Ана с удивлением приметила переменившийся тон мужа. Словно что-то из прошлого мелькнуло, когда он взбрыкивал из-за всякой ерунды и мог нагрубить на ровном месте. Но тогда, как оказалось, его ревность изводила, а теперь что? Вроде бы только что целовал так, что Ана и без крыльев к облакам уносилась. И вдруг…

Как же многого она еще не знает о муже!

— Посмотрим, какие чудеса у меня в загашнике найдутся, — старательно мягко сказала Ана и выбралась из постели. Хедин не задержал, хотя она, памятуя о вчерашнем вечере, весьма на это рассчитывала. Но он только натянул простынь повыше и, кажется, даже стиснул зубы, не глядя на Ану. Ничего не понимая, она быстро натянула платье и выскользнула из спальни.

Пусть. Может, у него рука снова заболела. Или он всегда по утрам такой. Ана даст ему время прийти в себя. Уж поругаться они всегда успеют.

Обнаружив еще вчера за печкой небогатые запасы круп, она решила для начала сварить кашу, а уж потом сходить на базар и разжиться необходимыми для праздничного ужина продуктами. Где-то глубоко внутри заскулила совесть, напоминая, что неплохо было бы заглянуть и к родителям, хотя бы чтобы сообщить им о неожиданной свадьбе, но Ана загнала ее поглубже. Она пока была не готова к этой встрече. Не за себя боялась — за Хедина. Знала, как, несмотря на все самообладание, может припечатать отец. И меньше всего хотела стать причиной ссоры двух самых важных мужчин своей жизни.

Негромко вздохнув, Ана сходила за свежей водой, перелила ее в котелок и тут остановилась. Печь была холодна, а разводить огонь Ана не умела: в родительском доме всегда было достаточно мужчин, чтобы не задумываться о таких вещах. А теперь предстояло обратиться за помощью к мужу.

Сама не зная, отчего вдруг заволновалась, Ана крепко сжала руки на лестничных перилах, потом заставила себя улыбнуться и легко взбежала наверх. Приоткрыла дверь, просунула голову в спальню.

— У меня там… опять загвоздка, — выдохнула она и умоляюще посмотрела на Хедина. Забавно, вовсе и не казалось это теперь унизительным, а скорее приятным. Словно веселая игра.

Хедину, однако, было совсем не до игр. Босой и с обнаженным торсом, он стоял перед кроватью в одних штанах, и в лице у него читалось гремучее сочетание растерянности, ненависти и совсем уж непонятного смущения.

— У меня… — он скрипнул зубами и дернул завязки на поясе, — тоже!..

Ана осознала причину его неловкости и едва удержала добрый смешок. Ну да, не след командиру дружинников и самому завидному жениху Армелона просить у молодой жены помощи в подобном деле. Да только никому еще не удавалось завязать штаны одной рукой. И Ана будет последней, кто укорит мужа беспомощностью.

Она без слов присела на кровать и ловко соорудила бантик. Однако завязки не выпустила. Лукаво улыбнулась, потянула любимого к себе и с удовольствием поцеловала его в живот.

У Хедина словно молнией выжгло в голове все предыдущие мысли. И о своем убожестве, и об Аниной жалости — какое все это имело значение, когда его девочка не только не увидела в этом проблемы, но и посчитала ее поводом для…

Энда!..

Хедин обхватил ее голову, задержал на секунду у напрягшегося живота, потом подался вперед, укладывая Ану на подушку, ловя ее губы, скользя ладонью по податливому телу. Ана сцепила руки у него на шее, дразня, завлекая, отзываясь…

— Сумасбродка!

Ана с силой прошлась ладонями по его спине. Оттянула край штанов, вне всякого сомнения чувствуя, что в них творится.

— Так и будем то завязывать, то развязывать? — с чувствительным придыханием спросила она. Хедин мотнул головой, стараясь хоть немного протрезветь.

