Минутку, это что, и вправду единственная этическая преграда?

– Уверена? – Сойер склонил голову набок. – Скажи только слово – и мы ее закопаем. У нас еще осталась пара часов до инструктажа.

«Хорошая мысль. Мне бы не мешало перекусить».

Тон Андарны был неприлично восторженным.

«Мы не едим союзников», – укорил ее Тэйрн.

«Как же с тобой скучно».

Я улыбнулась от всей души.

– Спасибо за предложение.

Мы вошли в библиотеку, и я глубоко вздохнула. Запах в этой двухэтажной комнате отличался от того, что царил в Архивах в Басгиате. Пергамент, бумага и чернила те же, но здесь не было земляных обертонов, потому что мы находились над землей, и в окна струился свет. Книгами были заставлены только шкафы на первом уровне, но я уже решила, что моя личная миссия – проследить, чтобы в следующие десять лет и второй выглядел так же.

Может, камень не говорит, но книги не молчат.

– А зачем мы вообще сюда пришли? – спросил Ридок, когда я скинула рюкзак с плеча на первый попавшийся пустой стол. Он махнул на Сойера, который вглядывался в дальнюю часть зала. – В смысле, зачем он пришел, мы все и так знаем.

– Восстанавливаю равновесие. – Мой ответ заработал два очень озадаченных взгляда. – Текарус после доставки вчерашней партии оружия прислал мне с Ксейденом несколько книжек – видимо, еще надеется умаслить. – Я достала шесть его подарков один за другим, сложив их стопкой, а наверху водрузив защитный чехол с дневником Уоррика. – Кровланский – не моя сильная сторона.

– Кровланский – ничья не…

Я усмехнулась, когда Сойер осекся на полуслове при виде Есинии.

«Доброе утро», – показал он мне знаками.

– Так правильно?

– Точно.

Сойер двинулся к Есинии.

– Если бы его обучал я, получилось бы смешнее. У нее отличное чувство юмора, – проворчал Ридок.

– Он учится знакам! – Рианнон улыбнулась и присела на край стола.

Мы бесстыдно наблюдали, как Сойер здоровается с Есинией.

– Все, уже возвращается? – Ридок выгнул бровь.

Я глянула на часы.

– Он знает-то всего четыре фразы. Но быстро учится.

– Значит, кровланский – это то, в чем хороша Есиния? – спросила Ри, взяв верхнюю книгу – кажется, историю первого появления вэйнителей после Великой войны.

– Нет. – Я покачала головой, и тут – ровно в семь тридцать – открылась дверь. Точен как часы. – Это он в нем хорош.

– Серьезно? – пробормотал Ридок, когда я поднялась из-за стола.

– Ты меня звала? – Даин сложил руки на груди. – По собственной воле? Без приказов и всего прочего?

На секунду я заколебалась. Потом вспомнила, как он напал на Варриша, созвал построение квадранта, чтобы рассказать всем правду, и выбрал изгнание с теми, кто его презирал, потому что так было правильно.

– Мне нужна твоя помощь.

– Ладно, – кивнул он, не дожидаясь объяснений.

И в этот момент я вспомнила, почему он был одним из моих самых любимых людей на Континенте.

* * *

– Так это не «дождь», – сказал на следующий день Даин, постукивая ручкой по символу в дневнике Уоррика.

Мы сидели в расселине рядом с камнем чар – спиной к каменным стенам, вытянув перед собой ноги. Прямо на нас светило полуденное солнце, но холод все еще стоял такой, что я видела клубы от своего дыхания.

– А я уверена, что это он. – Я наклонилась, перечитывая дневник, лежащий на моей и на его ноге.

– Ты спрашивала Есинию? – уточнил он, вернувшись от записей о чарах к началу.

– Она тоже думает, что «дождь».

– Но она все-таки специализируется на морранийском, да? – Даин склонил голову к плечу и всмотрелся в первую запись.

Мои глаза расширились, я вскинула голову и уставилась на его невозмутимый профиль.

– Что? – Он посмотрел на меня, потом резко отвернулся к дневнику. – Не надо так удивляться, что я помню специализацию Есинии. Я же слушаю, когда ты рассказываешь. – Он поморщился. – Ну, или раньше слушал.

– А когда прекратил? – Вопрос сорвался с губ раньше, чем я успела его перехватить. Даин вздохнул и слегка поерзал – достаточно, чтобы я поняла, что он нервничает. Даже два года в квадранте не избавили его от этой привычки.

– Не знаю. Может, когда попрощался с тобой в День новобранца. Мой, конечно, не твой.

– Точно. В мой ты со мной поздоровался. – Я невольно улыбнулась. – Вообще-то ты, кажется, спросил, какого хрена я там делаю.

