печально – это то, что он, видимо, является предметом эксплуатации со стороны своих братьев, которые не стыдятся, так же, как и их многочисленная семья, ничего не делать, проживая на деньги, которые вы ему даете...

Подобное положение вещей должно быть во что бы то ни стало прекращено. И в интересах Леру, столько же ради его достоинства, как и ради его будущности, надо этому положить конец, ибо все, кто его любит, не могут без сожаления видеть, что столь благородный ум пребывает в совершенном бездействии, и что вместо того, чтобы пользоваться сокровищами, выпавшими ему на долю для просвещения человечества, этот ум унижается до преступной и бесконечной праздности.

Для того, чтобы этого достигнуть, во что бы то ни стало необходимо, чтобы Пьер более не рассчитывал на вас, М. Г., как он это до сих пор делал. Ибо пока он будет чувствовать, что вы, вследствие вашей слишком большой доброты, склонны продолжать по-старому, он не сделает никакого усилия, чтобы сбросить ту апатию, которая сделалась у него привычной и постоянной, и которая является настоящим ядом, проникающим с каждым днем все глубже.

Поверьте, я ничуть не хочу затемнить тех дружеских чувств, которые вы к нему питаете, но которые вы, по моему мнению, еще искреннее докажете, как можно скорее прекратив те денежные авансы, которые вы ему без конца выдаете, и ограничившись тем, что вы гарантируете ему ежемесячную сумму, достаточную для того, чтобы покрыть его самые необходимые расходы, до той поры, когда он вновь примется за свои труды и навсегда бросит утопические изобретения, остававшиеся по сие время мечтами и теориями. Но, ради Бога, покончите с этим положением, а главное, не поддерживайте лени его братьев, тщеславных и дрянных бездельников, живущих без всякого труда и привыкших к этому попрошайничеству, вместо того, чтобы, как все мы, работать. Это будет услугой, которую вы окажете ему, и за которую Пьер со временем сам будет вам благодарен, т. к. он часто должен сам краснеть, что так часто прибегал к вашей помощи, и видя, как его братьями растрачиваются плоды ваших трудов и ваших бессонных ночей.

Простите, М. Г., что я все это говорю вам с такой смелостью и прямотой, но вы не посетуете на меня, что в ответ на оказанное мне вами доверие я делюсь с вами всеми теми чувствами, которые пробуждаются во мне при мысли об этом несчастном Леру, заслуживающем того, чтобы им интересовались, чтобы его не допускали до подобного самоубийства и не допустили бы, чтоб он сделался для всех предметом жалости и сокрушения.

Я очень рад узнать, что наш добрый друг Шопен здоров, и что он, как и вы, так добр, что не забывает своих парижских друзей. Верьте, М. Г., что я буду истинно счастливым, всякий раз, что вы дозволите мне оправдать это название, а в ожидании этого случая позвольте мне дружески пожать вашу руку.

Ш.Вейре».

По-видимому, г. Вейре очень заблуждался, воображая, что Леру «будет благодарен» за такое прекращение авансов, и что он «должен краснеть за то, что так часто прибегает к помощи Жорж Санд». Но зато г. Вейре был вполне прав, говоря, что этот малокорректный способ действий сделался уже «привычным» для Леру, ибо, немедленно по получении отказа Вейре, вот какое письмо сам Леру написал своей покровительнице. Оно более чем курьезно, и потому его приходится привести целиком, несмотря на его длину:

1 октября 1844 г.

«Дорогой друг!

Т. к. я надеюсь, что ваше здоровье по-прежнему превосходно, и таково же здоровье и остальных ноганских обитателей, то вы мне позволите сразу поговорить с вами о делах, сказав вам, тем не менее, в виде предисловия, что в делах следует быть спокойным, если уж нельзя быть неуязвимым, по причине всех тех превратностей, гадостей и тому подобных неприятностей, которые они влекут за собой. Может быть, я это говорю для самого себя, чтобы, по пословице, «быть храбрым в несчастии». Но в то же время я и вас имею в виду для того, чтобы то участие, которое вы мне оказываете в моих теперешних неудачах, как и во всех моих огорчениях, не причиняло бы вам более горя, чем следует. Поэты много раз говорили, что достаточно мужественным людям показаться стойкими, для того, чтобы несчастье обратилось в бегство, и чтобы все препятствия казались перейденными. В сущности, я убежден, что весьма многие из тех случайностей, из-за которых мы гибнем, происходят от наших слабостей.

Вы мне дали три поручения, касающиеся меня самого, или, вернее сказать, открыли три двери, куда я могу спастись.

1) Я обратился к Вейре, приложив к вашему посланию письмо, где я ему выражал свои истинные чувства благодарности и привязанности, указывая в то же время, почему именно я к нему не еду, и указывая на ту разделяющую нас стену, которую капитал, якобы дурно употребленный, вложенный им в мое изобретение, воздвигает между нами, пока я не добьюсь успеха, и вследствие разности наших взглядов на капитал и на многие другие вещи.

Я получил ответ, являющийся отказом, и, вероятно, и вы со своей стороны получили ответ, сходный с тем, что он мне написал, если то, что он мне пишет, искренно. Он говорит мне, что он очень ко мне привязан, что хотел бы помочь мне в моих усилиях, но что это для него невозможно.

По этому поводу мне со вчерашнего дня пришло в голову некоторое сомнение. Как вы знаете, Франсуа – закадычный друг Вейре. Я вчера видел Франсуа и открылся ему по поводу всего этого дела. Франсуа сказал мне, что отказ Вейре мог проистекать из убеждения, что вы тратите бесполезно деньги, помогая мне в моих затеях. Вы можете лучше меня судить на основании полученного от Вейре письма, таков ли действительно руководивший им мотив.

По этому поводу скажу вам, дорогой друг, что немало вправду людей, которые в данную минуту сокрушаются над вами, или представляются, будто сокрушаются по моему поводу, обрушиваясь на меня с порицаниями, и даже хуже чем с порицаниями. Я расскажу вам, когда мы увидимся (надеюсь, что это будет вскоре), что такое некоторые личности постарались мне передать по этому случаю, вероятно, для того, чтобы пронзить мое сердце. Я за спасением прибегаю к своей и вашей совести.

2) Я должен был обратиться к Франсуа, чтобы получить от него уплату по вашему счету, от «Обозрения». Вы получите, если не получили еще, письмо от Франсуа. Образовалось новое общество, или образовывается