Потом отец встает, затягивает галстук и, взяв портфель, выходит из дома. Слышен нарастающий шум снаружи, вопросы, задаваемые наперебой, щелканье фотокамер.

Я сижу на диване рядом с Полом, который смотрит мультфильмы. Он одет в одни только хлопчатобумажные боксеры и облегающую белую майку. Я стараюсь смотреть на экран, а не на его великолепное тело. Мультяшный тигр в красном свитере с капюшоном катается на трамвае вместе со своей тигриной семьей. Я пытаюсь следить за сюжетом, но в действительности начинаю паниковать. Теперь, когда СМИ, сами того не желая, взяли меня на понт, осуществили мою угрозу, которую я даже не собиралась претворять в жизнь, единственный рычаг давления на Андополиса, который был у меня, исчез. Он по-настоящему зол на меня, и я понятия не имею, как это повлияет на его последующие действия. К тому же дом сейчас окружен камерами. Я в буквальном смысле в ловушке. Увязла в собственной лжи так, что не пошевелиться. Я пытаюсь сделать глубокий вдох; паника мне сейчас не поможет.

— Не думай так напряженно, — говорит, улыбаясь, Пол. — У тебя появятся морщины.

Я не осознавала, что он смотрел на меня все это время.

— Заткнись! — отвечаю я, радуясь возможности отвлечься.

— Извини, сестренка. Просто стараюсь присмотреть за тобой.

— Лучше за собой присматривай, — огрызаюсь в ответ. — Я уже вижу приближение неприятности.

Я щелкаю его по переносице. Он спокойно смотрит на меня, потом взапрыгивает на меня сверху, прижимая к дивану.

— И я тоже, — заявляет он, лизнув меня по лбу.

— Фу! — вскрикиваю я. — Не могу поверить, что ты это сделал!

— Поверь, — отвечает он и начинает щекотать меня под мышками.

— Хватит! — визжу я, корчась и извиваясь под ним. Но он сильный, и у меня не очень получается увернуться. Я чувствую его горячее тело, навалившееся на меня. Вдыхая его терпкий запах, я упираюсь ладонями ему в грудь и — ничего не могу с собой поделать — ощущаю упругие твердые мышцы. По коже у меня начинают бегать мурашки, я чувствую покалывание. Такого не должно быть. Я пытаюсь вырваться, но он лишь сильнее щекочет меня, прижимаясь животом к моему тазу.

Он выпускает нить слюны изо рта и удерживает ее над моим лицом.

— Твою мать, даже не вздумай! — кричу я, но продолжаю верещать и хихикать, как маленький ребенок. Меня влечет к нему. Пол всасывает слюну обратно и улыбается, и мне вдруг ужасно хочется поцеловать его. Обнять рукой за шею и притянуть к себе. Я хочу ощущать его горячие губы на своих губах, его руки, касающиеся моего тела.

— Поторапливайся, Эндрю, — говорит голос.

— Иду! — Он отталкивает меня.

Я оглядываюсь. По лестнице спускается Пол, уже одетый. Значит, это был Эндрю, с кем я дурачилась, а не Пол. Волосы у него были не уложены, поэтому я не поняла. Как такое возможно? Я быстро сажусь на диване, чувствую себя так, словно меня поймали на чем-то отвратительном и постыдном. Эндрю вприпрыжку бежит вверх по лестнице, чтобы одеться. Я чувствую себя обманутой, хотя он, конечно, и подумать не мог, что я их практически не различаю. В груди у меня раздувается комок вины.

Бек возненавидела бы меня, если бы знала, что я испытываю влечение к ее маленьким братьям. Хотя, наверное, она и так уже ненавидела бы меня сейчас. Ко всему прочему я не могу перестать думать о Джеке.

Спустя несколько часов я начинаю чувствовать себя в западне. Андополис не появился, и я не могу выйти на улицу. Эндрю и Пол куда-то ушли и еще не вернулись. Я лежу на диване, смотрю телевизор, а мама приносит мне тарелки с едой. Пишу Джеку сообщение с просьбой заехать. Если уж приходится торчать дома, то пусть хотя бы Джек развлечет меня. Поможет избавиться от чувства, что стены сжимаются вокруг меня. Он пишет в ответ: «Я на работе. К сожалению». Я в отчаянии. Уже готова отшвырнуть мобильник в сторону, как он тренькает, это снова Джек. «Все время думаю о нашем поцелуе».

Я переключаю каналы, пока не натыкаюсь на «Молодых и дерзких»[39]. Быстро разбираюсь в сюжете. Когда я вылетела из университета, просмотр этого сериала был главным событием дня. Я не пропускала ни одной серии. Я начала первый семестр с уверенностью, что преуспею в учебе. Но это состояние продлилось недолго. Я продолжала вставать рано утром, одеваться и уходить из дома чуть раньше отца, с сумкой полной учебников. Затем я просто шла в пекарню на углу и сидела там в дальнем конце, поедая пирожные с вишней и заварным кремом и листая липкими пальцами разные журнальчики. Убедившись, что отец уехал на работу, возвращалась домой и лежала на диване до самого его прихода.

Будучи студенткой университета, я могла не работать и по-прежнему жить дома, это вдруг стало нормально. Я знала, что отец гордится мной. Он смотрел на меня с любовью. Скажи я ему, что бросила учебу, все бы изменилось. Он бы спросил меня, что я собираюсь делать со своей жизнью, а у меня не нашлось бы ответа.

Начинаются трехчасовые новости. Основная тема: Ребека Винтер вернулась? Показывают все ту же размытую фотографию, немного моего профиля крупным планом. Я выключаю телевизор. Не могу смотреть на это.

— Я надеюсь, тебя это не расстраивает, милая, — говорит мама, появляясь в дверном проеме.

— Я в порядке, — пытаюсь улыбнуться ей.

В комнате Бек стены оклеены фотографиями Бек и ее друзей, и кажется, что в ее жизни просто не могло быть никаких забот. Я вспоминаю слова Андополиса. Что он там сказал? Что-то насчет рассматривания фотографий.

«Я всматривался в твои глаза и пытался раскрыть секреты, которые ты хранила».

Я подхожу ближе и разглядываю ее фотографии. Вот она сидит на траве с группой девочек, все в одинаковой некрасивой школьной форме. А вот они с Лиззи, обе сильно накрашенные, позируют перед камерой. На одном снимке Бек очаровательно улыбается, освещенная со спины ярким солнцем. Я смотрю в ее глаза, которые так похожи на мои собственные. Он прав. В них есть печаль, что-то, что не соответствует улыбке. Возможно, у нее действительно были какие-то секреты.

Я открываю шкаф и радуюсь, что наконец нашла себе занятие. Наверняка полицейские все это уже проделали. Но мне почему-то кажется, я могу обнаружить что-то, чего они не нашли. Не заметили же они то странное спиритическое заклинание, которое лежало в кармане платья Бек. Может, найдется еще что-нибудь, что они проглядели. Хотя дело не только в этом. Я чувствую, что