Когда обсуждал с Юриком тексты указов об изменении налогообложения, тот напомнил еще об одном документе, что составил по Степиному заказу уже давненько. Это ему тогда хотелось рекламщиков посильнее прищемить, чтобы поставить их в ответственное положение за хитрые приемчики по привлечению внимания покупателей к впариваемым товарам. Но в тот раз они затруднились с формулировками, касавшимися достоверности предоставляемой информации в части ее полноты, и особенно о мере ответственности за введение в заблуждение умолчаниями или отвлечением внимания покупателей от важных аспектов, упоминать о которых рискованно. Попросту о размере штрафов и порядке их взыскания.

Теперь документ наконец был готов. Степка полистал толстенькую пачку листов и увял. Пока основным источником рекламной информации являлся официальный сайт представительства, и приукрашивать или забивать посетителям мозги ерундой было некому и некогда. На планете по-прежнему имел место товарный голод. Ну а с мошенниками полиция как-то разбиралась. Были уже попытки собрать деньги с погорельцев на восстановление капитального жилья и офисных зданий в Сити, так инициаторы теперь мусорную свалку перебирали, отделяя металлические скрепки от выброшенных документов.

Захар работал по-прежнему в полиции, и не на большой должности, но его считали оком Самого. Его, Степана. А и пусть считают.

Вечер. Предсумеречный час. Делла только что вернулась из своей лаборатории и плескалась в душе. Степка уже приготовил ужин – большой салат из пекинской капусты, вареной картошки и креветок. На вкус пока не пробовал, потому что помнил: смесь масла и уксуса нужно добавить прямо перед употреблением.

Во двор пулей влетел мегакотик и нырнул в дом. Через секунду появился на трех лапах, а в четвертой тащил ременную сбрую и мобилу. Вот как, ему с кем-то понадобилось срочно поговорить, аж бегом примчался! Степан помог закрепить на теле ремни, аппаратик уложил в чехол, и хвостатого и след простыл. Торопился.

Еда была признана, в принципе, съедобной, хотя, по общему приговору, в ней то ли чего-то не хватало, то ли как раз наоборот. Но не отрава, однозначно. А тут котик с кошечкой вернулись и привели с собой девочку лет одиннадцати. Просторная юбка на ней, блуза свободного покроя и двустволка шестнадцатого калибра, явно великоватая для сил и возраста этого ребенка.

– Нет платить кафе, – сразу же доложил через переводчик пятнистый провожатый. – Сейчас сытость, завтра голод, – добавил он для полной ясности.

Звери уселись на краю веранды и с полной очевидностью приготовились наблюдать за развитием событий.

Девочка выглядела огорченной, Степка озадаченным, а Делла спросила:

– Как тебя зовут?

– Малуша.

– Давно ты в городе?

– Сегодня приехала. У меня тут тетя жила, папина сестра, но я ее не нашла. По адресу, что у меня записан, одни развалины оказались, как в нашей деревне после бомбежки.

– Вот оно что. Стало быть, ты осталась одна? А почему так долго сюда добиралась?

– Сначала мы с мельником и его сыном солдат должны были перебить, а они, гады такие, сами на нас охотились. Мельника застрелили, Миньку ранили. Это уже последние были, самые крепкие. Я их только через три дня подловила на ночевке. Рявкнула серым амфиционом, они и оказали себя. А потом мы с дядькой Закиром Миньку выхаживали. В наших-то местах все селения разбомбили прямо с людьми вместе, и фельдшера убило. А уж потом спасательные люди добрались до наших мест, они меня досюда и подкинули, а Минька с Закиром остался при бакенах, потому что по реке опять пойдут баржи и нужно следить за фарватером.

– А почему ты пошла в кафе? – поинтересовался Степан.

– Едой запахло, а я проголодалась. Меня там хорошо покормили, а потом попросили заплатить. Тут я и вспомнила, что в городе так полагается. У нас-то такого не водилось, детей всегда кормили всех, кто на глаза попался.

– Дети должны есть. И учиться, – вдруг вставил словечко мегакотик.

– Точно, – Делла словно встрепенулась от этой мысли. – Ты, Малуша, ступай в душ, там все, что нужно, имеется. Только поторопись – пока лавки не закрылись, надо купить тебе учебники, тетради и чернила для шестого класса.

– Для пятого, – улыбнулась девочка.

– Хорошо, пусть будет для пятого. Поживешь у нас, пока не отыщется твоя тетя, ну или ты сама вырастешь и станешь тетей. Я Делла, а это дядя Степа. Хвостатые не носят имен, которые можно произнести, мы их зовем просто Котик и Кошечка, но живут они не в этом доме, а в зоопарке, а сюда просто приходят.

– Они там что, экспонатами работают? – Малуше нравились эти люди. С ними было легко.

– Немного. После обеда, когда в школах заканчиваются уроки, они закрываются в своем вольере и притворяются дикими хищниками.

Когда Малуша скрылась в кабинке, Степан вынырнул из визоров:

– Погибла ее тетка. На праздник не пошла, сказалась больной. Соседи-то ее звали. Послезавтра Малуше скажем, да и на могилку сходим, а пока не надо говорить ей ничего, пусть хоть немного пообвыкнет и отойдет. Она ведь, считай, с войны вернулась.

Добавленные Степаном полпроцента к налогу с оборота что-то сильно спутали банкирам в их хитроумных комбинациях. Они безо всяких обиняков собрались толпой, заявились к нему в кабинет и, размахивая бумагами, принялись доказывать, что таким образом он подрывает всякое кредитование и разваливает экономику.

Н-да! Кажется, это была та самая соломинка, что ломает спину верблюду. Потолковал с управляющей госбанком и понял, что предъявленные ему претензии кое в чем справедливы. Из-за его действий рушится система процентов по вкладам и по кредиту, которые и без того невелики. Пришлось отыгрывать назад. Не дело это, запутывать кучу народа. Но предупредил, что через два года все-таки вернется к двум с половиной процентам, просто сделает это, предупредив всех заранее. И тогда сразу же отменит и налог с прибыли. На этом и договорились.

Степан опять охладел к мысли оказать воздействие на ситуацию. Ходил повсюду и во все совал нос. Пустеющие прилавки аптек, нитки на старинного вида деревянных катушках, вместо зажигалок в обиход вернулись спички. Швейные иглы стали дороги, зато несколько видов тканей появилось в продаже, деревянные прищепки с резиновым колечком вместо стальной пружины – эти мелочи многое способны рассказать о состоянии производительных сил и сбалансированности экономики. Но не следовало грустить по поводу того, что ножницы теперь стоят в несколько раз дороже, чем раньше. Таков объективный путь, которым пойдет планета. Ну, не вся, человеческая только часть, хотя мегакотики, кажется, тоже попытаются ассимилироваться, подстроиться под существование в среде машинной цивилизации и в мире человеческих страстей.

Сейчас не тот момент, когда следует подталкивать процессы, идущие сами по себе. Не было у Степана никакой уверенности, что ему известен правильный путь в светлое будущее. Он всего-навсего занимался его поисками. Вроде пока не заплутал. А ведь он, если не лукавить с самим собой, для работы правителя совершенно не годился.