Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я, под собой не чуя ног, подавленно бродил
И понял я простую вещь — проблему из проблем
Не важно, жить где, в землю лечь, а очень важно с кем
Никто из тех, кто здесь почил и нежится окрест
Хоть этот день воскресным был, по-моему, не воскрес
Мы обретем с тобой покой на кладбище ином
Где будет суждено найти нам свой последний дом
Но, как и здесь, там будет листьев желтых наст
Там будет всё — не будет только в мире этом нас
И будет вечно душу рвать глухая тишина
Зимою выпадут кругом обильные снега
Весна проснется невзначай и вновь всё зацветет
И может кто-нибудь сюда случайно забредёт
И бросит в изголовье мне увядшие цветы
Мне так хотелось бы, мой друг, чтоб это была ты…
И пусть кружится где-то рядом стая черных птиц
Хранящих в памяти земной тепло угасших лиц
==============
ЕВРЕЙСКАЯ КОМПОНЕНТА
_____________
282
«И окропит чистый нечистого, но не наоборот…» В.Б.
Вчера раввин почему-то вспомнил в разговоре свою последнюю поездку в
Америку. Он сидел в самолете рядом с господином средних лет, уверенным в себе и
коммуникабельным. Разговорились. Раввин осведомился у американца о причине его
посещения Украины. Тот ответил, что он — прокурор из штата Майями, и приехал по
международной программе оказания Украине помощи в построении правового
государства. Командировка его длилась больше месяца и вот, переполненный
впечатлениями, он летит домой.
Раввин, шутя, поздравил соседа, сказав, что по этой теме американскому
правоохранителю в Украине хватит работы до конца жизни. Однако прокурор шутливый
тон не захотел принимать, пояснив, что все им увиденное — сплошной ужас, который надо
пресекать самыми жесткими мерами.
— Понимаете, — стал он втолковывать раввину, — если я в своем штате проезжаю
мимо дома судьи и вдруг вижу, что у него появился дорогой автомобиль, я тут же
возбуждаю следствие: откуда у него с его зарплатой появилась роскошная машина? В тот
же день! И никаких отговорок, что это машина не его, а тещи, или что он взял ее у кого-то
покататься, я не принимаю. А ваши прокуроры таких вещей почему-то упорно не
замечают… В чем тут дело?
— Может быть в том, — предположил раввин, — что наши прокуроры сами катаются
в машинах не хуже? Мой брат, он раввин в Одессе, как-то говорил, что один хозяин
крутой фирмы по торговле автомобилями рассказывал ему, что некий прокурор местного
района (всего лишь районный прокурор!) приобрел у них на протяжении немногим более
года супердорогих лимузинов на полтора миллиона долларов! И вы хотите, чтобы после
этого он замечал, на чем ездят судьи, которые с ним явно в доле?!
***
Прочитал в газете Херсонского еврейского благотворительного центра «Хесед
Шмуэль» № 34 за апрель 2006 года чудный материал ко Дню Победы, посвященный
памяти отца некоего Леонида Финкеля. Привожу его (без согласия автора!) полностью:
«Отцы ушли в бессмертие» (а дети — в плагиат!)
«В 1942 году, за несколько месяцев до Сталинградской битвы, мальчишкой, я
оказался в маленьком городке неподалеку от Сталинграда, в больнице. Город немцы
бомбили нещадно. Рядом со мной лежала моя ровесница, девчонка с голубыми глазами и
смешными косицами. Не знаю уж по какому поводу, я спросил ее, что она любит. Ну что
она могла любить в своей до смешного короткой жизни: мороженое, конфеты, плюшевого Мишку? И она мне серьезно ответила:
«Я люблю маму, папу и отбой воздушной тревоги…»
Проще и страшнее о войне не скажешь…
Позже сосед-фронтовик рассказал мне схожую историю. Фашистские самолеты
разбомбили хутор. Погибли все, кроме 3-летней девчушки. С ожогом и глубоким рваным
ранением она сидела в грязи, гладила волосы мертвой матери и все просила:
«Мама, мамочка, проснись…»
Эти воспоминания много лет я ношу в себе, как старые раны носят в своем теле
пули, которые должны были убить, но не убили.
Свое стихотворение я посвящаю светлой памяти моего отца Наума Финкеля и его
боевых друзей, солдат и офицеров 515 стрелкового полка, 134 стрелковой дивизии, погибших на подступах к Москве.
Леонид Финкель».
283
______________
Когда на смерть идут — поют,
А перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою –
Час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
И почернел от пыли минной.
Разрыв — и умирает друг.
И значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед.
За мной одним идет охота.
Будь проклят 41-ый год
И вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
Что я притягиваю мины.
Разрыв — и лейтенант хрипит,
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
Окоченевшая вражда,
Штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким. А потом
Глушили водку ледяную,
И выковыривал ножом
Из-под ногтей я кровь чужую.
Честно говоря, этот материал меня тронул до слез… Какой чудный, щедро
усыпанный ярчайшими метафорами текст! Трогательная история о малышке-сверстнице, любившей отбой воздушной тревоги… Потерявшая всех родных трехлетняя крошка, гладящая волосы мертвой мамы…
Какие же талантливые люди живут рядом с нами! — думалось мне. А изумительное
стихотворение, которое сын ветерана посвятил своему покойному отцу?! Как мне, учителю русского языка и литературы, не откликнуться на этот подлинный шедевр! Ведь
должен же кто-то оценить по заслугам такое в высшей степени достойное литературное
событие?
И я сел и написал свой скромный отзыв. Но редактор почему-то не сильно хотела
его публиковать, так что он вышел лишь в № 36 через два месяца. Вот как он выглядел на
странном сером фоне:
Реплика.
_______
«К сожалению, чудные стихи «… Мне кажется, что я магнит…», опубликованные
в материале «Отцы ушли в бессмертие» в 34-ом номере «Хесед Шмуэль» и посвященные
неким Леонидом Финкелем своему отцу и его боевым друзьям, погибшим в боях на
подступах к Москве, на самом деле принадлежат не ему, а прекрасному поэту-фронтовику Семену Гудзенко.
Жаль покойного отца плагиатора и стыдно. Чужое не дарят».
В.А.Бронштейн.
____________
284
Между тем, эта история не так проста, как кажется на первый взгляд. Разумеется, текст «Отцы ушли в бессмертие» тоже украден где-то. Уровень наглости плагиатора
потрясает, но будем снисходительны: к чему ни приводит безотцовщина…
А вот оправдывать редактора газеты, даму с высшим образованием, труднее. Ведь
это стихотворение — не просто одно из сотен тысяч о Великой Отечественной. Оно
общеизвестно и, по праву, входит в десятку лучших, где: «Ты помнишь, Алеша, дороги
Смоленщины…», или
