нового легиона, — заговорил Эйрих. — Пусть там дислоцированы три возрождённых легиона и шесть легионов лимитанеи, я уверен в своей победе. Пока война не пришла на нашу землю, нужно срочно разбираться с угрозой в зародыше.

— Такое количество римских легионов ты считаешь «зародышем угрозы»? — усмехнулся сенатор Брун. — А что будет, если ты проиграешь и потеряешь войска? Чем мы будем защищать наши территории?

— Война — это риск, — произнёс Эйрих. — Я уверяю тебя, почтенный, что от обороны мы много не навоюем. Они будут высаживать войска по всему побережью, будут наносить удары по снабжению, брать города в осады, а у нас просто не хватит сил, чтобы реагировать везде. И лучше будет избавиться от Аэция в Иберии, чтобы относительно обезопасить хотя бы одно направление…

— Наше решение неизменно.

Эйрих беседовал с сенаторами приватно, устраивал публичные обсуждения, чтобы перетянуть на свою сторону народ, но это не работало. Сенат твёрдо стоял на своём и желал сохранить в безопасности уже освобождённые территории. Но стратегия учит, что победа достаётся только самому мобильному и решительному.

— Что ж, — вздохнул Эйрих. — Я сказал своё слово, осветил все возможные уязвимости вашего способа обороны, поэтому более бессилен сделать что-либо.

Заседание было завершено, как всегда, безрезультатно. Его слушают, потому что уважают, но этого уважения недостаточно, чтобы изменить уже сформулированное мнение.

Эйрих вернулся в свою кабинку, раздражённо хлопнув дверью, после чего засел за документацию. Пергаменты, пергаменты, пергаменты — всё нужно контролировать лично, чтобы не случалось ошибок и накладок. И это ещё повезло, что у него теперь есть шесть относительно надёжных и трое безотносительно надёжных заместителей, достаточно компетентных, чтобы взять на себя основную часть рутины. Работать стало легче, но за ними тоже нужен пригляд, потому что люди могут заблуждаться и ошибаться.

Ещё, чтобы всех этих восточноримских юристов не увели в другие комиции и учреждения, Эйрих вынудил их присягнуть Готской республике и официально зачислиться в I-й готический легион «Скутата». Он экстраординарный военный трибун, поэтому юристы теперь находятся под его началом по легионным ординациям. Официально их не переманить, не перевести и не перекупить — любое их движение в сторону другой комиции будет расценено как измена Готской республике и готическому легиону, за что положена смертная казнь путём приколачивания гвоздями к деревянному ослу.

Китайская казнь в этих краях неизвестна, поэтому Эйрих выступил новатором. У распятых во времена старых римлян и повешенных или сожжённых во времена нынешних римлян, есть один недостаток — отсутствие мобильности. Деревянный же осёл, снабжённый колёсами, будет наглядно демонстрировать медленно умирающего казнённого по всему городу и даже по пригородам. На распятие это не похоже, потому что приговорённого приколачивают в замысловатой позе, чтобы его суставы были изогнуты под неправильным углом и непрерывно причиняли боль. Эта непохожесть на классическое распятие почти гарантирует, что с особо религиозными проблем не будет.

Душегубов и изменников уже катают по Риму, чтобы намекнуть другим не быть такими, как они.

«Их пример — другим наука…» — подумал Эйрих, раскладывая пергамент со сметой на прибрежный форт.

Кай Руфус, юрист из Никеи, уже был на местах, провёл работу и внёс свои правки. Выходило, что если разобрать фундаменты вилл магнатов, то можно сэкономить до девятисот солидов на закупе материалов на стены. Вроде небольшие деньги, если по масштабам республики, но фортов будет много, а не особо нужных никому вилл ещё больше. Их и так разбирают на свои жилища новые мелкие землевладельцы, а фундаменты никому особо не интересны, потому что камень из них вынимать неудобно.

С бетоном сэкономить не получится, но зато Симмий, грек из Фермопил, работавший юристом в Константинополе, оптимизировал добычу вулканического грунта, месторождение которого находится у Путеол. Грек попросил Эйриха поспособствовать в создании державного добывающего предприятия, а также передать этому предприятию месторождение вулканического грунта. Эйрих сначала вызвал его к себе, чтобы прояснить, не охренел ли Симмий, но когда грек объяснил ему свою задумку, тогда, ещё будучи претором, Эйрих с силой протолкнул в Сенат новую инициативу.