Он фыркнул, потом прижался затылком к стене и посмотрел в небо.

– Я разозлился и… испугался. Я наконец перешел на второй курс, заслужил привилегию посещать другие квадранты и мог бы увидеть тебя… А ты, вместо того чтобы сидеть в безопасности с писцами, по приказу матери заявилась во всем черном в квадрант всадников, такая оторванная от реальности, что я не мог понять, как ты вообще перешла парапет. – Даин с трудом сглотнул. – Я мог думать лишь об одном: я только что прожил год, выслушивая имена своих друзей в списке погибших, и теперь должен буду проследить за тем, чтобы твоего там не было. А потом ты меня возненавидела за то, что я пытался дать, что ты всегда хотела. Ну, по твоим словам.

– Я не поэтому возненавидела… – Я сжала губы в тонкую линию. – Ты не давал мне расти и уперся, будто лучше знаешь, что для меня лучше. В детстве ты таким не был.

Он рассмеялся – самоуничижительный смешок отразился от стен.

– А ты осталась той же, когда перешла парапет?

– Нет, – я покачала головой. – Конечно нет. Первый год меня так ожесточил, что… – Я поймала его взгляд и увидела, как высоко он поднял брови. – А. Видимо, ты тоже изменился.

– Ага. Жизнь по Кодексу и не такое делает с людьми.

– Отчасти я удивляюсь, зачем нас так гоняли. Нас превратили в идеальное оружие, научили критически мыслить обо всем, кроме Кодекса и их приказов.

Даин почесал короткую каштановую бородку и посмотрел на дневник.

– А где твои переводы начала? Может, сравнить символы?

– Я сразу переводила записи про чары, ведь нам только это нужно.

Он моргнул.

– Ты… пропустила их? Ты – именно ты – не прочитала книгу от начала до конца?

Проблеск улыбки, которую он пытался скрыть, ударил меня где-то в области живота, напоминая дни, когда он был моим лучшим другом, – и вдруг я сломалась.

Вскочила на ноги, отряхнула кожанку и подошла к камню.

– Ви, – сказал Даин тихо, но здешняя акустика усилила голос так, что он мог бы это и прокричать. – Мы можем, наконец, поговорить о том, что случилось?

Камень был все таким же пустым и холодным под рукой, как в ночь, когда я не смогла поставить чары.

– Ты знаешь, как заряжать? – спросила я, пропуская мимо ушей его вопрос.

– Да. – Его вздох был такой громкий, что мог бы опрокинуть камень чар. Наверное. А когда я оглянулась через плечо, увидела, что Даин положил дневник на мой рюкзак и поднялся. Через секунду он стоял рядом.

– Прости, Вайолет.

– Такое ощущение, что в него нужно влить силу, как думаешь? – Я провела пальцами по самому крупному из вырезанных кругов. – Это напоминает мне ощущение от необработанного сплава. Пустота.

– Прости за то, что поспособствовал их смертям. Мне ужасно жаль…

– Ты крал мои воспоминания каждый раз, когда касался моего лица в прошлом году? – выпалила я, позволяя холоду просочиться в ладонь.

Тишина на долгий миг наполнила горную впадину, и наконец Даин ответил:

– Нет.

Я кивнула и повернулась к нему.

– Значит, только когда хотел знать то, о чем не мог меня спросить.

Он положил руку на камень в паре дюймов от моей, широко расставив пальцы.

– В первый раз это было случайно. Я просто привык тебя касаться. А ты сблизилась с Риорсоном, и мой отец все время повторял, что Ксейдена порезала именно твоя мать, как будто хвастался этим. Я знал, что он хочет отомстить, но ты меня не слушала.

– Он никогда не хотел отомстить. Не через меня. – Я покачала головой.

– Теперь-то я знаю. – Даин крепко зажмурился. – Я облажался. – После глубокого вдоха вновь поднял веки. – Я облажался и доверился отцу, а надо было довериться тебе. И я уже ничего не могу сделать или сказать, чтобы их вернуть… чтобы вернуть Лиама.

– Нет, ничего. – На глаза навернулись слезы, и я попыталась выжать из себя улыбку, но та быстро погасла.

– Мне ужасно жаль, Вайолет.

– Мне плохо, – прошептала я. – И я не знаю, как даже начать возвращаться к норме. Знаю только, что не могу одновременно думать о Лиаме и смотреть на тебя без того, чтобы… – Я покачала головой. – Я сама не хочу тебя ненавидеть, Даин, но не уверена, что когда-нибудь смогу… – Мой взгляд упал на руку. Мою очень теплую руку на камне рядом с его. – Ты заряжаешь его?

– Да. Ты же вроде сама просила.

– Просила. – Я качнула головой. –