— Итак, о грязной работе, — внезапно сменил тему Чемберлен. Кэтрин даже не сразу поняла, что он говорит не о лежащих перед ним колбасках. — Мы ведь на этом остановились? — Он отрезал и пронзил вилкой черный кровавый кусок, который тут же затолкал в рот. Пока он говорил, на его губах выступали красные пятна. — Вы знаете так мало, а уже судите меня.

— Просветите меня, — попросила Кэтрин.

— Вам нравится моя шляпка? — внезапно вмешалась в разговор Лили Чемберлен. Она говорила высоким, слабым голоском, слегка подрагивающим от волнения. Кэтрин растерянно молчала, глядя на нее, и Лили повторила: — Моя шляпка. Она вам нравится?

— Она вам очень к лицу, — дипломатично ответила Кэтрин.

— Что вы хотите этим сказать? — озадаченно спросила молодая леди.

— Что она наверняка очень модная, — улыбнулась Кэтрин, не стесняясь своей чистейшей лжи.

— О, я тоже так думаю! А что именно вам в ней нравится?

Кэтрин чувствовала, что Чемберлен очень внимательно наблюдает за ее реакциями. Ей также показалось, что глаза Лили остекленели от вина, хотя она его еще даже не пробовала.

— Она прекрасно сидит на вашей голове, — сказала Кэтрин. Чемберлен разразился хохотом, от которого под ним подпрыгивало кресло.

— Это одна из моих любимых, — доверительно сообщила Лили так, как будто вовсе не слышала грохочущего смеха. Ее стеклянные глаза немного округлились и заблестели сильнее. — Я коллекционирую шляпки. У меня их триста четырнадцать.

Она произнесла это почти с детской гордостью. У Кэтрин сложилось впечатление, что петли Лили слегка разболтались… либо они были настолько тугими, что лишали ее рассудка.

— Что ж, у дамы должны быть свои интересы, — ответила Кэтрин с самой теплой улыбкой из возможных.

— Можно мне?.. — спросила Лили у мужа. И снова ее голос прозвучал по-детски. Она глядела на него, как испуганная собачонка, ее плечи ссутулились, будто она собиралась просить милостыню. Чемберлен махнул ей рукой, она тут же вскочила и вышла из комнаты.

— Ее шляпки, — сказал Чемберлен, делая очередной глоток красного вина, — заполонили бы весь этот дом, если б я позволил. — Он наклонился к нетронутой тарелке Лили и пронзил ее кровяные колбаски вилкой, после чего удовлетворил собственный неуемный аппетит. — Итак, моя грязная работа. Так вы ее назвали.

— Верно.

— Скажите, что вы увидели, когда ехали по дороге к моему дому?

— Грандиозное заявление богатого человека о своем богатстве.

Он снова рассмеялся, хотя звук перемежался отрыжкой после употребления огромного количества колбасок.

— Да, это, конечно, тоже. Но… скот, мадам Герральд! Скот!

— Да, я заметила стадо.

— Конечно вы заметили! — Он вытер рот тыльной стороной ладони. — Скот, из которого получается отменное мясо, мадам! Лучшее, что можно купить за деньги! Конечно, часть скотины умерла во время путешествия и пошла на корм акулам, но большинство осталось. А когда мы наладим размножение, мое стадо сможет соперничать с любым в Европе! Представьте: тысяча голов… две… три… и все больше и больше с годами! Вы понимаете, к чему я клоню?

Кэтрин кивнула.

— Вам понадобится больше пастбищ.

— Именно! А чтобы правильно развиться, требуются годы! Землю нужно расчистить и засеять. А это огромная работа, мадам! Скоро Бартона Чемберлена все будут знать как… — Он приподнял руки, словно увидел на потолке нечто чудесное, написанное пером Бога. — … как Говяжьего Барона!

Кэтрин уже собиралась прокомментировать это нелепое прозвище, когда произошло сразу два события: Чемберлен вновь воспользовался своей оглушающей колотушкой, а Лили вернулась в комнату в зеленой шляпке, украшенной металлическими веточками и бечевкой, прикрепленной к разноцветным стеклянным шарикам, издающим тихое пощелкивание. Лили невнятно пробормотала что-то себе под нос, когда уселась на свое место за столом. Ее стеклянные глаза нашли Кэтрин и уставились на нее в поисках одобрения.

Прежде чем Кэтрин успела что-то придумать и выдать очередной фальшивый комплимент, снова появился слуга с огромной кастрюлей, в которой оказался говяжий крем. Когда это густое вещество вылилось в тарелку Кэтрин, она поняла, что его специально присыпали крошкой печенья.

— Говядина, мадам! — провозгласил Чемберлен, когда слуга почтительно поклонился и ушел. — Будущее этих колоний! — Он с жадным наслаждением копался в тарелке перед собой, и, пока он говорил, крем собирался в уголках его рта. — Вам, конечно, известно, что все сейчас предпочитают свинину. И в Лондоне я разводил свиней. Но здесь у меня есть возможность отдаться делу, которое, я уверен, поспособствует процветанию колоний в ближайшие годы. Говядина, мадам! Да, говядина! И я буду первым, кто положит начало будущему! На самом деле, оно уже началось! — Его размышления были прерваны хмурым взглядом в тарелку Кэтрин. — В чем дело? Разве вам не нравится хорошая твердая говядина?

— Это блюдо трудно назвать твердым, — ответила Кэтрин, наблюдая, как месиво капает с вилки. Ее взгляд упал на огромную гору еды, которую поглощал Чемберлен. — А вы всегда так едите?

— Это моя новая шляпка, — внезапно подала голос Лили. — Разве она не прекрасна?

Прекрасна, — хотела сказать Кэтрин, но, когда она открыла рот, с губ сорвалось:

— Она очень необычная. Я бы назвала ее… смелой.

Услышав это, Лили просияла и хлопнула в ладоши. Судя по всему, она была довольна.

— Итак, — сказала Кэтрин, намереваясь вернуть разговор в прежнее русло. — Вы построили мост, по которому ваш скот сможет переходить на эти воображаемые пастбища?

— Не воображаемые! — Толстый указательный палец поднялся вверх. — Мы находимся на стадии планирования. У меня есть молодой адвокат в Нью-Йорке, который занимается оформлением документов. Вы знаете Томаса Бродина?

— Имя мне знакомо, но я никогда не встречалась с ним лично.

— Хороший парень, толковый. Видите ли, я купил землю к югу от поместья через суд в Нью-Джерси, но я не могу купить землю к северу, потому что она была куплена металлургической мануфактурой, которая собирается обосноваться здесь в ближайшее время. Город расположен на востоке. Следовательно, я должен расширяться на запад, через реку, а этот сброд должен покинуть свои лачуги, чтобы можно было претендовать на права