— Я тебя и так возьму! — рыкнул он, придавливая Ану сверху и лишая возможности передумать. Но не острить.

— Вот еще! — возмутилась она. — Хочу тебя всего… Полностью…

Какие еще слова им были нужны? Разве что те, которые распаляли неровными вздохами, срывались в сладостных стонах, ласкали с благодарными поцелуями…

…Хедин прижал Ану к себе, с наслаждением дыша ароматом ее волос.

— Если ты всякий раз будешь мне на помощь с таким рвением кидаться, о штанах можно вообще забыть, — усмехнулся он, однако в его тоне Ане почудилось все то же утреннее разочарование.

— А если заклепку на время пришить? — чуть поразмыслив, предложила она. — С ней и одной рукой легко обращаться. А под форменной курткой или рубахой и не видно будет.

Хедин смолчал, не став уточнять, что форма ему, вероятнее всего, больше и не понадобится: и так уже успел своим кислым видом утомить любимую девочку. Но что делать, если действительность с самого утра наваливалась неподъемным камнем и Хедин не знал, как ее себе подчинить? Вроде и мелочи пока вываливались, но и они стойко портили жизнь.

Впрочем, что там Ана сказала про заклепку? Идея-то отличная! А выхваченное ухом уточнение «на время» придавало уверенности в том, что однажды рука все-таки сможет служить, как прежде. И что Ана ни секунды в этом не сомневается.

— Пришивай, — с улыбкой позволил Хедин. — Иголка с ниткой у меня есть. А если копнуть в походной сумке, может, и еще что полезное найдется.

— Огниво! — живо вспомнила Ана. — Надо печь затопить. Только я… — тут она встрепенулась и использующе посмотрела ему в лицо. — Хед, а научишь меня огонь разводить? А то стыдно: хозяйка, называется, а кашу и ту сварить не могу.

— Как же ты до жизни такой докатилась? — хмыкнул Хедин, не понимая, правду ли она говорит или сочиняет, догадываясь, что ему сейчас искры не выбить.

— Ну как? — повела плечами Ана. — У нас знаешь, какое соперничество за разведение огня было? Каждый день расписан: сегодня очередь Вилхе, завтра — Дарре, послезавтра — папина. Я уже и не лезла, чтобы не затоптали.

— А попросить? — заинтересовался Хедин. — Гордость не позволяет?

— Тебя вот прошу! — насупилась Ана и толкнула его в здоровое плечо. — А ты — индюк напыщенный — не ценишь!

Хедин несколько секунд смотрел ей в лицо, потом вдруг порывисто притянул к

себе.

— Прости, я… — он тряхнул головой, и Ана прижалась еще крепче, обвивая его ногу своими и устраиваясь в надежных объятиях. — Отдышусь и поставлю мозги на место. Потерпи еще немного.

Дыхание у Хедина было совершенно спокойным, а потому Ане показалось, что говорит он не о сиюсекундном своем состоянии, а о чем-то большем. Конечно, надо было пообвыкнуться: что ему — управляться одной рукой, что ей — ощутить себя хозяйкой в его доме. Но — главное! — они наконец-то были вместе! А после всего того, что уже пережилось, бояться будущего казалось совсем нелепым.

— Хочу терпеть тебя всю жизнь! — Ана, нисколько не стесняясь, прошлась ладонями по его спине, спустилась ниже, чуть подразнивая, поцарапала ногтями по бедрам, а Хедин лишь давил довольную улыбку, не желая ее спугнуть. «Вся жизнь» пока что звучало чем-то расплывчатым и неосязаемым. Не то что последние сутки, напрочь лишившие какой-либо выдержки, зато подарившие сразу столько открытий, что Хедин по-глупому терялся и совершенно не знал, как обращаться со всем тем счастьем, что свалилось на него вместе с Аниным прощением. Вот и вел себя так, что со стороны наверняка казался слабоумным. Ох, и натерпится еще его девочка!