Как вы догадались, господин Монгрен, теми незадачливыми путниками были Чьерцем Васбегард и Кадван Берм. Живые! Пусть и побитые, разукрашенные выразительными кровоподтеками, синяками и ссадинами, но оба – слава Сетшу, слава Всеведущим, слава всем богам и слава Падшим, слава всякому, кто сохранил им жизнь! – живые!

Когда они появились на пороге Убежища, в глазах у нас с Джасин помутилось.

– Почему вы так задержались? Разве нельзя было приехать раньше? – бросившись к приехавшим, причитали мы в два голоса и принялись с громкими рыданиями целовать то Чьерцема, то Кадвана.

Как оказалось, наши компаньоны залегли на несколько дней в одном из цесситских городков, чтобы запутать следы и отоспаться после тяжелого боя. Они перебили всех людей Гостейна Швеха, всех двадцать человек, а после особняк, подожженный магией Чьерцема, сгорел дотла. Чародей хвастал, что на месте дома остался только обгоревший фундамент.

Кадван добавил, что в тот день им пришлось даже снять одежду с трупов – ведь их собственная до отказа напиталась кровью.

– Ты, Хитрец, может быть, и бретер[93], – объявил мэтр Васбегард, высвободившись из наших с Джасин объятий и скрестив с наигранной суровостью руки на груди, – но прошу впредь не вовлекать меня в свои потасовки! Я хочу дожить-таки до отведенных мне сорока лет.

Не поведя бровью, Фойеренгер пожал месье Васбегарду руку и благодарно похлопал его по плечу, и одельтерский чародей даже не стал выкраивать страдальческие мины. Хотя и был удивлен, потому что ранее общение их частенько сводилось к перестрелке вербальными фекалиями, ибо Хитрец недолюбливал магов, скупердяев и рабов монеты, а Чьерцем на дух не переносил таких, как Фойерен.

Но в последние дни во всех нас что-то переменилось.

– Просто я обязан был спасти тебя, Хитрец, – сдержанно проговорил чародей. Он тактично умолчал о том, что для него близилось время впервые использовать право на жертву. И Чьерцем сделал это – чуть раньше, чем полагалось, но он очернил свои руки – и, забрав несколько жизней, даже несмотря на синяки и раны выглядел сейчас немного здоровее, чем прежде.

И да, Васбегард не был до конца честен: я чувствовала, что его болезнь и желание когда-нибудь прервать свои мучения никуда не делись. Однако сегодня, в день счастливого воссоединения, думать об этом мне совершенно не хотелось.

– Должен заметить, что за спасение вам следует благодарить еще одного человека, – продолжал меж тем чародей. – После того, как вы пропали и мы с Джасин уже не знали, где вас искать, мне пришла нежданная записка. От совершенно нежданного адресата – Йерлинго Гудьира… В цидулке[94] его были три строчки: «Если вы желаете спасти своего друга, то вам следует прибыть 25 февраля 890 года в усадьбу Десинвольто, что в самом сердце провинции Сен-Фолри». Я тут же понял, о ком идет речь. И Берм подоспел как раз вовремя.

Кадван, в свою очередь, рассказал, как, удостоверившись, что Горячая Голова – не двойник, а подлинный Гостейн, которого я видела в цесситском обществе, – вышел из поезда, и сам покинул состав на следующей остановке. Переодевшись в плащ и цилиндр Чьерцема (о, как он ненавидел цирк с костюмами!), парень избавился от всех чемоданов: теперь важнее было добраться до столицы быстро и налегке. Обратно в Город Души Кадван отправился зайцем; он решил найти одельтерского чародея и поведать ему о разговоре с Гостейном Швехом.

Дослушав обе речи, Хитрец вдруг начал громко смеяться и истерически хлопать руками по коленкам. Он выглядел настолько безумным, что остальные в замешательстве переглянулись. Но я знала: сейчас в нем снова прорвалось это – умопомрачение, походившее на безобразный приступ ярости в поместье Швеха.

