оскорбления, сказал, что он в таком случае будет присутствовать на короновании как простой иерей, и Павел не чувствовал в себе достаточной самоуверенности, чтобы запретить ему это. Будучи очень болен, Платон велел перенести себя на руках в Петровский дворец. Никто из присутствовавших в продолжение сего времени, которое нам пришлось ожидать Высочайшего приезда, не подходил к нему. Я один, знавший его хорошо, так как я устоял против его красноречия, когда он, по поводу моей женитьбы, хотел обратить меня в православие (Головкины были протестанты. – В. П.), – я стал около него. Это его растрогало, и он сказал мне, улыбаясь: «Во всей этой толпе благочестивых христиан я могу рассчитывать только на одного еретика!»

После отдыха, продолжавшегося около часа, Их Императорские Величества снова появились в круглой зале. Митрополит Новгородский, как первоприсутствовавший в Святейшем Синоде, обратился к ним с речью. После него произнес слово Платон, как митрополит Московский. Его речь была длинна, но так хороша, так преисполнена бессмертных истин, что Их Императорские Величества были тронуты до слез и приложились к его руке в большом волнении. Император ему ответил, после чего началось прикладывание к руке с коленопреклонением; сначала подходили дамы, потом кавалеры, а по окончании этой церемонии Их Величества показались на балконе, и хотя народу было запрещено выходить из Москвы, но во дворе дворца стояла все-таки огромная толпа…» (Головкин Ф. Двор и царствование Павла I. Портреты. Воспоминания. М., 2003. С. 144–145).

Из дневника можно узнать о посещении императором и императрицей Кремля, «император верхом, а императрица в экипаже», потом правители осмотрели дворец графа Безбородко, потом посетили Воспитательный дом, ведь императрица стала главой всех Воспитательных домов страны, Военный госпиталь… «28 марта. Торжественный въезд Их Императорских Величеств в Москву. Порядок шествия: лейб-казаки, лейб-гусары, экипажи московских вельмож, молодые дворяне верхом, придворные чины, конная гвардия, кавалергарды. Е.В. Император и великие князья верхом, камергеры и камер-юнкеры верхом. Е.В. Императрица в карете с великими княгинями Елизаветой Алексеевной и Еленой Павловной. Гвардейские полки, придворные дамы. Шествие тянулось от Петровского дворца до Кремля и продолжалось от часа дня до пяти часов вечера. Холод в этот день был очень чувствителен, а великолепие церемонии не допускало принятия против этого мер предосторожности… 3 апреля. Репетиция церемоний коронования. Император на ней присутствует. Эта репетиция была одна из наиболее пикантных сцен в числе стольких других, в которых мы участвовали до изнеможения. Император вел себя как ребенок, который в восторге от приготовляемых для него удовольствий, и выказывал такое послушание, какое только можно ожидать от этого возраста. Надо было обладать большой дозой страха или осторожности, чтобы не изобразить на своем лице нечто большее, чем удивление. После обеда он хотел произвести вторую репетицию в тронном зале, чтобы наставить императрицу. Когда он ей сделал знак, чтобы она заняла место рядом с ним под балдахином, она, по незнанию или же из рассчитанной скромности, поднялась по боковым ступеням, но он ей сказал строгим тоном: «Так не восходят на трон, сударыня, сойдите и подниметесь снова по средним ступенькам!»… 5 апреля. День Святой Пасхи и коронования. Около восьми часов утра шествие тронулось. Путь от дворца до собора в Кремле так короток, что для его удлинения шествие обогнуло колокольню Ивана Великого. Император был в мундире и высоких сапогах, императрица в платье из серебристой парчи, расшитом серебром, и с открытой головой. При императоре состояли оба великих князя, при императрице государственный канцлер и фельдмаршал граф Салтыков.

Церемония была продолжительна, и за ней следовало множество других, которые император и обер-церемониймейстер выдумывали для забавы. По окончании коронования был сервирован обед под балдахином, во время которого нам было вменено в обязанности делать реверансы на манер дам, как это раньше было принято во Франции, при проходе через залу парламента во время судебного заседания. Блюда разносились полковниками, в сопровождении двух кавалергардов, которые брали на караул, когда блюда ставились на стол. После обеда происходила большая раздача милостей…» (Там же. С. 146–148).

Граф Румянцев, знавший все тонкости придворной жизни, как-то заметил, что император после коронации и возвращения в Петербург часто закрывается в своем кабинете и бывает недоступен для самых приближенных. Даже императрица Мария Федоровна, натолкнувшись на его сдержанность, не решалась его беспокоить. За обеденным столом он обычно распоряжался, но потом снова закрывался в кабинете и был недоступен. Что его так взволновало? Внешняя политика? Внутреннее неустройство департаментов? Скорее всего, нет.

А Павел I с востогом перебирал подробности коронации в Москве, вспоминал, как губернатор Архаров, получив его инструкции, обещал вскоре превратить Москву в своеобразную Гатчину. А потом крепко задумывался над тем, что у него возникает на месте разрушенного материка, созданного его предшественницей. Как он благодарен якобинцу Лагарпу, который на прощание посоветовал ему приблизить к себе своих старших сыновей, особенно Александра, теперь наследника его престола. Привыкшие к обращению бабушки, они почему-то страшно боялись его, своего родного отца. А он сказал им лишь одно: вставайте, как отец, работайте, как отец, вот вам два полка, сделайте их образцовыми, присутствуйте на вахт-парадах, участвуйте в маневрах, в обучении, познакомьтесь с моими гатчинцами, с моими офицерами. Так они и сделали, не сразу, но втянулись. Император заметил, что наследник Александр часто общается с Алексеем Аракчеевым, превосходным артиллеристом и вдумчивым администратором. Но разве этого достаточно для наследника престола?

Император знал, что матушка хотела Александра сделать официальным наследником престола. Ну а если что случится с ним сейчас, то сможет ли Александр быть его наследником? Конечно, бывая в Гатчине и вникая в военную службу, Александр мог сказать, что за это время он прошел военное обучение, но… Достаточно ли у него опыта? Великий князь Александр в письме своему другу Алексею Кочубею, а письмо перлюстрировали и передали императору, с горечью писал о невероятно запутанных делах империи. Павел I прочитал: «…При подобных обстоятельствах может ли один человек управлять государством, а тем более бороться со злоупотреблениями в нем? Это не под силу не только человеку, наделенному, подобно мне, средними способностями, но даже и гению, а я придерживаюсь правила, что лучше не делать, чем делать плохо. Мой план – поселиться вместе с женой на берегах Рейна, где я буду мирно жить как частное лицо и находить счастье в обществе друзей и наслаждаясь природой». Как важно иметь такую информацию о собственном сыне, наследнике престола, которого он заставил день и ночь работать на престол!.. Что ж, из него получится хороший полковник, выучивший все экзерциции и команды, а не человек,