперь они зашевелились по-настоящему, — сказал Роман. — Зизи явно насторожилась, это же понятно! Шины прокололи… Мы на правильном пути! Скоро количество перерастет в качество — и они проявят себя! Тактика работает!

— Согласен…

Действительно, согласен. Шины — все-таки знак. То есть нам отправили послание — дальше не копать. Сопротивление увеличивается по мере приближения к цели. Цена победы возрастает по мере приближения к цели.

— Думаю, скоро проявится и Пилот, — сказал Роман. — Некоторым образом даст о себе знать. Пришлет очередную улику…

— Пилот не появится, — возразил я. — В уликах есть все, что нам надо. Просто мы пока не можем понять, что именно… Но, думаю, поймем.

— Слушай, Витя, может, пора… подумать о безопасности?

— То есть?

— То есть они начали действовать. Сегодня проткнули шины, завтра проткнут печенку.

Роман указал на мэрию.

Наверное, я с сомнением улыбнулся.

— А ничего смешного, Хазина-то они убрали! — громко прошептал Роман. — Нам надо обезопасить и себя, и улики! А у тебя на окне даже щеколды нет!

— И что предлагаешь?

Роман задумался.

— Вот именно, — сказал я. — Мы здесь как под микроскопом. Спрятать улики — привлечь внимание, все равно что нарисовать на них белый крест. Мы должны действовать продуманнее, тактика отказа от резких движений — наилучшая. Наши противники…

Наши противники. Звучит внушительно.

— А кто наши противники? — спросил Роман. — Врио? Светлов? Зина?

Свернули на Колхозную. Здесь росли тополя.

— Это больше всего удручает, — Роман пнул свалявшийся тополиный пух. — Мы до сих пор толком не представляем, кто… выступает против нас. Если Хазина прислал врио, а Хазина убрали… Кто его убрал? Пилот? Или Пилот противник и есть?

— Скоро выясним. Полагаю, он проявит себя.

Колхозная оставалась безлюдна, но отделаться от ощущения, что за нами наблюдают, я не мог, Роман тоже — оглядывался слишком часто и неуклюже.

С Колхозной повернули на Куйбышева. Противник скоро проявит себя, в этом никаких сомнений. Вопрос — как? Хазин сначала предлагал деньги. Потом предлагал пулю. Потом умер. Если бы мне сейчас предложили деньги, я не стал бы отказываться. Если предложат пулю, я пойму. Пойму и смоюсь. Главное, чтобы не отправили пулю вперед предложения. Впрочем, этот вариант мне не представлялся реалистичным, если предположить, что Пилот за нами присматривает, то до пули вряд ли дело дойдет.

— Смотри, — Роман показал руки. — Все зажило.

Коричневые пятна на коже побледнели и стали еле заметны.

— Мазь Снаткиной, — сказал Роман. — Что она туда добавляет?

— Ничего, — ответил я. — Это не мазь, секрет в другом. Чагинский борщевик.

— Борщевик?

— Именно. В Чагинске происходит грандиозное для всего человечества событие — борщевик мутирует и постепенно утрачивает свои опасные свойства. Примерно через десять лет он станет практически безвредным — и это произведет революцию в сельском хозяйстве. Проблема голода будет решена раз и навсегда. И проблема топлива — из борщевика можно делать биодизель. А произрастает он вплодь до Полярного круга. Борщевик — это наше будущее, это манна, воистину, Господь любит Россию и загодя засеял ее сим