море. Балканские провинции, Молдавия и Валахия, были возвращены Турции. Взамен Екатерина получила выход России к Азовскому морю, Таганрог и Керчь, которые обеспечивали ей доступ к Черному морю. Далее на западе она получила дельту реки Днепр и устье самой реки, дававшие императрице еще один важный доступ к Черному морю. Хотя на западном берегу широкого устья реки все еще находилась большая турецкая крепость Очаков, теперь у русских был форт и порт в Кинбурне на восточном берегу, а устье было достаточно широким, чтобы русские могли проводить там свои торговые суда и строить военные корабли. В договоре также говорилось о завершении политического владычества султана на Крымском полуострове, где татарское ханство под протекторатом Турции существовало веками. Теперь крымские ханы были объявлены независимыми от Турции. Все понимали, что независимость Крыма вряд ли продлится долго: и действительно, через девять лет Екатерина решила окончательно присоединить полуостров к России.

Цели русских не ограничивались территориальными интересами. Договор открыл России Черное море для торговли и гарантировал свободу морской навигации. В договоре также указывались права русских торговых судов на свободное перемещение через Босфор и Дарданеллы в Средиземное море. Турки также обязывались выплатить военную контрибуцию в размере четырех с половиной миллионов рублей. Преследования христиан в Молдавии и Валахии должны были прекратиться, а православные верующие в Константинополе должны были получить право свободно посещать свои храмы. В более широком масштабе – война изменила баланс сил в регионе в пользу России. Теперь Европа знала о том, что господство над Черным морем перешло к России. По замыслу Екатерины, эти достижения стали достойны тех, что добился ее предшественник, Петр Великий. Он первым через Балтику открыл для России морской путь к остальному миру.

55

Врачи, оспа и чума

Русские считают свой народ одной большой семьей. Царь или император был их батюшкой, отцом. Его жена, царица, или незамужняя правительница императрица, такие как Екатерина I, Анна, Елизавета или Екатерина II, были матушками. Екатерине нравилось думать о себе в таком духе, она проявляла поистине материнскую заботу о своем народе. И пускай она не смогла дать ему новый свод законов, но по крайней мере попыталась решить их проблемы со здоровьем. «Если вы приедете в деревню и спросите у крестьянина, сколько у него детей, – говорила она, – он скажет, что десять или двенадцать, иногда – даже двадцать. Если вы спросите, сколько из них выжило, он ответит, что один или два, редко – четыре. С такой смертностью нужно бороться».

В 1763-м, во второй год своего правления, Екатерина основала первый русский медицинский институт, чтобы готовить там врачей, хирургов и фармацевтов. А пока в России не появилось достаточно своих врачей, она приглашала на работу европейских докторов, предлагая щедрое жалованье и пансион. В том же году, чтобы предотвратить случаи детоубийства среди незамужних и нищих матерей, Екатерина на личные средства основала в Москве приют, рядом с которым находился родильный дом. Матерям гарантировалась анонимность с помощью целой системы, состоящей из корзин, блоков и звонков. Когда на улице звонил звонок, с верхнего этажа спускалась корзина, куда укладывался нежеланный ребенок, после чего корзина поднималась. В приют принимались все дети: законные и незаконнорожденные, изо всех сословий, о них заботились, они получали образование. Кроме того, соблюдалось одно правило: когда эти дети покидали приют, они оставались свободными. В приюте было пять этажей и две сотни кроватей. Комнаты были большими и светлыми. У каждого ребенка имелась своя кровать, чистая ночная сорочка, постельное белье и маленький прикроватный столик, на котором стоял кувшин с водой, стеклянный стакан и звонок, чтобы обратиться за помощью. Один английский посетитель пожалел, что «в английских больницах не уделялось столь много внимания чистоте». Приют стал образцом для создания похожих заведений в Санкт-Петербурге и других городах. Императрица обратилась к еще одной серьезной проблеме и создала больницу для лечения венерических заболеваний, где и мужчины, и женщины, могли получить помощь. В 1775 году Екатерина издала указ о том, что в столице каждой провинции должны быть созданы общие больницы, и каждая губерния в провинции должна иметь врача, хирурга и двух ассистентов хирурга, двух стажеров и фармацевта. Поскольку в некоторых губерниях проживало по двадцать или тридцать тысяч человек, такое количество оказалось ничтожным, но все равно это было лучше, чем ничего.

Сама Екатерина не любила обращаться к врачам. В свою бытность великой княгиней она часто болела, и состояние ее здоровья постоянно тревожило императрицу Елизавету. После того как Екатерина заняла трон, ее здоровье стало вопросом государственной важности. Она испытала на себе бремя абсолютной власти: нужно было выслушивать отчеты, консультироваться с советниками, принимать ответственные решения. Она пыталась поддерживать здоровье с помощью отдыха, диеты, прогулок на свежем воздухе. Однако Екатерина часто жаловалась близким на головные боли и боли в спине. В 1768 году она написала Никите Панину: «Я больна: моя спина разболелась сильнее, чем когда бы то ни было. Прошлой ночью от боли у меня началась лихорадка, и я даже не знаю, в чем причина. Я глотаю лекарства и делаю все, что они [врачи] хотят». И снова из письма Панину: «Прошло четыре года с тех пор, как головная боль в последний раз покидала меня. Вчера я не ела весь день».

Хотя она считала, что сохранит здоровье, игнорируя докторов, в конце концов она согласилась пригласить ко двору личного врача. Она выбрала молодого шотландца – доктора Джона Роджерсона из Эдинбургского университета. Все еще убежденная в том, что врач ей не нужен, Екатерина поощряла его шутки по поводу современной медицины, ей нравилось рассказывать о нем своим приближенным как о своего рода шарлатане от медицины вроде одного из героев Мольера. «Нельзя вылечить укус блохи», – говорила она ему. Роджерсон смеялся и продолжал убеждать ее принять пилюли, которые он ей предлагал. Когда же ему удавалось это сделать, он хлопал императрицу по спине и весело говорил: «Молодец, мэм! Молодец!»

Но о шутках пришлось забыть, когда Екатерина столкнулась с одним из самых тяжелых заболеваний ее времени – оспой. Против нее императорская семья была защищена не более, чем семья простого крестьянина. Юный император Петр II умер, заболев оспой в пятнадцать лет. Гольштейнский жених императрицы Елизаветы, дядя Екатерины, заболел оспой накануне свадьбы. Екатерина не могла забыть о том, как болезнь обезобразила ее мужа, будущего императора Петра III. Она считала, что ей повезло, раз она достигла взрослого возраста без единой оспины, однако Екатерина знала, что в любой момент все может измениться.

Свирепая эпидемия оспы, поразившая Габсбургов, напугала Екатерину. В мае 1767 года императрица Мария Терезия и ее невестка, Мария