Младший работал месяцами без перерыва, и у него начало скапливаться напряжение. Чтобы высвободить эту нервную энергию, он шел после работы в конюшни на 55-й Западной улице, где в плохую погоду занимались лошади его отца, и яростно рубил дрова из двадцатифутовых (ок. 6 м) бревен. Однажды он обедал с бывшим одноклассником из Брауна Генри Э. Купером и размышлял о собственном несоответствии. Купер был поражен переменами в нем и позже написал Младшему письмо с дружеским советом. «Ты стал слишком ворчливым, слишком замкнутым и хмурым, Джон… Я думаю, что тебе пошло бы на пользу время от времени, например, выкуривать сигарету или что-то в этом роде. Я не шучу. Просто попробуй чуть безрассуднее или беспечнее отнестись к тому, достигнешь ли ты совершенства за пять лет, и посмотри, не станешь ли ты счастливее»33. Трогательно желающий нравиться, Младший отметил в своей книге счетов несколько дней спустя «пачка сигарет – десять центов». Больше он никогда не курил.

Попав в колесо работы, долга и молитвы, Младший едва выкраивал время для Эбби Олдрич. Иногда в выходные он ехал на поезде в Провиденс, ужинал с ней, затем садился на полночный поезд до Нью-Йорка. На Манхэттене Младший часто ходил на танцы и вечеринки с Алтой, которая тоже жила дома. Она слишком сильно привязалась к брату и воспринимала Эбби, как соперницу, стараясь дискредитировать ее. Упорная оппозиция Алты лишь затягивала сомнения Младшего по поводу женитьбы на Эбби.

Старший видел, что сыну нелегко нести свою ношу, и умолял его больше отдыхать. Сетти же настойчиво толкала сына вперед к моральному совершенству. Через два дня после того, как он начал работать на Бродвей, 26, она убеждала его присоединиться к классу по Библии в Баптистской церкви на Пятой авеню, убеждая быть «сведущим в Писании. Самые сильные христиане это образцовые христиане»34. Иногда из ее слов казалось, что спасение человечества зависит исключительно от его личной чистоты. В потрясающем письме от 23 июля 1899 года Сетти сравнила мужа с Богом, а Младшего с ребенком Христом. «Ты всегда будешь помнить, что ты принц, Сын Царя царей, и поэтому ты обесчестишь отца и не предашь Царя»35. Тон Сетти особенно характерен на фоне участившихся нападок на «Стандард Ойл». Во многом как и ее муж, она создала альтернативную реальность, в которой из злодея он превратился в американского святого. Оттенки серого в доме Рокфеллеров были недопустимы.

Младший, истощенный работой и полный сомнений в себе, размышлял, стоит ли жениться на Эбби Олдрич и четыре года ежедневно молился о божественном напутствии. «Я всегда боялся, что женюсь на ком-то, а потом обнаружу, что люблю другую больше. Я был знаком с очень многими девушками, и у меня не было уверенности в собственном суждении»36. В апреле 1900 года сенатор Олдрич и Эбби на борту яхты президента Мак-Кинли «Дельфин» отправились на Кубу, где сенатор должен был изучить ситуацию после испано-американской войны, Младший присоединился к ним, и все казалось многообещающим. Но Младший оказался все еще не в состоянии подавить сомнения. В консервативном доме Рокфеллеров родители и сын не касались в разговорах этой темы. Наконец, его сестра Эдит нарушила негласный запрет, выступив посредником, и сказала брату, что родители беспокоятся о нем и чувствуют, что он держит их в неведении.

