бесчувственных облаках, которые наливаются свинцом и падают на грязный хмурый город, предвещая приближении долгой зимы. Снежинки сыплются из этих туч, покрывают белым одеялом дома, деревья и дороги, пытаются хоть ненадолго скрыть эту унылую серость, но тают, оставляя за собой лишь грязь. Они разбиваются о стекло, и оно мирно плачет, вспоминая лето. Аня вытирает одинокую печальную слезу с все еще замерзшей щеки и отправляется на кухню, откуда слышны голоса мужчин.

— Сергей, — возмущается Эд, поглядывает на вошедшую Аню, которая притаилась в дверном проеме.

Девушка замечает разбитую посуду на полу и неодобрительно качает головой. Эд шуршит веником, собирает острое стекло в совок и ворчит себе что-то под нос, как старик. К таким разрушениям они уже давно привыкли. Сергей пытается жить самостоятельно и оставляет за собой погром, но категорически отказывается от любой помощи извне. Первый месяц Эд старательно пытался переубедить друга, но каждый раз разговор заканчивался разбитым антиквариатом и перевернутой мебелью. Со временем Эдуард привык к такой реакции и оставил безумца в покое, чему тот был безгранично благодарен.

Аня всеми способами старается помогать Эдику. За это короткое время они умудрились подружиться и разделить боль и груз ответственности пополам. Девушка покупает продукты, готовит еду, убирает квартиру, а Эд без стеснения врет, что уборщицу присылает агентство. В такие дни она свободно передвигается по дому и часами плачет в их спальне, прижимая к себе подушку любимого. С каждым новым днем, наблюдая за его молчаливой фигурой, она влюбляется еще сильнее. Без прикосновений, без поцелуев, без разговоров эта любовь становится правильной и чистой. Аня часами сидит напротив него и смотрит в зеркальные глаза, видит свое отражение там глубоко и мысленно просит прощения, уверяет, что все будет хорошо. Любуется дорогими сердцу чертами и снова влюбляется в каждую морщинку, родинку и шрамик. Любовь разгорается огнем в девичьем сердце, заполняет до краев, подступает к горлу, аж хочется кричать о своих чувствах, но безмолвие теперь ее подруга. Аня живет лишь одной надеждой на прощение и просто хочет быть рядом без права на его любовь.

Эд готовит обед, разогревает еду и накрывает на стол. В потоке действий пытается рассказать другу о делах компании, очередных поставках и процентах их акций. Сергей стоит у окна, кивает на утвердительную речь Эдуарда, а сам упирается большими ладонями в холодное стекло, как будто хочет почувствовать, что там, за этой толстой преградой.

Аня бегает взглядом по его фигуре, по бледному лицу, задерживается на каждом сантиметре, изучает опять. Он кажется ей таким простым и домашним, совсем не похожим на грозного главу корпорации. Его внутренний камень разбился на миллион осколков, а ярость остыла и уже осталась в прошлом. Он стоит с опущенными плечами, равномерно выдыхает пар на запотевшее окно, потерянный глубоко в своем новом мире. Со зрением он потерял не только тягу жить, любить и обладать, он потерял возможность видеть самое дорогое — солнце.

Эдуард наливает щи в тарелку, торопится и постоянно поправляет закатанные рукава водолазки, в надежде не испачкать ее. Запах еды заполняет всю кухню. Аромат свежего хлеба будоражит все рецепторы и привлекает к себе внимание Сергея. Он смешно ведет носом, втягивает тонкие кислые нотки. Аня разливается счастливой улыбкой, когда видит его отражение в окне. Сама прячет нос в длинный ворот кофты с цветочным принтом и любуется милым выражением его лица. Она не выдерживает и подходит ближе к Сергею, встает в метре от него за спиной. Тянет свою озябшую руку в желании прикоснуться. Чувствует аромат крепкого кофе, который смешивается с запахом хлеба и срывает все мыслимые стопоры. Душа разрывается на части от такого горячо любимого аромата.

— Что там? — подает голос Сергей. Он звучит тихо, но так требовательно. Аня слегка вздрагивает, пугается его хриплого голоса и делает несколько быстрых шагов назад, ступает как кошка, совсем бесшумно. Эдик тоже пугается, глазами дает понять Ане, что очень недоволен ее поведением. Они понимают, что если Сергей узнает про обман и что все эти месяцы Аня навещает его, разразится буря, масштаб которой непредсказуем.

— Там, — быстро приходит в себя Эд, — там идет снег.

Он подходит к Сергею, берет за руку, отрывает от пустого созерцания и подводит к уже накрытому столу. Помогает сесть, расправляет на груди сбившуюся футболку. Вкладывает ложку в порезанные пальцы, густо измазанные зеленой, как результат глупого упорства.

— Твои порезы никак не хотят заживать, а ты усердно оставляешь все новые и новые, — смеется Эд, но глаза выражают тревогу. Что еще может прийти в голову этому упрямцу?

«Хорошо, хоть один гулять не выходит», — фыркает про себя парень.

Сергей пододвигает к себе тарелку, пальцами очерчивает края и осторожно начинает есть под пристальным присмотром янтарных глаз.

— Я же не могу умирать от голода, дожидаясь тебя, — хмурится Сергей, хлопает ладонью по столу. — Где хлеб? — возмущается он. Аня двигает кусок к ладони любимого.

— Знаешь, может, хватит упрямиться? — в очередной раз хочет испытать удачу друг. Он ковыряется с посудой и снова пытается самостоятельно овладеть кофемашиной.

— Ты о чем? — с набитым ртом спрашивает Сергей.

— Я о помощнице, — не подумав, выпаливает друг, радуется, что кофеварка наконец-то начала варить крепкий напиток.

Сергей не успевает донести ложку до рта. Он замирает, а потом с силой откидывает ее на стол. Жирная жижа разлетается в разные стороны, оставляет на домашней футболке Сергея неприятные масляные пятна.

— Ты что творишь? — кричит Эд, отскакивает от стола в надежде, что капли не долетели до его кремового цвета водолазки. — с тобой просто невыносимо, — злится он, разглядывает себя сверху вниз, ища мелкие жирные следы.

— Тогда больше не приходи ко мне, — начинает заводиться Сергей, он отталкивает от себя полупустую тарелку. — Я не требую помощи, ты мне ничего не должен, да и компанию я уже давно готов передать тебе,

Сергей говорит надрывисто, с обидой, его слова кусают больно, хотя прекрасно знает, что Эд ни в чем не виноват. Мужчина понуро опускает голову, как будто предан, и пытается подняться, но друг вовремя подхватывает его и насильно усаживает на место. Парень смотрит в испуганные глаза Ани, которые уже готовы разразиться слезами. Каждый раз такие скандалы разрывают ее изможденную душу на миллион лоскутков, которые она сшивает долгими одинокими вечерами. Монотонно пролетающие дни раскрашивают ее жизнь в серую палитру без права на яркие краски. Аня сжимает бумажную салфетку в кулаке, чтобы сдержать вырывающийся наружу крик. Эдуард успокаивает Сергея и качает головой, подносит палец к губам, просит о тишине.

— Ну все,