Новое казённое предприятие начало добычу вулканического грунта, задействовав наёмных работников из пролетариев, которые достаточно умны, чтобы не кидаться на землю без подготовки, а хотят заработать побольше денег, чтобы потом безболезненно развернуться на своих пятидесяти югерах. Также на предприятие нанимались прибывающие с севера варвары, примерно с теми же целями. Работников хватало, ведь добыча стратегического ресурса не могла быть низкооплачиваемой, поэтому, уже через два месяца, Симмий отчитался о выходе на запланированные объёмы поставок.

Известняк, из которого потом получают известь, поступает из Альп, но его надо было обрабатывать, поэтому Эйрих поручил Хрисанфу наладить обжиг известняка под Вероной. Тот ничего нового изобретать не стал, а использовал идеи Симмия — Эйрих вновь продавил инициативу в Сенате, после чего было учреждено новое казённое предприятие.

Такого рода предприятия не были чем-то концептуально новым, император Диоклетиан сделал примерно то же самое, только с производством военного снаряжения, поэтому Эйрих не мог назвать себя автором инновации. Но перенесение принципа формирования на другие отрасли — это его идея. Сенаторы должны скинуться из своих кошелей, чтобы возвести ему памятник с конём, потому что проблему нехватки сырья для изготовления бетона Эйрих решил раз и навсегда. Но не проблему мастеров по изготовлению бетона.

Все тонкости процесса выработки бетона были известны мастерам, но мастеров мало, поэтому Эйрих бросил клич во все римские провинции, обещая неприличные жалования и отличные условия всем тем, кто сможет доказать, что является мастером по изготовлению бетона.

— Любимый… — вошла в его кабинку Альбоина.

— Здравствуй, — улыбнулся ей Эйрих. — Что-то случилось?

— Случилось, — ответила бывшая дева меча. — Приехали мои родичи из-за Альп…

— Это хорошие новости, — произнёс Эйрих. — Кто именно? Отец, братья, дяди?

— На самом деле, приехал вождь Лиутпранд, — вздохнула Альбоина. — Он хочет поговорить с тобой.

Значит, это не родственный визит, а делегация.

Отношения между готами и лангобардами существенно потеплели в последние годы, благодаря тому, что Эйрих фактически женился на представительнице их племени, а также благодаря тому, что больше у них не было общих границ и причин для конфликтов. К тому же, у лангобардов сильны старейшины, учредившие постоянный совет, на манер готского Сената, есть контакты между лангобардскими старейшинами и готскими сенаторами, что подразумевает обмен опытом.

Вожди, естественно, не особо рады превращению их племени в нечто подобное готскому народу, но повлиять на старейшин они не могут — мощь не та.

— Он сейчас в Капитолии? — уточнил Эйрих.

— Да, — кивнула ему жена.

— Пусть заходит, — разрешил Эйрих. — Я отложу свои дела.

Альбоина улыбнулась ему и покинула кабинку, а Эйрих быстро поменял стул для посетителей на нормальное кресло, спрятанное за шкафом для пергаментов.

— Рад видеть тебя, победитель гуннов, римлян и вандалов! — вошёл в кабинку здоровенный рыжий бородач.

Небольшое помещение, выделенное Эйриху, теперь казалось ещё меньше, потому что Лиутпранд приближался своими размерами к Альвомиру. Он толст, пузо видно даже под свободной туникой, но толст не дрябло, как некоторые римляне, а по-хорошему толст — жир толстым слоем покрывает массивные мышцы. Воин, не просто так ставший вождём.

— И я рад видеть тебя, Лиутпранд, вождь лангобардов, — встал Эйрих из-за стола и прошёл к визитёру.

Они крепко обнялись, причём у Эйриха что-то хрустнуло в спине.

— Силён! — засмеялся вождь. — Ох, не зря болтают, что ты в поединке одолел аж самого Улдина!

— Дело давнее, — произнёс Эйрих. — Присаживайся, а я налью нам вина.

— А брага есть? — спросил Лиутпранд.

— Есть, — кивнул Эйрих. — Виссарион! Принеси нашей лучшей браги!

— Сделаю, господин! — донеслось снаружи.

Они расселись, после чего начали изучать друг друга внимательными взглядами. Альбоина не стала заходить, потому что знает вежество, а Виссарион искал лучшую брагу. Запасов браги Эйрих не держал, потому что не пил её, но у кого-то из сенаторов точно есть небольшой запасец…

Лиутпранд носил заплетённую в косы бороду, а Эйрих уже начал на корню выбривать любую растительность на подбородке. Лиутпранд имел зелёные глаза и рыжие волосы, а Эйрих был голубоглазым и светловолосым. Размерами они несопоставимы, потому что лангобард реально здоровенный и в высоту, и в ширину.

Разглядывание друг друга прекратилось с появлением Виссариона, принёсшего