– Ха-ха-ха! Да ведь Йерлинго Гудьир устроил эту встречу! Ха-ха-ха! Он свел всех нас в одно время и в нужном ему месте: вот кто настоящий Хитрец, ха-ха-ха! Вот кто по-настоящему играл на Короля, вот кто разыграл этот козырь! – с трудом выдавил Фойерен и смахнул навернувшуюся от смеха слезу. – Я был прав, шельма, таки я был прав!

Мне же тогда подумалось, что, если бы нас с Фойереном не приволокли в тюрьму, мы бы не поняли так быстро, кто стоит за Дезире.

Через некоторое время все мы выведаем, что мастер над оружием направил предупредительную записку не только Чьерцему, но и Горячей Голове. «Вы получите желаемое, – гласило второе письмо, – если прибудете 25 февраля 890 года в усадьбу Десинвольто, что в самом сердце провинции Сен-Фолри. Поспешите, чтобы забрать это». Но Гостейн, хоть и, очевидно, заплатил синьору Гудьиру приличную сумму, не верил в подобную услужливость. Однако несмотря ни на что, занятый поиском Дуакрона Швех отправил-таки в усадьбу своего двойника и был вознагражден.

Как оказалось, не Хитрец и не Горячая Голова были теми, кто первым нашел Дуакронов. Это сделал Гудьир. Именно мансурский синьор предупредил Дезире о готовящейся против него кампании Исангара, ведь недаром Хитрец считал Гудьира ненадежным источником. Но кое в чем оружейник просчитался: от Фойерена не требовалось умертвить Короля Желаний. Хорошие курьеры вообще не занимаются такими делами.

Что связывало Йерлинго с Дуакронами, оставалось для Хитреца загадкой. Однако Фойерен пожелал получить сведения о Дезире немедленно, пошел по легкому пути – и был жестоко наказан за это Гудьиром.

Но чем же руководствовался сам Йерлинго? Он помог курьеру найти Короля Желаний и отвел взгляд Швеха от Дуакрона, чтобы в конце концов… сыграть против Хитреца? Или мастер был на стороне Фойерена и решил дать ему шанс устранить Гостейна? За кого же он, черт возьми, играл?

– Ты был прав, Хитрец, – задумчиво повторила за курьером я. – А вот мне придется покаяться. Ведь я полагала, что ты повел меня на заклание… когда бросился к особняку вместо того, чтобы перемахнуть через забор. Но ты же… чувствовал, что Чьерцем был где-то поблизости, верно?

– Для таких, как я, сердцебиения магов оглушительны, – с гордостью ответил Хитрец. – Сверх того, чародеи имеют руки, способные открыть дверные замки. Вот только почему чародеи не думают о других людях? – капризно продолжил он, припомнив Чьерцему запертую дверь особняка.

И что бы ни происходило за политической сценой или сценой личных мотивов, Фойерен лишь с небольшим ущербом провел всех нас через встречу с Королем Желаний и ловушку Йерлинго Гудьира. Потом Хитрец любил хвастать, что подобный исход был «исторически обусловлен» и душою он чувствовал, что Васбегард и Берм останутся живы. Конечно, Фойерен лгал.

Но так или иначе, и для Дуакрона, и для Гудьира, и для Швеха след наш был уже заметен суровой одельтерской пургой.

* * *

Не каждое событие остается в памяти человечества в том виде, в котором оно происходило наяву. Тысячи важных деталей, замыслов и интриг никогда не выходят на поверхность и не видят солнечного света. Тайнами же они уходят в забвение – вместе с их хозяевами; и бок о бок с секретами часто шествует ложь. Каждый сам определяет для себя ее понятие, и для каждого ложь имеет особенный смысл. Кто-то боится ее как огня, но кто-то темнит беспрестанно. О некоторых вещах просто не говорят – считается ли это в какой-то мере обманом?