Пока однажды утром в его покои не явилась Лоран. Тошно смотреть было на сестрицу. Она больше не казалась красавицей, нежной и беззащитной. Он кожей чувствовал исходящую от нее агрессию, видел пренебрежительную гримасу на лице, но почему-то не выгнал. Наверное, так до демонов плохо было, что хотелось видеть хоть какую-то родную душу рядом, если уж разрушил все собственными руками.

Лоран смогла прочистить ему мозги, сняв первым делом опьянение. Ее слова о мести не были такими убедительными, как раньше. Домерк вспоминал о Марке, Варде и Магде не испытывая никакого гнева в их адрес. Он устал от бессмысленной вражды, да и сильно сомневался теперь, что Лоран ничего не напутала в своем рассказе. Даже хотел замять разгорающийся конфликт с Озерным краем, но было уже поздно.

Пока он заливался вином, Лоран управляла доменом от его лица. Что она сделала с советом, Домерк не знал, но все его вассалы единогласно проголосовали за войну с Озерным краем. А он даже не возражал. Война — отличный способ свести счеты с жизнью, которая в момент опостылела. Невозможно смотреть на себя в зеркало и видеть монстра. Кошмары стали неотъемлемой частью его снов. Без них не проходило ни одной ночи. Видел ее на пыточном столе, в крови, измученную и обессиленную, видел Роррдигана в петле. А иногда видел себя будто со стороны и не узнавал то чудовище, в которое превратился.

Самостоятельно лишить себя жизни Домерк не мог. Не достойно это сюзерена. Но у него есть довольно могущественные враги, а он не будет слишком сопротивляться, если кто-то из них проткнет его мечом. Лучше бы «любимая» с яркими зелеными глазами. Это будет справедливо. За то, что сделал с ней.

Конечно, его лорды удивлялись, когда сюзерен лично отправлялся в разведку со своими иларами или возглавлял нападения на дозорные посты, но перечить ему никто не смел. Пусть и подорвал Домерк свой авторитет беспробудным пьянством, но теперь снова в строю и может крепко навалять любому, кто осмелится с ним спорить. А может просто лорды решили, что так быстрее избавятся от нежеланного правителя. Домерку было наплевать. Всю жизнь он суетился, стремился к власти, пытался что-то кому-то доказать. И к чему пришел? Пытать любимую женщину в подвале — это еще хуже чем ежедневно избивать жену.

Вчера Домерк возглавил отряд, который должен был напасть на ближайшую шахту алмазной пыли в «королевском дворе». Магистр не собирался ее захватывать, прекрасно понимая, что закрытые магически границы не позволят ее удержать. Хотел напакостить, разрушить все, чтобы лишить врага источника дохода. Любой домен без алмазной пыли ослабнет. Хотя в Озерном краю ее месторождений невероятное количество. Если он переживет эту войну и даже ее выиграет, потребует у побежденных огромной контрибуции и обяжет выплачивать его домену ежемесячную дань в размере дохода самой большой алмазной шахты в их домене.

Но всем его планам не суждено было сбыться. В бою Домерк получил арбалетный болт в грудь, который, разворотив кольчугу, добрался до сердца, пронзая мягкие ткани. В последнее мгновение жизни Домерк успел только пожалеть о том, что доставшаяся ему смерть очень глупая. Но разве ее выбирают, как и семью?

А сегодня он открыл глаза в собственной постели и на груди ни следа от раны. Домерк бы мог предположить, что Лоран использовала руну Соулу и спасла его, если бы сестра была рядом в тот момент. Но она просто не успела бы прийти и исцелить. Путешествие в Бездну не лечится никакими рунами. Он совсем не дурак, чтобы в это поверить. Но как бы там ни было, а раны нет, и он в полном сознании жив, здоров и даже не призрак, хотя проверил это, коснувшись твердой поверхности.

Лоран как всегда зашла чересчур тихо и объявила о своем присутствии отражением в зеркале. Домерк, погруженный в размышления, даже вздрогнул, заметив его. Как демон из Бездны появляется. И глаза чернющие, леденящие кровь. Вроде должны быть такими только когда темную магию использует, а у нее последнее время постоянно такие. Дрожь до мурашек пробирает.

— Вижу, пришел в себя, — и голос у нее не такой как всегда.

Раньше она говорила тихо, опуская глаза, будто покоряясь ему, прося. А теперь командует. Голос слишком твердый и будто потусторонний. Домерку иногда даже казалось, что с ним говорит красный камень на ее груди.

— Как ты вернула меня? — задал он мучавший его вопрос вместо приветствия или благодарности.

— Связала нити, — пожала плечами Лоран.

Домерк молча наблюдал, как она подошла к его креслу и села, наблюдая за братом морозящими душу глазами. И он вдруг понял, что сестра врет. Конечно, в темной магии магистр разбирался слабо, но сомневался, что даже темный может вернуть с того света. Если бы он был на последнем издыхании, если бы его душа отлетала, тогда да. Но не после смерти.

— Ты лжешь! — рявкнул вдруг, не ожидая сам от себя такого гнева.

Отражение в зеркале показало взбешенного магистра Долины водопадов. Он сжал кулаки и крепко стиснул челюсти. Ноздри раздувались от гнева, глаза сверкали, на лице заходили желваки.

Но Лоран совсем не испугал такой брат, с невозмутимым выражением лица девушка только плечами пожала.

— Да неужели?

— Я хочу узнать, как ты меня вернула. Я вчера умер — я уверен.

Лоран посмотрела на него как на нестоящую ее внимания букашку. Боги! Когда она успела настолько захватить власть над ним и доменом? Слабая сестра, которая сейчас походила на демона Бездны, а не на родную кровь.

— Может, и умер, — ответила Лоран, переплетя пальцы и облокотившись о них подбородком. — Тебе-то не все равно, как я тебя вернула?

— Я спросил как?!

Домерк начинал терять терпение. Ее ответ жизненно необходим. Казалось, в нем причина всего. А Лоран в последнее время его ужасно раздражала. Замечал и злобу, исказившую её лицо, и темную энергию, которая перла из сестры во все стороны. Его тошнило от той ненависти, которую Лоран щедро изливала на окружающих.

— Я спросил как?!! — заорал он, не дождавшись ответов.

— Я ничего не делала, — усмехнулась сестра, а у него кровь застыла в жилах от улыбки, напоминающей оскал. — Неужели ты до сих пор не понял?

— Понял что? — Домерк боялся услышать ответ, кое-какие мысли не давали ему покоя с утра, страшные и немного отдающие безумием.

— Ты бессмертен, дорогой мой братец.

От этой новости пошатнулся и облокотился рукой о стену. Может пару лет назад мысль о бессмертии и казалась ему заманчивой, но не сейчас. Почему-то до Бездны жутко стало.

Бесконечная жизнь не могла быть даром. Даже чистые расы не жили вечно. Пусть их век и исчислялся тысячелетиями, но и они уходили на пир к Всезнающему, для того, чтобы обновить нити, получить что-то новое в Бездне и переродиться. Вся суть их веры построена на идее многократного проживания жизни. Бессмертие лишало Домерка самого главного — возможности двигаться вперед, искупить свой грех, пройдя испытания в следующем перерождении.

— Можешь меня не благодарить, — небрежно бросила Лоран, а Домерку захотелось ее задушить.