В феврале 1901 года Младший и Эбби решились на шестимесячную разлуку для испытания своих чувств. Когда это время истекло, Младший прогуливался с Сетти у озера в Форест-Хилл и набрался духу спросить ее мнение об Эбби Олдрич. Она тепло рассмеялась и дала категоричный ответ. «Разумеется, ты любишь мисс Олдрич. Почему бы тебе сразу же не пойти и не сказать ей об этом?»37 Младший нуждался в этой материнской оценке, в прямом подталкивании. Через некоторое время, на 54-й Западной улице, в предрассветные часы он услышал голос Бога, благословляющего его выбор Эбби. «После многих лет сомнений и неуверенности, больших стремлений и надежд, наступило величайшее умиротворение»38. Перед рассветом он быстро написал письмо Эбби, спрашивая, может ли он приехать. Навестив по дороге сенатора Олдрича на его яхте в Ньюпорте, он попросил руки его дочери и начал рассказывать о зарплате и финансовых перспективах. Вне всяких сомнений сенатора это слегка позабавило, он отмахнулся от денежных забот и изрек предсказуемую банальность: «Я хочу, чтобы моя дочь была счастлива»39. Младший в восторге отправился в летнее поместье Олдричей у залива Наррагансетт и при свете луны сделал Эбби предложение. «Не могу поверить, что это правда, что вся эта божественная радость… моя… Долгое, долгое время это была та самая вещь в жизни, превыше всех остальных, к которой я стремился», – написал Младший матери40. За Эбби тогда ухаживали шестеро, и позже Младший заметил: «Я все время удивлялся, почему она согласилась выйти замуж за такого, как я»41. Но она ни разу не пожалела о своем решении. Много лет спустя она написала кузине много лет спустя: «Ну разве он не самый славный из мужчин?»42

В августе 1901 года было объявлено о помолвке, и у прессы выдался счастливый день. «Крез пойман» – трубила одна газета43. Многие статьи комментировали странную партию любящих повеселиться Олдричей и замкнутых Рокфеллеров. Как написала одна газета: «Молодой господин Рокфеллер… учитель воскресной школы и не верит в карты, танцы и платья с декольте, а мисс Эбби никогда не была в силах отказаться от всего этого»44. Хотя к сенатору Олдричу и Старшему отнеслись как всегда сурово, Эбби и Младшего хвалили за их более прогрессивные взгляды.

Дорогостоящая свадьба в Уорике 9 октября 1901 года отражала космополитичный стиль сенатора Олдрича, который не стал делать уступок своим родственникам-баптистам. На специально заказанном пароходе и в частном железнодорожном вагоне он привез множество американских плутократов, среди которых блистали Гулды и Уитни, Маккормики и Хэвемайеры. Свадьба стала невиданной удачей для «разгребателей грязи» с их сатирическими репликами. Дэвид Грэм Филипс мрачно отозвался о союзе: «Главный эксплуататор американского народа породнился с главным комбинатором на службе эксплуататоров»45.

Свадьба началась с небольшой закрытой церемонии, всего с тридцатью пятью гостями, которую провел преподобный Дж. Дж. Колби, тридцатью семью годами ранее обвенчавший Джона и Сетти. Затем около тысячи человек весело толпились на большом приеме в банкетном зале. Сенатор Олдрич отказался следовать взглядам на трезвость своих новых родственников и лично выбрал марочные вина. Для Сетти это оказалось слишком, за ночь до свадьбы у нее начался озноб, астма и понос, и она обратилась к спасительной постели, пропустив церемонию на следующий день – в точности повторив свое поведение перед танцевальным вечером в последний год Младшего в Брауне. Когда стильные гости разъехались, Младший и Эбби провели восхитительный месяц вдвоем в доме, который Старший купил в Покантико-Хиллс в Вестчестере.

Первые месяцы молодожены жили с Джоном и Сетти на 54-й Западной улице, 4, затем переехали через улицу в арендованный четырехэтажный особняк под номером 13. Младший пытался, с некоторым трепетом, приобщить свою свободолюбивую жену к четким конторским привычкам Рокфеллеров, предположив, что, возможно, она захочет подсчитывать еженедельные расходы. «Не буду», – отрезала Эбби, навсегда закрыв этот вопрос. В семью, скованную табу, она внесла освежающую чистоту. Когда один из гостей спросил ее: «Эбби, что же вы будете делать с этим огромным пустым домом?», – она в изумлении посмотрела на него: «Заполним его детьми, конечно же!»46